Кровавый Король

– Доктор Тейт? – обеспокоенный Ритц подлетает к коллеге, предлагая ладонь, чтобы послужить опорой.

«Уже посмела!» – второй голос переполняет затылок безумным смехом, перемешанным со страшной болью и вселенским разочарованием.

Дыхание перехватывает. Её голос кружит в подкорках мозга, играется с воспалённым сознанием так же нагло, как когда-то она ворвалась в его жизнь.

– Гидеон? – светлые глаза Татума пытаются перевести внимание зависшего начальника.

«Меня зовут Видар, твою мать! Видар… Видар Гидеон Тейт Рихард! Я – Кровавый Король, а не демонов врач!»

– Я же сказал – всё нормально, – наконец переводит ледяной взгляд на доктора Ритца, смаргивая неприятные фантомные чувства.

– А затем чуть не отломил край своего стола! – недоверчиво усмехается мужчина, но всё же отходит, включая основной свет в кабинете.

Видар резко жмурится не то от яркости, не то от бешеного девичьего крика внутри головы.

– Надо переодеться, – хмуро резюмирует Видар, кидая взгляд на мокрую одежду. – Если я тебя не смущаю, то можешь начать рассказывать о той пациентке из закрытого крыла.

«Смог ли кто-то ещё вспомнить?» – Видар закусывает губу, доставая рабочие штаны и футболку. – «Если я оказался врачом, то кем стали все остальные? Жива ли она?»

– О, наконец-то! Два предыдущих главврача, по совместительству лечащих врача нашей мадам, бежали так, что пятки сверкали! – воодушевленно начинает Ритц.

– Я помню, ты не раз говорил, – сухо отзывается он, быстро натягивая больничные штаны.

– Её перевели сюда около пяти лет назад. Шизофрения. Но на деле целый букет. Лично я считаю, что это психопатия. В карте написано, что её нашли под обломками особняка в ярморочной общине Верхней Австрии… Халльштатт.

Видар замирает, сжимая в руке несчастную ткань футболки.

«Халльфэйр…»

Он отворачивается обратно к столу, пытаясь вернуть лицу незаинтересованный вид.

– Это кто тебя так? – прерывается Татум, во все глаза оглядывая усыпанную шрамами спину главврача и татуировку на шее по росту линии волос.

Ядовито-чёрные узоры завязывались в немыслимый, поражающий плавностью, узел, из которого прорастали острые шипы. Изнутри своеобразной клетки, казалось, кто-то выглядывает.

– Тяжёлая юность, – глухо отзывается главврач. Он бегло оглядывает свой торс. Отметина слева превратилась в красный нарывающий рубец. Он быстро натягивает футболку и накидывает на плечи медицинский халат, дабы попытаться спрятать татуировку от лишних глаз. – Продолжай. Как она оказалась в здесь?

– Она подожгла дом вместе со всеми его обитателями, спалила заживо семью. Утверждает, что подарила им очищение от грехов. До нас почему-то сидела в тюрьме, пока в прямом смысле не раздробила череп одного из заключённых об стол, а когда он умер – не переставала смеяться на протяжении нескольких часов. Потом, кстати, в твоей бывшей клинике проходила лечение, не долго, правда. По врачебным слухам, прошлый лечащий врач провёл ей лоботомию, представляешь? Но это лишь слух, в карте никаких отметок нет. Почему её к нам перевели – чёрт его знает, по слухам – опять же – этого добился брат. Ситуация, правда, у неё плачевная: не то, что из закрытого крыла не выбиралась, в смирительных рубашках сидела чуть ли не месяцами. Всё твердила про грехопадение. Одному Богу известно, что она там наговорила двум предыдущим врачам, что те сбежали, но будь с ней аккуратен. Кто знает, что у этой психички на уме. Её тактика – тактика Дьявола. Она сначала долгое время молчит, подпускает к себе, пудрит мозги и душу забирает. В прямом смысле.

– Хорошо, что у меня нет души, – усмехается доктор Тейт. – Как звать нашу поджигательницу?

– Эффи, – быстро проговаривает Ритц, словно боясь, что она услышит его и задушит сквозь метры бетонных стен. – Эффи – кличка, которую дали тут. Полное имя Эсфирь Бэриморт. Звучит так, словно её родители увлекались старинными эльфийскими преданиями.

Внутри Видара что-то обрывается. Несколько секунд он просто открывает и закрывает рот.

– И правда, как из сказки, – единственное, что он выдает.

Внутренности обжигает огнём. Она здесь. Здесь. Живая. Так рядом, так близко, что стоит только открыть дверь и протянуть руку.

– А родня осталась? Напомни, – дёргает бровью Видар, стараясь погасить внутри себя обезумевшее ликование.

– Да. Отец Кассиэль – пастор здешней церкви. Её старший брат.

– Пастор? – он не удерживает смешка, но тут же старается подавить и его.

«Демонов Кас заделался в пасторы! Да, храни его Хаос! Отец Кассиэль!»

– Да, – недоумённо дёргает бровями Татум. – Он часто приходит сюда, разговаривает с ней. Ведьма, правда, вечно молчит, только смотрит своими страшными глазищами. У неё гетерохромия, а когда она начинает смотреть на тебя, не моргая – кажется, что все органы во прах обращаются.

– Как старший Бэриморт выжил в пожаре?

– Как он говорит – «С Божьей помощью», переводя на язык без иронии – его там не было, – усмехается Ритц, поправляя остроконечные края голубой рубашки. Затем доктор раскрывает портфель и достаёт оттуда ежедневник, собираясь сверить сегодняшний график.

– А здесь как оказался? – хмурится Видар.

Он, наконец, поддевает пальцами личное дело Эсфирь Бэриморт. С фотографии его изучал безумный, голодный взгляд рыжеволосой девушки. Она скалилась, пока кучерявые пышные волосы напевали гимны самому Сатане – на человеческий лад и Пандемонию – на альвийский. Впалые скулы, тёмные круги под глазами, трещины на сухих губах.

«Какого демона они сотворили с тобой?» – Видар незаметно проводит большим пальцем по фотографии. – «Я ведь мог не вспомнить тебя, Моя Королева…Моя инсанис…»

– Попросил у митрополии перевод сюда, быть ближе к ней. Святой человек, – пожимает плечами Ритц. – Наверное, сердце должно быть по-настоящему чистым, чтобы так любить чудовище.

Тень грустной усмешки прокрадывается в лицевые мышцы Видара. Она любила его.

– Это вся её семья?

– Ага, – кивает Татум, мельком бросая взгляд на настенные часы. – Пора на обход, а заодно и познакомиться с ней.

– А почему мы это не сделали в первые дни? – неопределённо дергает плечами Видар.

– Так, ты же сам сказал, что вначале бумаги – потом всё остальное. Из кабинета сутками не выходил, – ошарашенно хлопает ресницами Ритц.

– Да, похоже на меня… Видимо, не хило ударился, – обворожительно улыбается Видар, играя глубокими ямочками на щеках.

– Ты бы всё-таки проверился, а то мало ли…

Доктор Тейт закрывает дверь кабинета на ключ. Россказни про клинику от Ритца он уже не слушал, осматривая больничные коридоры под другим углом зрения: мужчины, вспомнившего прошлое. Только… он по-прежнему чувствовал себя лишь человеком: слабым, дряхлым, хрупким.