Кровная месть

– Дьявольщина! – недовольным тоном воскликнул барон и стремительно подошел к девушке, – Не надо всем показывать, кто ты есть.

Его руки накинули обратно куртку на плечи и плотно запахнули на груди.

Да, барон находился в шоке сейчас. Только что он оплакивал брата и его семью, как в это же мгновение Эсма – судя по всему единственная выжившая родственница – предстала пред его глазами.

– Эсма? Леди Даркар? Ты жива?

Вопросы сыпались один за другим, но он старался говорить негромко. Кто знает, не находятся ли неподалеку те, кто стремился уничтожить старшую ветвь рода?

Лавит оглядывался по сторонам, впервые заботясь не о себе, а о ком-то еще из своей семьи.

– Дядя! – неожиданно для барона девушка рухнула к нему в объятия.

К вниманию молодых девушек барон давно привык, и это понятно. Его происхождение привлекало многих, но тогда они рассматривали его в другом смысле. Сейчас же он выступал как глава рода. От него требовалась опора и поддержка. А еще защита. Именно в этот момент Брайан почувствовал всю тяжесть ноши, перешедшую от старшего брата.

Он сам всегда считал себя «на вольных хлебах». Порой мог позволить лишнего, вести как заблагорассудится и всегда знать, что старший брат направит, поддержит, заступится. Сейчас его место занял сам Лавит. Теперь он глава семьи, и чудом спасшаяся дочь герцога полностью на его попечении.

– Ох, Эсма! – только и мог произнести барон, – Теперь я с тобой и позабочусь обо всем.

Эти простые слова от почти незнакомого человека вызвали слезы, и племянница разрыдалась на груди единственного родственника. Лавит чувствовал себя не в своей тарелке, но понимал необходимость оказать девушке поддержку. Он потерял брата, а она буквально всё. Родных: отца и мать, а так же имущество.

Увы, но закон гласил, что наследниками могут быть исключительно мужчины.

Эсма могла получить большое приданное от отца, но из-за его смерти теперь она становится в ряд с бедными аристократами, живущими подачками от более успешных родственников. Все, что девушка может предложить – это ее имя. Любой торгаш, желающий стать знатью, уцепится за привлекательную возможность. Сама леди Даркар этого еще не осознает, но барон Лавит понимает всю глубину безысходности положения племянницы, в один миг превратившуюся из богатой дочери герцога в иждивенку.

Но пока он ей об этом не скажет. Ее горе слишком велико, чтобы осознать пропасть в которую она попала. Без родителей и без семьи даже с поддержкой дяди она будет нищей невестой, в сторону которой мало кто не взглянет.

– Плачь, Эсма, плачь, – ласково говорит Лавит, – Женщинам всегда становится легче, когда они льют слезы.

– Я отомщу! Моя кара обязательно найдет виновного! И я его уничтожу! – слышалось сквозь всхлипы.

Дядя прижимал к себе хрупкую фигурку, гладил по спине, ощущая судорожные рыдания, и смотрел на зарево пожара. Постепенно в его голове рождался план.

– Эсма, ты должна успокоиться. Не нужно напрасных слов. Нельзя давать клятвы, которые ты не собираешься выполнять, – по-доброму, почти по-отечески выговаривал барон.

– Я найду тех, кто убил моих родителей! – запальчиво, сквозь слезы заверила его девушка, – Обязательно найду! Я объявляю кровную месть!

– Тише! Тише, Эсма. Ты слишком молода, да к тому же женщина, чтобы говорить о кровной мести. Твоя боль еще слишком сильна. Пройдет время, и ты успокоишься, позабудешь … – пытался хоть как-то успокоить барон.

– Я не успокоюсь никогда! – возразила ему леди Даркар, – Кровь погибших взывает к отмщению!

– Эсма, ты слишком взволнована …

Она не дала ему договорить, ожидая новых заверений, что девушке не позволено мстить за родителей. Кровная месть – дело мужчин. Но не каждый решится на это. А она точно знает, что не успокоится, пока виновные в смерти ее родителей не расплатятся за свершенное злодеяние.

– Мое решение твердо! – твердо произнесла девушка, – Оно не изменится. Виновные в гибели родителей должны ответить.

Барон молчаливо рассматривал решительное, перемазанное сажей личико племянницы и старался найти доводы, которые заставят леди Даркар передумать. Он, как старший и более опытный родственник, понимал всю серьезность положения, в которой оказалась племянница. Законы строги и четко прописывают материальную зависимость женщин от родственников – отца или мужа, а так же передачу титулов по мужской линии.

Даже король не сможет ей помочь. За исключением, если она не станет его любовницей. Тогда все решится одной волей сюзерена – одарить состоянием и обеспечить жизнь в роскоши. Но барон Лавит очень сомневался в решительности Эсмы, чтобы предполагать о столь своеобразной и высокой карьере племянницы. Да и его величество предпочитал брюнеток в возрасте. Кроме того ходили слухи о его склонности к замужним дамам. Король предпочитал созревших к любовным утехам женщин, и минимальные шансы сосватать ему невинную девицу в жены не воодушевляли.

– Эсма, дорогая, – ласково приговаривал барон, – Сейчас мы отправимся в мой замок. Там ты будешь в безопасности, придешь в себя, успокоишься, а потом мы поговорим. Нам обоим нужен отдых. Я соболезную о твоей утрате. Ральф для меня был самым близким человеком. Моя душа скорбит о нем.

В ответ раздались рыдания.

Брайан не знал, какие еще слова произнести, чтобы утешить племянницу. Все казалось ему напускным, неправильным. Фразы, которые должны выражать эмоции, чувства, затерты, потеряли свою значимость.

Глава 5

Два года спустя. В столице

В столичном парке поздняя осень уже задумывалась о предстоящей зиме. Пожелтевшие листья осыпались под ноги прогуливающимся горожанам, решившим в последние погожие деньки посвятить лицезрению увяданию природы.

Холодный ветер напоминал о необходимости позаботиться о теплом и уютном жилье в ближайшие время. Багрянец перемешивался с яркой желтизной, отчего наряды местных модниц терялись среди буйства природы.

В этот раз я выбрала зеленое платье для верховой езды. Теплый плащ с меховой подкладкой красиво прикрывал круп лошади, капюшон спасал от резких порывов ветра прическу с приколотой модной шляпкой. Руки затянуты в плотные перчатки. Это позволяло увеличивать время прогулки и не замерзнуть в прохладную погоду.

Когда-то о такой богатой одежде мы с мамой только мечтали, подробно пересказывая детали кроя. Сейчас же мне не трудно было объяснить портнихе свои предпочтения, ведь столько раз рисовала в воображении наряды.