Кровавое наследство
Шрифт:
Слонявшись как тень между серых стен своего приюта, я мысленно искала выход из своего отчаянного положения, но чем больше я его искала, тем еще сильнее загоняла себя в тупик.
– Эй, Сашка, а классная у тебя задница! – сказал Данил и со всей силой ударил меня по ягодицам так, что я ели удержалась на ногах, чтобы не упасть. – Правда тощая немного, но зато упругая! – подмигнул он мне.
Я стиснула зубы и отошла от него в сторону на нейтральное расстояние.
Данил был на год старше меня и пользовался огромным успехом у девочек в приюте. Высокий юноша, ростом под метр 190, с широкими плечами и копной немного
– Че, ты еще не надумала, попасть в объятья настоящего мужчины? – самоуверенно произнес он со всей своей напыщенности павлина.
– Шел бы ты, Данил, туда, куда шел… – злобно прошипела я.
– Ну и дура! Ты что, еще не поняла? Я «местный открыватель»! – с гордостью заявил он. – Сначала я, а потом все остальные!
Поняв смысл его слов, я скривилась от отвращения.
– Ты идиот, а не «местный открыватель»…
– Как ты меня назвала? – нахмурился он.
– Идиот… – сухо повторила я.
– Да я тебя сейчас за такие слова! – Данил резко поднял на меня руку вверх, а я инстинктивно прищурилась, в ожидании удара. Но он, вместо того, чтобы меня ударить, сильно схватил меня за локоть и потащил куда-то вниз по лестнице. Мои сопротивления оказались бесполезными, потому что Данил был гораздо выше и сильнее меня. Притащив меня в подвальное помещение, он прижал меня к стене.
– Ты придурок, отпусти меня!!! – кричала я в надежде, что меня кто-то услышит.
Данил еще сильнее прижал меня к стене, развернув к ней лицом. Затем своими крепкими уже давно недетскими, мужскими руками стал стягивать с меня бриджи.
– Данил прекрати! Что ты делаешь?!
– Сейчас я покажу тебе кто я: идиот или все-таки местный открыватель!
– Ты идиот, если ты посмеешь что-нибудь со мной сделать! – из моих глаз брызнули слезы.
– Я буду идиотом, если я этого не сделаю! – засмеялся он.
Не смотря на мои сопротивления Данил, все-таки стянул с меня бриджи вместе с трусами и с силой расставил мне ноги.
– Сейчас ты почувствуешь, что испытывает настоящая женщина!
Вдруг я услышала чьи-то быстрые шаги. Кто-то стремительно спускал к нам с лестницы.
– Отпусти ее подонок! – сзади себя я услышала знакомый мне мужской голос. Мое состояние граничило с жуткой истерикой, поэтому я не смогла сразу понять кто это.
Данил выпустил меня из своих цепких рук, и я, развернувшись, смогла разглядеть парня, который пришел мне на помощь. Это был Витя. Высокий, хорошо сложенный с копной черных вьющихся волос, в приюте его дразнили «причудливым художником». Часто он рисовал непонятные для нас картины, которых он называл абстракциями, полетом своей души и воображения. Но так же он мог рисовать портреты, довольно неплохие, за что его и уважали.
– Витек, ты че? – возмущенно произнес Данил.
Но Витек ничего не ответил, он просто нанес несколько ударов, от которых Данил пошатнулся и рухнул на пол. Я, вытирая слезы, одела свои бриджи и дрожащим голосом, прошептала:
– Спасибо…
– Ладно, Даня уже давно напрашивался… Пойдем… – Витя дал мне свою руку. Я ухватилась за нее и на ватных ногах поднялась вверх по лестнице.
– Ты прям дрожишь вся… Тебе надо успокоиться, ведь все обошлось…
– Легко
сказать, успокоиться… Этот придурок меня чуть не изнасиловал!– Может быть, следует обо всем рассказать воспитательнице? – предложил Витя.
– Нет! – запротестовала я. – Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал! И ты, пожалуйста, никому, никому не говори!
– Хорошо – хорошо, не волнуйся так… не скажу… Просто я не понимаю, почему ты так боишься, что кто-то об этом узнает? Ты ведь ни в чем не виновата…
– Витя, ты разве не знаешь, что у нас уже был один такой случай?! Воспитательница во всем обвинила девчонку… Сказала, что она специально дразнила мальчика… Я помню как все на нее чуть ли пальцем потом не показывали, а мальчишки издевались… Просто видимо никому нет до нас дела, и проще обвинить человека, что он сам во всем виноват, чем разбираться в этой ситуации… Поэтому мне просто хочется об этом забыть… А еще мне больше хочется выпить!
– Да ты еще и пьешь? – удивился Витя.
– Было бы что и было бы с кем, – гордо хмыкнула я.
– Ну ладно… У меня кое-что запрятано в комнате… Правда я хотел оставить это до своего дня рождения, но раз тут такой случай…
– А что у тебя есть?
– Пойдем, – улыбнулся Витя и повел меня вдаль по коридору.
В этот вечер Витя выгнал из комнаты своих ребят и мы на пару пили с ним дешевый портвейн.
– Сашка, а ты красивая девчонка, – сказал он, стоя на табуретке и куря в форточку.
– Вить, да ладно тебе… я знаю, что я через чур худая и бледная… – махнула я рукой.
– Ты не права! – Витя резко выбросил окурок в окно, подошел ко мне и опустившись передо мной на одно колено взял за руку, – В тебе есть какое-то очарование… Мне кажется, оно таится в твоих больших бездонных глазах и утонченном лице… Тебя должны были рисовать великие художники за место Мадонны или Моне Лизы! Но увы, тебя еще не было даже в проекте, когда были написаны эти шедевры искусства, иначе бы твоим портретом восхищались в Лувре… Может быть, я тебя нарисую? Предоставишь мне такую возможность, Саш?
– Нет! – замотала я головой. – Я не считаю себя красивой и не хочу, чтобы ты меня рисовал! Все будут смеяться…
– Эх, Сашка, Сашка… дура ты… – фыркнул он.
– Вить, если ты меня сегодня спас, это все равно не дает тебе никакого права меня оскорблять!
– Ух ты, какая… «Голубых кровей» что ли? – ухмыльнулся Виктор.
– Зеленых, – съязвила я.
– Нет, я серьезно! Неужели ты сама за собой не замечаешь? Все ведут себя одинаково, а ты словно белая ворона… как будто в тебе течет «голубая кровь». Вот скажи, например, почему ты не общаешься с девчонками с приюта? Почему ото всех отделилась? Почему ты постоянно одна?
– Потому что мне нравится быть одной…
– Почему?
– Ну что ты заладил: почему-почему! – разозлилась я. – Потому!
Затем я на какое-то время задумалась.
– Я не ощущаю себя похожей на остальных… – вдруг откровенно призналась я. – Мне не нравится общаться с соседками по комнате, я их призираю. Я знаю, что это за люди: лгать и предавать для них в порядке вещей… Я не хочу кривить душой, показывая им, что мне нравится их общество. Для себя я выбираю одиночество… оно не лицемерит, не предает, не обманывает… перед ним не нужно притворятся и строить из себя то, кем ты на самом деле не являешься…