Кровавые берега

– Ничего не понимаю, – пробормотал Дарио, не сводя глаз с озаренной луной громадины. Ее и нас разделяло сейчас всего около полукилометра. – Так не должно быть! Два месяца назад с этим мостом все было в порядке! А иначе как бы тогда наш танкер ушел на юг?

Верно подмечено. В таком виде Эль-Фердан делал Суэцкий проход непроходимым для «Геолога Ларина». Западная секция моста по-прежнему нависала над желобом, сохраняя горизонтальное положение. Чего нельзя было сказать о восточной. Одно ее плечо опустилось и уперлось краем в дно канала, а второе, наоборот, приподнялось и теперь располагалось под углом примерно в двадцать градусов. Такой крен могло вызвать лишь повреждение вмурованного в берег поворотного механизма. На него и приходился центр тяжести трехсотметровой конструкции. А вместе с механизмом она напоминала примитивную карусель, чьи рычаги, правда, имели ограниченный угол вращения – всего четверть оборота.

И не было бы в этом никакой трагедии, если бы дорога проходила под другой секцией Эль-Фердана или, на худой конец, посередине желоба. Однако осыпи и песчаные наносы будто нарочно скапливались именно здесь, у западного склона. У табуитов не оставалось выбора, как только сместить гидромагистраль к восточному склону. И вот теперь это обстоятельство обернулось для нас весьма серьезной проблемой. Такой, от какой мы при всем желании не могли отмахнуться.

Или я заблуждался, и никакой случайности тут в помине не было?

– Так не должно быть! – повторил Тамбурини. – Мы знали, что эта половина моста неустойчива, поскольку ее фундамент искрошился от времени. Каждая наша экспедиция, расчищавшая проход, регулярно укрепляла каменную подушку, которую мы возвели, чтобы застраховать Эль-Фердан от падения. Экипажи танкера всегда проверяли эту опору. Если бы она была не в порядке, мы бы узнали об этом задолго до ее разрушения. Мост не мог взять и просто упасть с подушки! Это такой же абсурд, как если бы корпус вашего бронеката ни с того ни с сего сорвался со своей рамы! Разве только он…

Ошарашенный внезапной догадкой, Дарио умолк на полуслове.

– Разве только какой-нибудь негодяй не перепилит на раме «Гольфстрима» все крепления, – закончил я недосказанную парнем мысль. – Правда, мне такие негодяи еще не попадались. А вот кто мог своротить страховочную опору Эль-Фердана, я догадываюсь.

– «Зигфрид»! – Догадка эта была не настолько сложной, чтобы табуит не дошел до нее своим умом. – Кто еще, кроме него, это мог сделать! Тем более что альт-селадор Рубнер ездил на ремонт гидромагистрали и знал, где у Эль-Фердана ахиллесова пята!

– И впрямь, здорово придумано, – похвалил я находчивость Рубнера, вот только радости в моем голосе не было. – По крайней мере, больше половины эскадры Чарльза Дирбонта здесь теперь не пройдет.

– А мы? – робко осведомился Дарио, глядя на треугольный проем под лежащей наискось мостовой секцией.

– Ты у нас тут главный математик! – буркнула заглянувшая в рубку Малабонита. – Вот возьми и посчитай, протиснемся мы в эту дыру или нет!

– В таком виде, наверное, нет, – прикинул Тамбурини после недолгого раздумья. – Но если снимем мачту, то, скорее всего, да – протиснемся. Только как мы ее снимем?..

Он опять примолк и перевел взгляд на марсовую мачту.

– Никак, – отрезал я, избавляя табуита от бестолкового умственного труда. – Мачта имеет высоту пятнадцать метров и вместе с марсовой площадкой весит почти три тонны. Демонтировать ее в хамаде мы сможем, только если нагоним строймастер и воспользуемся его подъемным краном. Что, сам понимаешь, теперь невыполнимо в принципе.

