Кровавый янтарь

О, нет, Зона не разменная монета. Кто-то шел сюда, чтобы использовать Зону в своих интересах, но на самом деле всё было иначе. Это Зона играла с ними. Со всеми, кто переступал через Периметр…

— Никакого вторжения. — Прошептал Монгол. — Зона не разменная монета…

* * *

Южные районы Припяти.

Зона контроля группировки Монолит.

Смерть была привычным делом для многих наёмников, но не для него. Харон не хотел умирать. Ему стало так больно и страшно от одной мысли, что вот-вот жизнь оборвётся, и его жалкое существование не получит шанса на повтор. Он не проснётся завтра всё в той же Зоне, с тем же оружием и теми же тяжелыми мыслями. Не будет ничего.

От этой мысли Харон похолодел. Он явственно представил, что думал перед гибелью Хрусталёв, потому что сейчас смерть была прописана и ему в излечение.

— Проверьте там. Живым не выпускать. — Прошептал кто-то снаружи, но услужливый ветер донёс до сталкера обрывки фраз.

Харон перекатился в сторону, отталкивая труп нападавшего, и, выдернув из-под покойника «натовскую» винтовку, метнулся в коридор.

Затаившись у дверного проёма квартиры, Харон достал из кармана гранату и метнул на лестничную клетку.

— Гра… — Долетел до его чей-то окрик, утонувший в какофонии взрыва.

Не дожидаясь, пока облако пыли рассеется, Харон выскочил в подъезд, отправляя в последний полёт зазевавшегося противника, а когда тело незадачливого врага рухнуло далеко внизу, уже занял место в очередном укрытии.

Он сразу заметил кровавые брызги на стенах и понял, что трюк с гранатой удался — ещё один противник был ранен и уходил через квартиры.

Нет, не так прост был Харон, чтобы упустить врага сейчас, когда вопрос стоял ребром.

Выбив ногой забаррикадированную беглецом дверь, наёмник вбежал в двухкомнатную квартиру, заставленную коробками и заваленную кучами тряпья.

Из-под ног с визгом принялись разбегаться крысы, застрекотало оружие в руках беглеца.

Но это не остановило преследователя.

Харон нырнул за угол, укрываясь от пуль, выскочил вновь, и настиг противника возле чёрного провала окна. Секунды хватило, чтобы разоружить непутёвого супермена.

— И что ты сделаешь теперь? — Наёмник с интересом глядел на противника, который, словно погруженный в транс сектант, раскачивался из стороны в сторону.

— Умру и воскресну в новом теле. — Прошептал обладатель суперкостюма, а потом перегнулся через подоконник и полетел вниз, прямо в толпу зомби.

Море рук поглотило воина Адепта, и Припять замерла в ожидании очередной жертвы.

Ждали мутанты, забившиеся в тёмные углы, ждал Харон.

Он чувствовал всеми клеточками организма, что это ещё не конец, и был прав.

На лестничной клетке захрустело бетонное крошево, и в квартиру вошел человек в армейском бронежилете с нашивкой «Кордон»…

Недалеко от завода Росток.

Лагерь Последнего дня.

Легко ли убить человека? Не беря во внимание общественные нормы и страх наказания. Скажите прямо — легко ли?

Легко. Даже страшно становится, как легко можно оборвать человеческую жизнь.

В скольких ушах прощальным эхом звенел рокот винтовочного выстрела. Сколько людей за мгновение до смерти видели пёстрый окрас стрел? Миллионы.

Одно мгновение, и человека больше нет…

Вы называете самой хрупкой вещью вазу, стоящую на полке? Нет, не ваза, а человек — самое хрупкое, что есть в этом мире.

Легко ли убить человека, поймав его в перекрестье прицела? Кто-то скажет, что есть совесть, есть сострадание. Пусть так, но если отбросить и это, представить, что вам дан приказ стрелять. Что тогда? Легко ли убить? Стоит лишь коснуться холодного металла курка, и ещё одна нить судьбы оборвана. Ещё одна жизнь осталась на счету человечества. Сколько их ещё будет….

Легко ли убить?…

Убить легко. А жить с этим потом?

Монгол никогда не задумывался об этом. Не задумывался до того дня, когда не смог убить собственного сына. Не смог, а раньше ведь выключал в своём сознании и совесть, и мораль, переставал думать как человек, становясь просто продолжением оружие, бездумным орудием. Раньше он оправдывался, говоря сам себе, что это не он, а оружие произвело роковой выстрел. И верил, потому что без этого не смог бы жить, вспоминая всех тех, кого пришлось убить.

Что-то изменилось за то время, пока он жил в обществе, среди людей? Стал ли он более гуманным?

Нет.

Жалел ли он тех, кого убил сегодня? Долговца, который мог пристрелить американца и американца, который мог развязать третью мировую?

Нет, он их не жалел.

Уподобляясь механизму, он видел людей такими же механизмами, работающими до определенного момента, а потом ломающимися. Вся разница между людьми была лишь в том, что советские механизмы работали дольше и были надёжнее…

— Что у вас случилось, приём? — Взволнованный голос радиста долетел из динамика переговорного устройства.

— Один из долговцев застрелил Брэда Кэммерли. — Спокойно отозвался Монгол, и от такого ответа связисту стало не по себе.

— А долговец? — Настороженно спросил он.

— Я убил его. — Вновь отчеканил сталкер. — Что у вас?

— Двое снайперов нейтрализованы. Захвачено четверо бойцов клана Долг во главе с неким Прапором. Несколько долговцев забаррикадировались в здании и отказываются сдаваться. Как поняли, приём.?

— Понял вас, ждите меня. Не предпринимайте никаких действий, пока я не появлюсь. Всё, конец связи.

Монгол огляделся, вложил оружие в руку мёртвого долговца, поудобнее перехватил автомат и перебежками направился к лагерю сектантов.

— Света, пробей мне всё, что у тебя есть на нашего американского друга Кэммерли. — Проговорил сталкер, останавливаясь в сотне метров от ворот сектантского лагеря.

— Ничего особенного — Раздался после недолгой паузы голос девушки.

— Известно, что Кэммерли несколько лет работал в администрации президента США, потом был назначен руководителем международного контингента в Сербии…