Кровавый глаз

— Я страшусь пересохшей глотки. Принеси-ка нам что-нибудь выпить. Мед станет хорошей смазкой в торговле.

Он улыбнулся верзиле-скандинаву с рыжими волосами и бородой. Тот ухмыльнулся в ответ. Я направился в дом Эльхстана за медом.

— Только не вздумай налагать проклятие на этот напиток, приспешник сатаны! — крикнул мне вдогонку Сигурд, подражая Вульфверду. — Я умираю от жажды!

Вскоре скандинавы уже вытаскивали товары на берег. Деревенские ребятишки и кое-кто из взрослых суетились вокруг них, восторгаясь красивыми судами с драконами на носу. Ничего похожего они никогда не видели. Дети помогли язычникам нести товары в деревню, где их уже ждали шумные кучки женщин, жаждущих увидеть то, что привезли чужестранцы. Оленьи шкуры, имевшиеся у пришельцев, были густыми и пышными. Точильные камни обладали ровным мелким зерном, хотя кузнец Сивард и убеждал всех, что они уступают качеством английским.

Скандинавы расстелили на земле шкуры и высыпали на них янтарь, собранный в бусы, туда же положили кожаные бурдюки, полные свежего меда. Еще они привезли сушеную рыбу, оленьи рога и моржовую кость, которая очень понравилась нашим мужчинам. Селяне по дешевке раскупили весь запас и намеревались затем заплатить Эльхстану, чтобы тот вырезал из нее гладкие или покрытые узорами рукоятки ножей, мечей и амулеты для своих жен.

Все женщины и дети, укрывавшиеся в восточном лесу, вернулись в деревню, чтобы принять участие в торговле со скандинавами. Принесли весы, чтобы взвешивать монеты и янтарь. Обе стороны отчаянно жестикулировали, объясняясь друг с другом. Несколько раз приходилось приглашать Сигурда, чтобы тот помог разобраться в недоразумениях. Он делал это с готовностью. С его лица не сходила улыбка, словно прочерченная резцом.

— Озрик владеет языком скандинавов, — перекрывая шум толпы, объявил Гриффин и подмигнул мне.

Вскоре жители Эбботсенда забыли о том, что я прислужник сатаны. Они спешили пригласить меня как переводчика, чтобы облегчить торговлю. Я с радостью помогал им, гадая, будут ли эти самые люди, которые до сих пор меня сторонились, относиться ко мне хорошо после ухода норвежцев. Ведь я оказал им помощь. Сперва поиск нужных слов был подобен сбору лесных ягод после того, как ими полакомились птицы, но чем больше я слушал, тем больше понимал. Я был слишком поглощен спорами продавцов и покупателей, чтобы гадать, каким волшебством объясняется мой странный дар.

Старик Эльхстан издал утробный звук, кивнул и погладил овальную бронзовую брошь, которую вложил ему в руку какой-то скандинав. В ногах у язычника на выделанной шкуре лежали десятки таких вещиц, сверкающих в лучах солнца, клонящегося к горизонту. Торговля в основном уже закончилась, но деревня продолжала бурлить. Жители сравнивали свои покупки и хвастались, как дешево им все это досталось.

— Женщины боятся, что им попадет от Вульфверда, если они наденут эти украшения? — спросил я, когда Эльхстан вручил мне брошь. — Богобоязненные женщины носят языческие украшения!.. — Я попытался представить себе такое. — Вульфверду это нисколько не понравится.

К разочарованию язычника, я положил брошь обратно на шкуру, рядом с остальными. Все они были длиннее пальца. В затейливых узорах, высеченных на металле, кое-где сверкали капли янтаря или кусочки стекла.

— Кстати, а где Вульфверд? Этот краснолицый мешок прячется с самого утра.

Эльхстан пожал тощими плечами и погрозил мне пальцем.

— Знаю, Вульфверд — слуга Бога, — сказал я. — Мне следует относиться к нему с надлежащим уважением, даже несмотря на то что он не помочится на меня, если я буду объят огнем.