– Но позвольте! – Тамбурини растерянно заморгал. – Ведь так не бывает, чтобы бронекат не смог пройти под аркой лишь потому, что торчащая у него из палубы труба оказалась чуть выше арки! Неужели конструкторы бронекатов не предусмотрели эту проблему и не придумали способ, как можно обойти ее в полевых условиях?

– Разумеется, предусмотрели, – ответил я. – Ты же не думаешь, что эти умники были глупее тебя?.. Видишь толстый хомут, что обхватывает мачту посередине? Под ним и кроется ответ на твой вопрос.

– Э-э-э… Боюсь, я вас не понимаю, – замялся Дарио.

– Сейчас поймешь, – отмахнулся я, не желая тратить время и разъяснять то, что табуит увидит вскоре собственными глазами. – Иди, буди мсье де Бодье, берите с ним гаечные ключи и снимайте с мачты хомут, на который я показал. Жалко, конечно, так поступать, но куда деваться…

Сандаварг в нашей беседе не участвовал. Сразу, как только мы остановились, он начал проявлять беспокойство. Пока что легкое – учуй северянин серьезную угрозу, он уже вовсю готовился бы к бою. Слушая нас вполуха, Убби всматривался в горизонт и, раздувая ноздри, периодически принюхивался. А когда Тамбурини убежал будить Сенатора, Сандаварг взобрался на мачту, чтобы оглядеться получше. Там он просидел до тех пор, пока механик и табуит не приступили к съему хомута, и за все это время тоже не проронил ни слова.

Мы с Малабонитой следили за ним, то и дело поглядывая на Физза. Чутью последнего мы доверяли больше. Одна проблема: Физз понятия не имел, что такое полутона и намеки, и мог служить лишь грубым индикатором опасности. Он бурно реагировал на ее приближение, но остальное время оставался совершенно невозмутимым. Северянин же мог предупредить нас гораздо тактичнее, не пугая никого до икоты резкой переменой своего настроения.

– Воняет конским дерьмом, – доложил Сандаварг, спустившись с мачты. – Такой запах ни с чем не спутаешь. А особенно здесь, где единственные лошади есть сами знаете у кого. Ветер дует с юга, и вонь не ослабевает, хотя лошадиного ржания не слышно. Сейчас Кавалькады нет возле моста. Но она покинула это место недавно и проторчала здесь довольно долго, потому что вчерашнее дерьмо так не воняет, поверьте.

– Надо же, какое тонкое наблюдение! – съязвила Малабонита. – Ну ладно, допустим, разбили гвардейцы за мостом лагерь, поужинали, переночевали, а час назад сгребли манатки и поскакали дальше. Само собой, что лошадиный навоз они с собой увозить не стали – это же не фермеры, которые за скотиной каждую какашку подбирают и пускают на удобрение. Вот и лежит теперь в том краю бесхозный навоз да попахивает… Только ты-то с чего вдруг разволновался?

– С того, что эти песьи дети останавливались на ночлег всего лишь сутки назад, – пояснил знаток гвардейских повадок и конских удобрений. – Они привычны к многодневным скачкам и могут очень долго обходиться без сна. Погоня за нами не отнимает у кабальеро много сил, и они позволяют себе отдыхать чаще. Чтобы преодолеть эту дорогу с негодным воздухом, кабальеро нужен всего один рывок. Зачем, ответь мне, женщина, Кавалькаде разбивать лагерь здесь, когда уже утром она спустится туда, где нормально дышится и башка не раскалывается от боли?

– Да мало ли из-за чего Кавалькаде приспичило тут задержаться! – В мыслях Долорес наверняка согласилась с северянином, но в открытую этого Моя Упрямая Радость никогда бы не признала. – Может, гвардейцы отыскали там залежи артефактов Брошенного мира и решили в них хорошенько покопаться!

– Здесь на много километров вокруг давно не сыщешь ничего интересного, – отозвался слышащий наш разговор Дарио. – Орден исследовал окрестные земли вдоль и поперек еще сто лет назад. Места здесь, в отличие от Европейского плато, были совсем небогатые.