Кровавый передел

И мы отправились в родной город. Работать.

На хозяйстве за старшего был оставлен Евсеич. И барон Тузенбах, который после рождения такого количества тузиков стал относиться к миру с какой-то философской невозмутимостью и гордостью. И я его понимал: когда твои дети защищают пограничные рубежи необъятной Родины, есть чем гордиться.

Не буду подробно рассказывать об операции «Бижутерия». О ней можно прочитать в любой газете. (Шутка.) А если серьезно, то это было стандартное мероприятие — такое, скажем, как собрание общества книголюбов, посвященное сочинению века «Бешеная команда и бешенство её бейцал» (название романа условное).

Ничего интересного не происходило — никакого искреннего мордобоя, бега по пересеченной местности и шпалам. Об использовании стволов вообще лучше умолчать. Главным оружием в этом деле, как выяснилось, были накладные квитанции на груз. И все прочие бумажные документы. Короче говоря, от такой бюрократической канители у меня появилось желание застрелиться. Чтобы хоть какое-то событие произошло. В окружающем меня мире. И сделал это, но промахнулся. (Шутка.)

И что обидно, вся эта волокита сожрала несколько месяцев моей жизни. Е' дуреха! [268] И когда вся эта затирка [269] закончилась, я обнаружил, что на улице слякотная дождливая зима, а Жены все нет. В чем дело? Может, она решила остаться на другом материке насовсем? Подальше от меня. Это я шучу; занервничал и поэтому так удачно шучу.

268

Общее название наркотиков (жарг.).

269

Завышение веса тары при приеме товара (жарг.).

Ничего не понимаю. Неужели Полина повела собственное расследование деятельности «козы-ностры»? «Козу» из двух пальцев она мне показывала в аэропорту? Показывала! Это я тоже шутил, идиот, не подозревая, как был близок к истине.

И решил, что пора серьезно поговорить с Женой. По телефону. И потребовать внятных объяснений. С этой светлой целью я и прибыл в гости к Екатерине Гурьяновне. Как бы на блины. Вместе с Никитиным и Резо.

Встреча была радушной. Со стороны тети Кати. А вот Ника почему-то куксилась и дичилась. Мы решили, что это в ней гуляет обида. На долгое наше отсутствие. Хотя мы ей подарили колумбийские клипсы, похожие на океанские ракушечки. Нет, вторую половину понять нам, первой половине, не дано. Никогда.

Понятно, что мы отметили наливочкой, закусывая блинчиками, успешное завершение дела об экзотических стекляшках. Приятно сидеть в теплой, как лето, кухне, болтать невозможную чепуху и слушать, как в окно стучится слякоть.

Но, наверное, в нашем несовершенном мире существует какая-то вселенская сволочь, прячущаяся во мглистой слизи ночи и следящая оттуда, чтобы человек не забывался в своем уютненьком счастье.

Все началось с того, что мы направили Никитина в качестве мирной делегации к Нике. Мол, мирись-мирись, никогда не дерись.

Он отправился заключать перемирие, а мы с Резо и тетей Катей продолжили гулять. И было так хорошо, повторюсь, будто гуляли мы по кокаиновым плантациям. Или райским кущам.

Затем появился Никитин. Вид у него был такой, точно в него вонзили трехгранный штык, запрещенный, между прочим, всеми международными конвенциями по охране здоровья человека. По той причине, что вышеназванное холодное оружие при его умелом использовании наносит очень болезненные ощущения. Не тому, разумеется, кто, а тому — в кого.

— Саша, — проговорил он осторожно. — С тобой можно поговорить?

— Нельзя, — хохотнул я. — Ты чего, Никитушка, блинов объелся? Тетя Катя, ему более не наливать.

— Никитин, — обиделся Хулио. — Тут все свои. И вообще я могу выйти, вах!

— Детки, вы чего? — заволновалась Екатерина Гурьяновна. — Ой, чегось Ника чудит. Вот я ей…

— Ничего, тетя Катя, прорвемся, — поднялся я. Не люблю разговаривать на лестничной клетке. С друзьями. Но, видимо, надо. Может, мне хотят сообщить, что Колумбия решила стать частью Московского княжества.

