Кровавый срок

Установив, что Кристи в течение двадцати лет работал агентом по недвижимости в Нассау, Эддерли попросил свидетеля рассказать о его отношениях с покойным.

— Я считал сэра Гарри одним из своих самых близких друзей, — сказал Кристи, и, хотя он выступал свидетелем обвинения, он говорил оправдывающимся тоном.

Его пересказ событий дня убийства был не более чем скучным и сбивчивым повторением прежних показаний: теннис после обеда в загородном клубе, ужин в «Вестбурне» с несколькими гостями, игра в шашки до одиннадцати, когда мистер Хаббард и миссис Хеннедж уехали, после чего он и сэр Гарри отправились наверх спать.

Поболтав некоторое время с сэром Гарри в его спальне, когда тот уже лежал, одетый в пижаму, в постели с газетой в руках, Кристи прошел в свою комнату, где и сам намеревался немного почитать перед сном.

Благодаря уважительному и даже несколько льстивому тону Эддерли, Кристи постепенно успокоился. Твердым и уверенным голосом он поведал о том, как дважды просыпался среди ночи — первый раз для того, чтобы прихлопнуть нескольких проникших сквозь сетку москитов; второй раз — из-за «сильного ветра и проливного дождя». Однако он не слышал никаких звуков из комнаты сэра Гарри и не чувствовал запаха гари.

На следующее утро, когда сэра Гарри не оказалось на веранде, где они обычно завтракали, Кристи, как он утверждал, отправился в спальню друга, где и обнаружил его обгоревшее, все в копоти тело на все еще дымящейся постели.

— Я приподнял голову Оукса, потряс его, налил в стоявший на ночном столике стакан воды и поднес к его губам. — Кристи потянулся к заднему карману брюк за платком и принялся промокать выступивший на блестящей лысине пот. — Я взял подушку с другой кровати, подложил ее ему под голову, намочил полотенце и стал протирать его лицо, надеясь привести сэра Гарри в чувство.

Выражение лица де Мариньи в кабинке за железными прутьями было скептическим; он впервые за весь день посмотрел на меня, и я в ответ пожал плечами. Мне довелось побывать на месте преступления, да и де Мариньи, впрочем, как и все остальные, видел огромные снимки обуглившегося тела.

Замечание, что кто-либо мог принять труп сэра Гарри Окуса за живого человека, казалось чем-то из области фантастики.

Но еще кое-что не давало мне покоя: какого дьявола Кристи так настойчиво утверждал, что находился всего лишь в восемнадцати футах от места преступления во время, когда оно было совершено?

Тем временем довольный собой Эддерли, наслаждаясь звуком собственной речи с британским акцентом, наполнявшим собой весь зал суда, спросил Кристи:

— А знакомы ли вы, сэр, с обвиняемым, де Мариньи?

Кристи, переминаясь с ноги на ногу на свидетельской трибуне, кивнул.

— Знаком. Думаю, я знаю его с тех самых пор, как он приехал сюда.

— По какому поводу вы встречались с обвиняемым в последний раз?

— Около двух недель назад он просил меня оказать ему содействие в продаже его собственности на острове Эльютера. Он говорил, что ему предстоят значительные расходы.

— А имя сэра Гарри Оукса упоминалось в вашем разговоре?

— Да. Он говорил, что не был в дружеских отношениях с сэром Гарри.

— Назвал ли обвиняемый причину?

— Нет, но я думаю, причин несколько. Я считаю, что сэр Гарри придерживался мнения, будто де Мариньи нехорошо поступил со своей бывшей женой Фэнсток де Мариньи...

— Я протестую, милорд, — произнес, привстав с места, Хиггс тоном человека, терпение которого кончилось.

— Я снимаю свой вопрос, — заявил Эддерли, снисходительно улыбаясь Хиггсу, а затем снова обратился к свидетелю: — Сэр, не могли бы вы ограничиться пересказом мнений, выраженных обвиняемым, и не высказывать при этом собственных суждений?

Кристи кивнул.

— В тот раз он говорил мне, что сэр Гарри относится к нему несправедливо, с тех пор как он женился на мисс Нэнси Оукс... Что Гарри неоправданно строг...

— Понятно. И это был последний раз, когда вы говорили с де Мариньи до убийства сэра Гарри Оукса?

— Нет. Это был последний раз, когда я видел де Мариньи. Я еще говорил с ним по телефону утром седьмого числа.

— В день, вечером которого произошло убийство? — помпезно, как в мелодраме, переспросил Эддерли.

— Да, — ответил свидетель. — Де Мариньи звонил мне с просьбой помочь ему с получением разрешения на деятельность его птицефермы.

— Приглашал ли тогда вас обвиняемый поужинать у него дома на Виктория-авеню вечером седьмого?

— Нет, не приглашал.

— Может быть, он пригласил вас... как бы между делом? Возможно, вы просто не припоминаете столь внезапного приглашения?

— Если бы де Мариньи пригласил меня, я бы помнил это.

Железные прутья клетки почти врезались в лицо де Мариньи. И лоб его пересекали глубокие морщины. Показания Кристи прямо противоречили показаниям обвиняемого, данным полиции.

Затем Кристи рассказал, как он позвал с балкона Марджори Бристол, позвонил доктору Куокенбушу и полковнику Линдопу, и как вслед за этим прибыли полицейские сначала из Нассау, а потом из Майами. Свидетель ничего не упомянул о каких-либо контактах с герцогом Виндзорским, не говоря уже о личном появлении в «Вестбурне» его королевского высочества.

Вскоре настала очередь Хиггса, и я был доволен, что тот собирался нарушить первое, по словам Гарднера, правило английского судопроизводства.

— Мистер Кристи... — начал Хиггс. — Когда вы вытирали лицо сэра Гарри, его глаза были открыты или закрыты?

Кристи промокнул лицо влажным платком.

— Я не помню, — ответил он.

— Мы все видели фотографии тела погибшего. Почему вы подумали, что сэр Гарри, возможно, все еще жив?

— Я подумал, что еще есть надежда. Его тело было теплым.

— Еще бы! Ведь его же подожгли, в конце концов.

— Протестую! — раздался звонкий голос Эддерли.

— Снимаю вопрос, — произнес Хиггс, улыбаясь коллеге своей мальчишеской улыбкой.

— Мистер Кристи, а вы не могли бы объяснить, откуда в вашей спальне следы крови?

— Возможно, я измазал руки в крови, вытирая лицо сэра Гарри...

— А пятна крови на постельном белье в вашей спальне?

Кристи судорожно сглотнул и еще сильнее вцепился в поручень свидетельской трибуны.

— Как я уже заявлял раньше, я просыпался ночью и убил журналом нескольких комаров.

— Значит, кровь на ваших простынях — это кровь нескольких маленьких насекомых?

Де Мариньи, улыбаясь, отодвинулся от прутьев решетки; казалось, он немного успокоился.

— Я полагаю, что это так, — заявил Кристи, нервно теребя рукой кончик своего галстука.