Кровавые сборы
Шрифт:
Он выяснит, что, черт возьми, происходит — среди кубинцев или гаитян, в его собственной чертовой семье, если до этого дойдет, — и он наступит на ногу. Прямо кому-нибудь на горло.
Что касается этого Хосе 99-го — он мог быть кем угодно. Филипа Сакко это устраивало. Он был достаточно умен и силен, чтобы уничтожить любого в южной Флориде. Это была относительно простая работа — дергать за ниточки и нажимать на нужные кнопки.
Правильно.
И вы могли бы нести чушь об открытом городе в Майами. Все, что это значило для Сакко, — это открытая могила.
Его
Там будет написано «Посторонним вход воспрещен».
И любой, кто пересечет границу без приглашения, уйдет в мешке для трупов.
6
Мак Болан — псевдоним Омега — припарковал свою арендованную машину за штормовым ограждением лагеря для содержания под стражей средней строгости. Для посетителей было еще рано, и Болан знал, что все остальные автомобили на стоянке принадлежат тюремному персоналу. Его четырехдверный «Додж», временный дублер Firebird, идеально сочетался со всеми другими семейными седанами вокруг него.
Изменился не только автомобиль, но и Мак Болан. Он больше не носил сшитый на заказ костюм, который полагается носить мафиозному тузу. Вместо этого более дешевая модель, явно купленная в готовом виде, помогла бы ему слиться с представителями закона, у которых на работе было больше часов, чем дохода. Единственной постоянной величиной была его гладкая автоматическая «Беретта» без глушителя, спрятанная в кожаном чехле под мышкой.
Воин был мастером маскировки ролей, искусным менять свою личность без сложной маскировки. Опыт научил его, что человеческий разум чаще всего видит то, что ожидается, обычное. Искусством наблюдения пренебрегали, часто полностью игнорировали.
Образ черного туза был идеален для Болана — окутанный тайной, как гестапо мафии, и облеченный такой устрашающей репутацией, что сомневающиеся редко высказывали свои вопросы открыто. «Омега» служил ему с самого начала его войны с мафией, и он служил, чтобы запугать Филипа Сакко, но сейчас требовалось другое лицо.
Выходите из одной Омеги.
Входит Фрэнк Ламанча, федеральный чиновник.
Болан двигался по огороженной колючей проволокой взлетно-посадочной полосе, поднимаясь по ступенькам, чтобы войти в небольшое здание приемной лагеря. Сидящий за столом мускулистый сержант оторвал взгляд от газеты, которую читал, и хмуро уставился на вновь прибывшего.
«Рано», — заметил он. «Никаких посетителей до часу дня».
Болан сохранял невозмутимость, положив бумажник с поддельным удостоверением личности на стол.
«Я здесь, чтобы увидеть Антонио Эспарсу».
«Никто мне ничего об этом не говорил», — раздраженно сказал сержант.
«Почему бы тебе не проверить это? У меня нет времени на весь день».
Искра гнева вспыхнула в выцветших глазах, и на овальном лице заиграл румянец. Массивная рука быстро поискала телефон и нашла его.
«Придержи язык, приятель. Это может занять некоторое время».
На звонок сержанта явился аккуратно выглаженный лейтенант, который изучил документы Болана и, наконец, вернул их.
«Обычно нам звонят», — сказал
худощавый лейтенант.«Это произошло за одну ночь, но если ты хочешь это проверить…»
Командир стражи поколебался, наконец покачал головой.
«Думаю, что нет. В любом случае, чего ты хочешь от Торо?»
«Мы проверяем его группу на наличие связей с террористами между штатами. Мой босс думает, что мы можем его завербовать».
Лейтенант усмехнулся про себя.
«Удачи. Этот ублюдок тверд, как гвоздь».
Болан последовал за лейтенантом через двойные ворота и дальше по узкому коридору. В другом конце их ждал охранник и еще несколько железных ворот.
«Ты собираешь вещи?» спросил лейтенант.
Болан кивнул, вытащил запасной детективный пистолет из кобуры на поясе и передал его через стол. Охранник запер его в своем столе; они не обыскивали Болана на предмет другого оружия.
Они прошли через последние ворота и оказались во внутреннем дворике, поросшем травой, окруженном тюремными зданиями. Болан узнал столовую, прачечную, мастерские. За центральными зданиями располагались казармы, а за ними мужчины в выцветшей униформе работали на возделанных полях под наблюдением конной охраны.
Он последовал за лейтенантом к квадратному блокгаузу, и они вошли внутрь. Стерильный вестибюль с несколькими небольшими комнатами, открывающимися по обе стороны, показал, что это здание для посещений. Лейтенант подозвал охранника и отдал краткие инструкции.
«Вызовите Эспарзу, номер 41577».
«Да, сэр».
Болан последовал за своим гидом в ближайший конференц-зал, обставленный простым деревянным столом и парой складных стульев.
«Они доставят его прямо сейчас», — сказал лейтенант. «И если вам что-нибудь понадобится…»
«Просто Торо», — сказал ему Болан. «И немного уединения».
Несколько минут спустя узкий дверной проем заполнила тень. Стул Болана заскрежетал по бетону, когда он поднялся и повернулся лицом к человеку, которого знал как Торо.
Время изменило Антонио Эспарсу, очертило его лицо вокруг рта и глаз, но Болан сразу узнал его. Волосы по-прежнему были черными как смоль, взгляд по-прежнему прямым, жестким, челюсть по-прежнему твердой. В тюремных белых халатах оливковый цвет кожи Эспарзы казался глубоким загаром.
И этот человек по-прежнему двигался как командир, которым он был, с прямой спиной и расправленными плечами. Тюрьма не сломила его и никогда не сломит, не больше, чем тюрьма Кастро сломила его в молодые годы.
Эль Торо был бойцом. Твердый, как гвоздь, сказал молодой лейтенант. Чертовски верно.
Но в этом человеке было что-то новое, чего Болан раньше не видел. Возможно, нотка горечи. Гнев, кипящий в котле его души.
Палач протянул ему руку, и Торо прошел мимо него, направляясь к свободному стулу через узкий стол от него. Болан кивнул сопровождающему, и тот удалился, заперев за собой дверь, оставив их одних. Болан сел напротив кубинца, некоторое время молча наблюдая за ним, прежде чем заговорить.