Вдруг испуганно вскрикнул ребенок. Мы оба резко обернулись.

— Они просто играют, — со смехом промолвил я.

Великан-скандинав с огненно-рыжими волосами зарычал как медведь, пугая трех ребятишек, облепивших его. Один забрался ему на спину, а двое уселись на руках.

— Вини, иди сюда, — с тревогой окликнула мать.

Тотчас же все трое слезли с норвежца, который продолжал улыбаться.

— Они совсем не похожи на дьяволов, Эльхстан, — сказал я.

Старик изогнул брови.

«Не далее как сегодня утром ты думал иначе, — красноречиво говорили эти волосатые гусеницы. — К нам пришли кровожадные язычники. Лучше держаться от них подальше».

Но я не хотел делать этого.

* * *

Гриффин подождал, когда солнце окажется на западе, и лишь тогда направил гонца предупредить Эдгара, нашего магистрата, о том, что к побережью пристали чужестранцы. Это означало, что нужно собрать с них налог.

Сигурд согласился провести ночь на берегу, распивая хмельной мед с мужчинами Эбботсенда. Корабли скандинавов были вытащены на берег и не могли выйти в море до следующего прилива. Сигурд рисковал нарваться на неприятность и заплатить магистрату за единственную ночь, проведенную на земле Уэссекса.

По деревне быстро распространилось известие о том, что с наступлением темноты мужчины должны собраться в старой ратуше. Пока же я наблюдал за тем, как язычники складывали нераспроданные товары в сундуки и кожаные мешки. Мне даже показалось, что сейчас им не терпелось приступить к празднику так же сильно, как утром хотелось продать свои товары.

— Озрик, тебе лучше присоединиться к нам, — окликнул меня охотник, несущий пару свернутых толстых оленьих шкур.

Арсбайтер следовал по пятам хозяина.

— Ты будешь нужен, чтобы разбираться в бормотании язычников. Как ты их понимаешь, парень?

— Сам не знаю, Гриффин. Я никак не могу этого объяснить.

Он пожал плечами и сказал:

— Ладно, увидимся вечером. — Охотник усмехнулся и потряс янтарным ожерельем, которое болталось у него на запястье. — Когда моя Бургильда увидит вот это, она не станет возражать против того, что я всю ночь буду пьянствовать с этими дьяволами! По крайней мере, я на это надеюсь.

Собака с сомнением посмотрела на хозяина.

— Быть может, тебе следовало купить ей еще брошь и оленьи рога, — сказал я, сдерживая улыбку. — А то и серебряную заколку.

Гриффин нахмурился, посмотрел на свое приобретение, затем снова на меня, развернулся и направился к себе домой. Арсбайтер последовал за ним.

Глава вторая

Люди набились в старую ратушу так же плотно, как форель в корзину из ивовых прутьев. Было очень шумно, в воздухе стоял смрад, однако язычники и христиане ладили между собой гораздо лучше, чем можно было предположить. Даже Вульфверд был здесь, хотя я и не видел, чтобы он разговаривал с кем-либо из скандинавов. Священник сидел на высоком табурете, пил мед и теребил висящий на шее деревянный крест, словно тот мог защитить от зла, окружившего его со всех сторон. Время от времени Вульфверд подозрительно глядел в потолок, будто опасался, что старые балки перекрытий, не выдержав громких песен и криков, обрушатся вниз и раздавят всех нас.

Этот зал принадлежал лорду Свефреду, но он уже шесть лет покоился в земле, а сыновей после себя не оставил. Теперь в одном углу в темноте громоздились прессы для сыра, маслобойни и пустые бочки, а остальное пространство использовалось для общих сборищ, торговли и частных встреч. Ратушу посещали все и вся, но никто не видел необходимости тратиться на ее содержание. Сквозь утрамбованный земляной пол кое-где уже пробивались сорняки. Полога, который мог бы защитить от холода, на входе не было, сырой плетень наполовину сгнил.