Кровавое сияние небес

К сожалению, моей подруги Катьки, способной ворваться к кому угодно и под любым предлогом, среди нас сегодня не было. И если бы не удача, уже не единожды порадовавшая нас своим ярким, запоминающимся присутствием, не знаю, как бы мы действовали. Но вот боковая дверь здания распахнулась, и в сторону улицы направилась невысокая скукоженная женщина с короткими черными волосами в бесформенных одеждах. Честно говоря, я в ту минуту даже не ручалась за то, что верно распознала пол человека, тем более если учитывать очень смуглый цвет лица и отсутствие макияжа. Но когда она вышла к нам из калитки, тогда я уже поняла, что это именно «она».

– Ой, вы кто? – удивилась тетя лет сорока пяти, узрев двух девушек, практически присосавшихся к кованому забору. Кстати, голос у нее тоже был какой-то «унисекс». Странно, я почему-то не думала, что мэр может нанять кого-то похожего на нее. Или она у них не работает?

– Мы журналистки из газеты «Областной вестник», – по обычаю, начала Танька. – А вы кем приходитесь семье Ланских?

– Я горничная. Убираюсь у них. А что такое?.. А, вы по поводу девочек, наверно, да? – Искренняя скорбь пролегла по диагонали через смуглое лицо. Видимо, женщине их не хватает.

– Да. Расскажите нам все, что знаете! Если вас не уволят за это! – зачем-то присовокупила Грачева.

При слове «увольнение» лицо горничной уже не казалось таким смуглым. Или она побелела от испуга?

– Но я-то ничего не знаю… И вообще, извините, я опаздываю. – Женщина зашагала вдоль забора в сторону шоссе.

– Ой, а куда?

– Тань! – не выдержала я.

– Ну а че? Может, нам по пути? Вот и поведаете по дороге свою историю.

– Девушки, мне нечего рассказывать! И мне надо забрать костюм из химчистки. Срочно.

Мы подошли уже к центральным воротам коттеджа и держали путь, по всей видимости, к остановке.

– Но автобус же долго ждать!

– А я пешком хожу.

– Как? – удивились мы.

– А что тут идти-то? До города – два километра. Да и город весь пешком пройти можно.

Женщина действительно шагала очень быстро и почти не сбивалась с ритма. Танька уже начала отставать, а я лишь благодарила судьбу и собственную выдержку за то, что делаю каждый день зарядку и дважды в неделю пробежки вокруг дома. Иначе бы тоже отстала.

– Давайте поговорим по дороге, – предложила я вежливо и чуть заискивающе, ибо отряд уже потерял одного бойца. – Таким образом, я не отниму у вас время, наоборот, так веселее идти. И не думайте, мы не собираемся выведывать семейные тайны, у нас совсем другой вопрос. Про огни.

– Что? Какие огни?

Несколько секунд назад я заметила движущийся нам навстречу черный блестящий автомобиль представительского класса, и в тот момент, когда я открыла рот, чтобы пояснить, что имела в виду, машина остановилась. Прямо подле нас. Стекло водителя опустилось.

– Александр Викторович, добрый день! – Лицо спутницы преобразилось. Губы растянулись в глупой елейной улыбочке, но не заискивающей, которая наблюдалась только что у меня, а какой-то… безумно любящей, что ли. И в тот момент я поняла: из этой женщины без воли хозяина мы ничего, увы, не вытянем.

– Добрый, Тина Вениаминовна. Вы за костюмом? – приветливо, с нежностью сказал мужчина весьма приятной наружности. В каштановых волосах проскальзывали нити благородной седины. Лицо было правильным, аристократическим, овальной формы, с тонким прямым носом. Жаль, мне всего двадцать один. Была бы лет на десять или пятнадцать старше – непременно бы влюбилась.

– Да, пытаюсь… Вот девушки из газеты хотят со мной поговорить, а что я знаю-то? И не ведаю ничего…

Вот те раз! Я в стыдливом ужасе раскрыла рот. Догнавшая нас в тот момент Танька тоже. Вот никак не хотелось мне, чтобы этот потрясающий мужчина, самый главный человек города, узнал, как мы собирались вытягивать любую информацию о его умерших дочерях за его спиной у его прислуги в то время как этих дочерей еще даже не похоронили. Да и притом нагло не даем человеку выполнять должностные обязанности, вот о чем говорило слово «пытаюсь».

С христианским смирением я готовилась к тому, что нас сейчас же выдворят из города при содействии рыцарей-стражников, но здесь произошло неожиданное:

– Журналисты? – словно не обидевшись и не разозлившись, уточнил Александр Викторович. Мы безропотно кивнули. – Садитесь, – показал он на заднее сиденье. – Я никогда не пренебрегаю общением с представителями четвертой ветви власти.

Тетя слабо охнула и посмотрела на нас с уважением и капелькой раскаяния. «Так тебе!» – мстительно подумала я и загрузилась в машину. Грачева села рядом, и мы тронулись, хотя до дома было ехать пару метров.

– А почему без водителя? – как всегда ни на секунду не задумавшись, выпалила Рыжая свою очередную мысль. Нам бы следовало радоваться, что в такое время мэр в принципе согласен и способен морально с нами разговаривать, и сидеть тихо, пока не окажемся в более благоприятной для беседы обстановке.

– Я люблю сам водить, хотя шофера в штате имею. Иногда водит он, чаще – я сам. – И тут я поняла, что Грачева-то права. Отцу умерших девочек необходимо как-то отвлечься от своего горя, чтобы не сойти с ума. Он и водит машину сейчас сам, наверно, именно по этой причине, просто нам постеснялся сказать правду.

Не выходя из машины, мэр нажал кнопку на каком-то пульте, и ворота открылись. Мы въехали на территорию.

Уже в доме нас встретила маленькая радостная собачка (в породах не разбираюсь) и миссис Ланская. Лицо жены мэра было, на мой взгляд, грубоватым, хотя она казалась моложе своего мужа. Но, в принципе, длинные светлые волосы как-то сглаживали резкие черты. Наверно, она это понимала, потому их не закалывала и к сорока – сорока пяти годам так и не обзавелась стрижкой.

Супруги при встрече обменялись сухими приветственными поцелуями. Сразу за тем женщина вопросительно уставилась на нас, но мэр еще не успел ничего сказать, как у него зазвонил телефон. Я мысленно посочувствовала (мало того что ему приходится работать даже из дома – вот сколько дел у главы города, так еще и в такое тяжелое для семьи время), однако это оказался следователь, ведущий дело об убийстве дочери.

– Ева, пообщайся пока с журналистами, мне нужно переговорить со следаком, – не отвечая пока не звонок, сообщил Александр Викторович. – Я буду в кабинете. – И ушел. Мелодия звонка тут же стихла.

Ланская ничуть не удивилась, точно газетчики так и сыпались на них всякий раз, когда случалось что-то трагическое и непоправимое. Кстати, никто из родителей не плакал – во всяком случае сейчас. Однако ничего похожего на улыбку также ни разу не проскользнуло на их скорбных лицах. По моим подсчетам, их дети умерли всего неделю назад, так что смеяться здесь начнут еще нескоро.