Кровавый поход
Шрифт:
– Они не смогут его поджечь в такую погоду.
– Никслаус найдет способ. Они оставят в городе только трупы, а моя армия окажется виноватой, потому что любой, кто переживет эту резню, скажет, что это сделали адроанцы. Никому не станет лучше оттого, что ваш король нападет на мою армию. Вы хотите рискнуть жизнями всех горожан и сотен деливских солдат только потому, что считаете меня мясником?
Тянувшиеся к шпаге пальцы Демасолина замерли.
– Сегодня вечером мы начнем действовать. Как только стемнеет.
– Вы узнали, куда перевели заключенных?
– Да, узнал.
Тамас прикусил
– Вы сможете отвлечь их? – задал следующий вопрос Тамас.
– Нет, – заявил Демасолин. – У вас там всего один человек, а у меня – десятки. Включая моего брата. Я отправлюсь за ними, а вы обеспечите отвлекающий маневр.
– Где их держат?
– Не думаю, что вам обязательно это знать.
Тамасу ужасно хотелось протянуть руки через стол и задушить Демасолина. Но он сомневался, стоит ли затевать драку именно сейчас, и к тому же опасался, что нога может снова его подвести. Он и так сегодня найдет кого задушить.
Демасолин разложил на столе карту города:
– Главные городские казармы здесь. В них размещено приблизительно двести солдат. Подберитесь к ним и взорвите их пороховые запасы. Тогда все кезанцы, кто окажется в полумиле от взрыва, сбегутся туда.
Тамас развернул карту так, чтобы южная окраина города оказалась ближе к нему. Он пробежался взглядом по отметкам, затем пальцами замерил расстояние и сделал кое-какие вычисления в уме.
– Нет, – решил он. – Вы уже попробовали это сделать. Но ваше вчерашнее нападение не удалось. Кто-то передает информацию кезанцам. Они будут готовы к вашей атаке на тюрьму и к моей – на казармы.
– Что еще мы можем сделать? Я не знаю, кто этот проклятый предатель.
– Вы хотите отвлекающий маневр? Я вам его устрою. Этот генерал Солкин – он остановился в доме губернатора, правильно?
– Да, – нерешительно подтвердил Демасолин.
– И он все еще там?
– Да, час назад был там.
– Скажите вашим шпионам, что фельдмаршал Тамас собирается убить Солкина.
– И чем это нам поможет?
– Солкин – это герцог Никслаус, которому я отрубил его обагренные кровью руки. Если он узнает, что я в городе, то сразу забудет обо всем остальном.
– Тогда вы попадете в ловушку. – Демасолин поднял руку. – Не поймите меня превратно. Если вы сегодня умрете, мир станет чище. Но если он убьет вас раньше времени, этот город может погибнуть вместе с вами.
Тамас провел пальцем по карте, запоминая расположение улиц.
– Я уже дважды попадал в его ловушки. И не собираюсь повторять это. Впрочем, сделайте мне одолжение… не сообщайте вашим людям эту информацию до шести часов вечера.
– Вы не объясните мне, как собираетесь избежать ловушки?
Тамас рассеянно постучал пальцами по карте.
– Не думаю, что вам обязательно это знать. Запомните – не раньше шести часов. Я покончу с этим ублюдком раз и навсегда.
42
Избиение продолжалось всю ночь.
Таниэля колотили дубинками и кулаками. Временами он приходил в себя, но большую часть времени, по милосердию судьбы, находился без сознания. Наконец его вынесли наружу, и Таниэль ощутил кожей прохладу ночного воздуха. Сквозь кровавые круги перед глазами
он различил, что солнце едва коснулось вершин гор на востоке.Светает.
Возможно, Ка-Поэль уже мертва.
Ноги Таниэля волочились по земле, пока светочи тащили его через кезанский лагерь. Он слышал шум тысяч голосов, а также звуки подготовки к завтраку. Знают ли эти люди, кто он такой? Волнует ли это кого-нибудь?
Его бросили прямо на землю, и Таниэль со стоном упал лицом в грязь. Все тело было изломано, охранники избили его до полусмерти. Через день-другой он превратился бы в один огромный синяк. Если бы дожил до этого.
Таниэль провел языком по нёбу и удивился: зубы остались целы. Значит, защита Ка-Поэль еще действует? Мешает сломать ему кости? Похоже, ребра все-таки сломаны, но Таниэль сомневался, хватит ли у него сил, чтобы это проверить.
Он открыл глаза. Вокруг суетились люди. Целое море ног.
– Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!
Эти слова повторялись снова и снова. Что они делают?
Он подтащил к себе руку по грязи, взглянул на нее. Пошевелил пальцем, затем другим. Они все еще действовали. Это уже кое-что. А эти порезы на костяшках, откуда они взялись?
Ах да, правильно. Это следы от зубов Кресимира.
Таниэля поставили на ноги. Он пошатнулся и едва не упал. Ему приподняли руки и связали запястья крепкой веревкой.
– Затяните сильнее, – приказал кто-то. – Какое-то время он там пробудет еще живым.
Где это «там»?
Руки Таниэля подняли еще выше над головой. Он почувствовал, как натянулась веревка, а затем охранники отступили. Ноги не держали Таниэля, но он не падал.
– Раз-два, взяли!
Его подняли над землей, тело дернулось.
– Раз-два, взяли!
Таниэля охватила паника. Он повернул голову и посмотрел себе под ноги, но там не было ничего, кроме воздуха. Тогда он взглянул вверх.
Он висел на крюке, прибитом к огромному столбу. Множество людей тянули веревки, чтобы поднять столб вертикально.
В памяти Таниэля мгновенно всплыл образ Жулен, распятой на столбе посреди кезанского лагеря, с отрубленными кистями рук.
Его стошнило прямо на собственную одежду.
– Раз-два, взяли!
Чтобы установить столб, солдатам потребовалось немало времени. Спина Таниэля наконец коснулась дерева, а ноги попытались отыскать опору на столбе. Но не нашли.
Он висел лицом к адроанскому лагерю. В свете восходящего солнца видел, как солдаты собрались возле позиций, указывая на него и переговариваясь. Несколько офицеров смотрели в подзорные трубы. Пороховой маг закрыл глаза, не в силах вынести эти взгляды. Он думал, что поведет этих людей к победе, а теперь висит здесь у всех на виду.
Таниэль должен предупредить их. Что произнес Кресимир вчера вечером? Он собирался сжечь адроанскую армию и Михали вместе с ней.
Рядом раздался скрежещущий звук. Низкий и хриплый, он казался смутно знакомым. Наконец Таниэль догадался: кто-то смеется.
– Два Выстрела, – произнес чей-то голос.
Таниэль повернул голову.
Почти вплотную к нему стоял другой столб. Должно быть, ночью его переместили ближе к линии фронта. И на нем все еще висела Жулен, с обрубками рук, сложенных в жутком подобии молитвенного жеста.