Кровавые грехи
Шрифт:
— Конечно, шеф, — его голос звучал почти радостно.
Почему у него нет этого сосущего чувства под ложечкой?
Но Сойер не мог критиковать людей только за то, что они не были так расстроены из-за сложившейся ситуации, как он считал необходимым. Поэтому он остановился у стола лишь для того, чтобы забрать сообщения, а затем пошел в свой кабинет.
— Том? Что ты делаешь здесь? И уберись с моего стула!
Доктор Том Мейси — судебно-медицинский эксперт округа — убрал ноги со стола и, зевая, встал со стула Сойера.
— Я почти заснул, —
— Поэтому сегодня утром тебя не было на месте преступления? Вчера взял двойную смену в больнице?
В его доме тоже нет никого, к кому хотелось бы возвращаться.
— Да. И это не было местом преступления, мы оба это знаем. И даже не там выбросили тело, по крайней мере, в соответствии с уликами. Она просто зацепилась за то поваленное дерево.
— Тебе следовало быть там, Том.
— Я добрался туда так быстро, как только смог. И в любом случае я не смог бы сказать тебе больше.
— Лишь то, что ты сказал мне утром? Что она умерла около недели назад?
— Да, около того, — пожал худыми плечами Мейси.
Он был высоким и достаточно худым, чтобы слышать в свой адрес различные шуточки о мертвецах, особенно учитывая должность, которую он занимал в округе.
— Определить точное время очень сложно. Ночи были холодными и горная река просто ледяная в это время года, поэтому разложение, возможно, замедлилось — это если предположить, что тело бросили в воду практически сразу после убийства. Как правило, в этой реке не много хищников, но течение очень быстрое, и, судя по тому, что я увидел, осматривая тело, многочисленные посмертные раны, могли быть получены от поваленных деревьев и полузатопленных камней, пока оно плыло по реке вниз по течению.
— Вниз по течению от Резиденции?
— Ты же знаешь, я не могу сказать этого. Ее могли выкинуть в реку в двадцати милях.
— Или же в двух?
Мейси кивнул.
— Или в двух милях.
— А это значит, что она, возможно, из Резиденции?
— Я не могу исключать такую вероятность, — ответил Том Мейси.
Хантер кинул камешек в ее окно около десяти тридцати, и Руби легко выскользнула из окна своей спальни, чтобы присоединиться к мальчику.
— Ты рано, — прошептала она. — Мои родители пока не спят.
Не спят и продолжают спорить, но очень тихо, ведь она не должна была об этом знать. Спорят по поводу церкви.
— Они скоро лягут, — тихо сказал он в ответ. — А, кроме того, я подождал, пока они не уложат тебя.
Руби с болью вспоминала те дни, когда перед сном ей рассказывали многочисленные истории. И как мама последний раз проверяла ее перед тем, когда они с отцом ложились спать. Но девочка отогнала от себя болезненные воспоминания.
Сейчас все по-другому.
И уже давно.
Она последовала за Хантером, когда они выскользнули из ее двора и, пройдя следующие два двора, достигли привычного места для встреч — амбара за холмом на западном пастбище.
Они держались достаточно далеко от церкви и от камер.— Я не могу оставаться долго на улице, — прошептал Хантер, когда они осторожно пробирались к амбару. — Мои родители все еще проверяют, сплю ли я, но это никогда не происходит до одиннадцати тридцати.
— Зачем мы вообще встречаемся? Это опасно, Хантер.
— Коди сказал, что Брук собирается убежать отсюда, и мы должны отговорить ее.
— Убежать отсюда? Куда она пойдет? Она хочет добраться до Техаса сама? Ей всего двенадцать.
— Да, поэтому мы и должны отговорить ее.
Руби молчала до тех пор, пока они не дошли до сарая и не обнаружили, что их друзья уже на месте. Амбар мог вместить трех пони и полдюжины коров за раз, а сейчас в нем стояли лишь несколько маленьких сельскохозяйственных машин, которые не понадобятся до весны.
Пахло машинным маслом и металлом.
«Это место совсем не похоже на амбар», — решила Руби. Но она отбросила эту мысль, как делала всегда, и просто обратилась к Брук:
— Ты сошла с ума?
Напряженное выражение лица подруги было заметно даже в тусклом свете, который исходил от бойскаутского фонарика Коди.
— Руби, ты тоже одна из числа Избранных. Мы не такие как другие девочки — мы знаем, что должно произойти. Что с нами сделают. Не говори мне, что ты не боишься.
— У нас есть щиты, — Руби изо всех сил старалась сделать вид, что она не напугана.
— И как долго эти щиты будут защищать нас? У Сары был щит, и она умерла. Как много здесь было таких?
— Брук…
— Как много? Людей, которые просто ушли — или, по крайней мере, так говорит нам Отец. А людей, которые остались, но сделали это только потому, что они другие. Но они изменились.
— Мы не изменимся.
— Откуда ты можешь знать?
До того, как Руби смогла ответить, впервые заговорил Коди.
— Я знаю, что Брук не сможет добраться до Техаса без помощи, — рассудительно сказал он. — Но я знаю еще кое-что. Что бы ни ждал Отец, оно почти здесь.
В тусклом свете они все посмотрели друг на друга, и никто из них не стал притворяться, что им не страшно. Даже Руби.
— Она не утонула? — спросил Сойер своего медицинского эксперта.
— Нет. В легких нет воды. Нет никаких признаков огнестрельного ранения, ножевой раны или ударов, нанесенных тупым предметом, которые были бы нанесены до смерти.
— А ее кости?
— То же самое, что и у Эллен Ходжес.
— Но ты не можешь сказать мне, как это произошло.
— Господи, Сойер, даже с моим неуемным воображением я не могу представить, как это могло произойти. Это невероятно. Как можно раздробить кости, не причинив вреда тканям, которые их окружают и коже? Я не знаю. И не верю, что судмедэксперт в Чапел-Хилле поймет.
— Том, от тебя чертовски мало помощи.
— Прости.
— Полагаю, ты не смог установить личность погибшей?