Мы вышли в холодный общественный коридор. С клавишами ступенек, по которым, помнится, сбегала наша веселая весенняя «свадьба». Никитин закурил; это он делал в крайних случаях, когда собирался взорвать, к такой-то матери, объект стратегического назначения или когда невыносимо скучал.

Дом взрывать не было необходимости, скучать мы ему не давали, тогда что? Я ему напомнил о вреде курения и потребовал объяснений. Никитин начал издалека — с международного положения. (Шутка.)

— Алекс, я тебя прошу… спокойно, — сказал мой боевой друг. Обещаешь?

— Никитушка, ты же меня знаешь, — удивился я. — Говори, в чем дело, еть-переметь, — занервничал. — Что за тайны мадридского двора?

И он сказал. Лучше бы он этого не делал. Как пишут в таких случаях хреновы романисты, земля разверзлась под моими ногами. Было такое впечатление, что подо мной взорвалась ядерная боеголовка «Томагавка» made in USA. Атомные всполохи всеми цветами радуги… Я закрыл глаза от ослепительной вспышки. Есть такая веселая инструкция по гражданской обороне: если ты оказался в эпицентре подобного взрыва, рекомендуется защищать буркалы. Чтобы потом не носить очки.

— Саша, ты как? — поинтересовались моим самочувствием.

— Ха-ха-хакеры, — попытался засмеяться я. — Ну, хакеры, е' их мать! И рявкнул: — Где она?! — И ринулся в квартиру.

Мой друг — за мной. Как бы за компанию. Хотя пытался прервать мое закономерное желание поговорить по душам. С Никой. И только потому, что ему не нравилось мое состояние. А какое оно может быть после отравления ядерными грибочками?

Несмотря на активное сопротивление, я прорвался в комнату девушки. Когда я хочу добиться цели, то легче остановить паровоз ФЭД, чем меня.

При моем появлении (с пыхтящим Никитиным на плечах) несчастная взвизгнула и спряталась за декоративную подушку. Эта подушка меня остановила, как заговор. Я понял, что угрозами делу не помочь.

Любезно поинтересовавшись у Никитина, не устал ли он на мне кататься, я открыл вечер вопросов и ответов.

Сквозь рыдания, всхлипы, сопли и проч. Ника подтвердила все то, что мне уже имели честь сообщить. На лестничной клетке.

В чем же дело? Наверное, это будет кому-то интересно.

Оказывается, Полина, будучи человеком целеустремленным, что само по себе неплохо, решила провести собственное журналистское расследование. Как, черт подери, я был прав! И как не поверил самому себе?! Да и как можно было поверить в такое сумасбродство и самоуверенную дурь? Как можно бороться против стихии? Нет, женщины, даже любимые, — это исчадие ада.

Но не будем нервничать. Хотя очень хотелось захватить ракетно-стратегический комплекс «Тополь» и устроить новый Карибский кризис.

Итак, в чем же дело? А все очень просто — каким-то образом Полина узнала, что в столице нашей Родины возникла российско-американская компания «Трайдед-херайдед ЛЛД» (название условное). Которая как бы занималась торговлей недвижимостью, а на самом деле — контрабандой детьми. Вернее, молодых будущих мам с двух-трехмесячными зародышами в их инкубаторских животах. То есть находили молоденьких, смазливеньких, ладненьких и глупеньких дурех, предлагали им поездку на полгода в США, полный пансион, рождение ребенка в стерильных условиях… А после усыновления дитяти каким-нибудь богатеньким, но импотентным семейством Ротшильда или Моргана мамы-инкубаторы получали на руки по десять тысяч долларов и отправлялись восвояси, на просторы своей отчизны. И все довольны — бизнес как бизнес. Когда есть обоюдное согласие. Хотя, конечно, действо сие криминально по своей сути. Но каждый, повторю, выживает в новых, будто бы демократических условиях как может. И нет в этом ничего плохого, если кто-то решил использовать для собственного процветания собственную молодую п…у. (Хотел выразиться более сдержанно, но не могу, мешает воспитание.)