Кровавый завет

– Тогда чем он платит за продукты?

Олем пожал плечами.

Всю Палату Пэров обслуживала одна кухня. Она была расположена в полуподвале под первым этажом и тянулась во всю ширину здания. Окна под потолком давали достаточно света. Вдоль стены стояли десятки духовок, их вытяжные трубы уходили в потолок. Здесь хватало места, чтобы готовить для тысяч аристократов и их секретарей, прежде населявших здание. Посредине кухни стояли широкие низкие столы, где готовились отдельные ингредиенты по рецептам, а по другой стороне располагались десятки стенных шкафов и буфетов с мерными емкостями, специями и другими необходимыми вещами. Под потолком висели колбасы, приправы, овощи и еще много всего.

Едва войдя, Тамас вытер лоб носовым платком: жар едва не заставил его отступить обратно в коридор. Он моргнул несколько раз, но устоял на месте, отчасти привлеченный несметным числом запахов: ароматы какао и корицы, хлеба и мяса. Рот тут же наполнился слюной.

– Вы в порядке, сэр? – спросил Олем.

Тамас бросил на него недовольный взгляд.

В кухне суетились десятки помощниц повара. Все они носили одинаковую форму с небольшими различиями: белый передник поверх черных штанов и колпак на голове. Некоторые, похоже, были достаточно богаты, чтобы приобрести добротную одежду, другие как будто попрошайничали в этих же нарядах на улице. Тамас обратил внимание, что вся одежда, какой бы поношенной она ни была, оставалась при этом чистой. Он отметил и другую особенность: здесь были только женщины. Они отличались и по возрасту, и по внешности, но все работали с одинаковым усердием. Никто словно и не заметил появления Тамаса.

Сам повар расхаживал по кухне. Фельдмаршал немедленно признал в нем человека, который появился в его штабе в день землетрясения. Михали то и дело останавливался, чтобы дать совет кому-то из помощниц, и немедленно шел к следующей: добавлял в ее блюдо щепотку специй либо мягко останавливал, если женщина собиралась положить слишком много муки в тесто. Он расставил всех по местам, а сам маневрировал между ними с искусством прирожденного военачальника, на ходу отдавая распоряжения и внося изменения в рецепты. Казалось, успевал следить за всем сразу.

Михали заметил Тамаса и улыбнулся. Он направился навстречу гостю, но остановился на полпути у стола с мясом, чтобы помочь дородной женщине справиться с мясницким ножом. Он нарезал дюжину говяжьих ребер с точностью палача, а затем кивнул помощнице, возвращая нож, прошептал что-то ободряющее и продолжил путь к Тамасу.

– Добрый день, фельдмаршал! Прошу прощения, я был очень занят в эти несколько недель после нашей первой встречи.

Олем с любопытством взглянул на Тамаса, а Михали тем временем продолжал:

– Должен вам сказать, что я работал бы вдвое быстрее, если бы не был занят обучением целой группы новых помощниц. – Он снял колпак и провел рукавом по лбу, так что ткань тут же потемнела от пота. Затем вытер руки о передник. Обеспокоенное выражение появилось на его лице. – Боюсь, что обед будет готов несколько позже.

Тамас оглядел комнату. Вокруг происходило слишком много всего и сразу, было невозможно определить, что именно готовилось. Он пришел сюда, чтобы задать вопросы, хотел разобраться с этим «безумным поваром». Но строгие слова застыли у него на языке.

– Не думаю, что кто-нибудь станет жаловаться, – удалось наконец выговорить Тамасу. Его живот внезапно заурчал. – Что сегодня на обед?

– Копченая саламандра с карри и легким овощным пирогом, – объявил Михали. – А на ужин будет тушенная в вине говядина. Думаю подать к ней пряное вино. Но это только главные блюда. Будет еще много других на выбор.

– Для всех в этом доме?

– Разумеется. – Михали удивленно выпучил глаза, как будто Тамас спросил какую-то нелепость. – Или вы считаете, что секретарь или солдат не имеет права питаться так же хорошо, как фельдмаршал или бухгалтер?

– Простите, – пробормотал Тамас.

Он переглянулся с Олемом, пытаясь вспомнить, зачем сюда пришел.

– Прошу вас, фельдмаршал, идемте со мной. – Михали торопливо двинулся дальше, не дожидаясь ответа.

Когда Тамас догнал его, Михали уже регулировал огонь под чаном с супом, поддувая воздух в печь. Он опустил палец в котел, затем сунул его в рот, вытащил из кармана нож и зубчик чеснока и ловко покрошил его в чан.

– Я слышал о покушении на вас, – вспомнил Михали.

Тамас остановился. Он вдруг понял, что боль от наскоро зашитых ран на груди исчезла, как только он вошел в кухню. Она превратилась в приглушенную пульсацию, как будто Тамас опять находился в пороховом трансе.

– Мне не нравится то, что Избранные делают со Стражами. – В голосе Михали слышалась печальная нотка. – Это противно природе. Рад, что вы уцелели.

– Спасибо, – медленно проговорил Тамас.

Его подозрения, что Михали был шпионом, постепенно рассеивались. Талант повара невозможно подделать.

– Михали, – решился Тамас, – я пришел, чтобы спросить вас о лечебнице.

Михали замер, не донеся до рта кусок овощного пирога. Затем быстро проглотил его.

– Больше перца, – подсказал он помощнице. – И добавьте еще десяток картофелин к следующей порции.

Он поспешно прошел к следующему столу, вынуждая Тамаса догонять его.

– Да, – признался он, когда Тамас снова встал рядом с ним. – Я сбежал из Хассенбура. Это отвратительное место.

– Как вам удалось сбежать?

Они оказались в той части кухни, где больше никого не было, словно зашли за невидимый занавес. Жар и влажность здесь не были такими невыносимыми, и даже шум доносился как будто издалека. Тамас оглянулся через плечо, желая удостовериться, что они все еще находятся в той же самой кухне. Позади продолжалась бурная деятельность.

– Они разрешили мне работать на кухне, когда не лечили меня. – Михали вздрогнул от воспоминаний. – Мне говорили, что я готовлю для лечебницы, но скоро я узнал, что они посылали мою еду соседям-аристократам и продавали за совсем небольшие деньги. Однажды я просто запек себя в пирог, который должны были отвезти в очередное поместье.

– Вы шутите, – произнес Олем, перекатывая во рту незажженную сигарету и наблюдая за тем, как горит печь.

– Это был очень большой пирог. – Михали пожал плечами.

Тамас подождал, не добавит ли он что-нибудь еще или, может быть, расскажет о настоящем способе побега, но Михали молчал. В этой части кухни, занимавшей почти половину всего помещения, было столько же кастрюль и зажженных духовок, сколько и в другой. Но Михали стремительно переходил от блюда к блюду, и вскоре стало ясно, что только он один и следит за ними. Повар поднял руки и снял с крюка огромную кастрюлю. Судя по виду, она весила не меньше самого Тамаса, но Михали с легкостью удерживал ее, а затем поставил на печь. Открыл топку и проверил, как горит огонь, потом отправился дальше к вертелу в углу.