Кровник

Шмыгнув за угол, я пробежал мимо невысокого крылечка и, оказавшись с противоположной стороны дома, вновь заглянул в окно. Эта комната имела точно такие же размеры, как и предыдущая, только была переделана под кухню: рукомойник, плита, буфет, стол и топчан в углу — таков был ее интерьер. В комнате горел свет, за столом сидела горбоносая бабка в платке и вязала на спицах.

Обойдя дом вокруг, я приблизился к крайнему левому окну и с замирающим сердцем вывел правый глаз над уровнем подоконника. Здесь также был телевизор, мерцание экрана которого сочеталось с тусклым светом торшера, расположенного в изголовье широченной тахты. На тахте величественно возлежал голый Вахид, который поглядывал на экран и лениво пилил ногти маникюрной пилкой. Широко расставленные ступни Вахида были обращены ко мне, а меж этих ступней покоилась здоровенная женская задница, примостившаяся как раз на краю тахты. Голова задообладательницы находилась в районе промежностей командира полка и ритмично двигалась вверх-вниз. Роскошные черные кудри очень гармонично ниспадали с чресел Вахида на постель, как шикарная набедренная повязка какого-нибудь намумбийского вождя.

Слегка оттаяв, я выдохнул и присел под окно. Если это моя жена, то я — испанский летчик, как говаривал рыжий Исрапи, упокой, Аллах, его душу. Со смятением я перебежал мимо входа во вторую половину к противоположной стене. Вместо окон здесь красовался здоровенный прямоугольник из стеклоблоков, тускло освещенный изнутри. Вот черт! Получается, что в другой комнате своей половины Вахид оборудовал ванную или что-то типа санузла… Три женщины. Три кровати. Больше помещений в доме нет. Вот и приехали…

Я сполз по стене на бетон и в отчаянии схватился за голову. Не было здесь моей жены. Господи, доколе?! За что ты меня так наказываешь?

Посидев минут десять, я немного пришел в себя и начал рационально соображать. Если уж наделал тут кучу пакостей, еще одна мало что изменит. Надо пообщаться с Вахидом. Коль скоро это общение ничего не даст, можно будет достать из пробирки стрелку и проколоть себе кожу. Таким образом все проблемы сразу разрешатся и не надо будет больше корчиться в бесплодных попытках что-то исправить… Или нет, лучше забрать стволы убитых, сесть на «уазик» командира полка и прошырнуться в лагерь «Мордас». Хоть с какой-то пользой…

Спустя полчаса скрипнула входная дверь. Я не шелохнулся — только слегка повернул голову и остался сидеть на месте.

Послышалось неразборчивое бормотание на фоне воркующего женского хихиканья, затем раздался смачный шлепок — судя по всему, по заднице, и шаловливый голос вскрикнул:

— Ох ты, злыдень писюкастый!

Ба! Да ты еще и хохлушка… Через несколько секунд с той стороны дома хлопнула дверь, затем за углом послышалось приближающееся посвистывание. Я привстал и прижался к стене. Из-за угла вышел Вахид, приблизился к сараю и, широко расставив ноги, пустил мощную струю, покачиваясь и фальшиво насвистывая песню из кинофильма «Крестный отец».

Я неслышно подошел к командиру полка, дал дописать и спросил негромко:

— Зачем такую песню портишь, уродец?

Резко обернувшись, Вахид с размаху угодил подбородком на мой кулак и пару раз отразил животом вторжение колена под диафрагму. Живот оказался полным — после второго удара коленом командир полка пустил изо рта обильный фонтан и скорчился на земле.

Взвалив Вахида на плечо, я вошел в дом, запер дверь и проследовал во вторую комнату. Здесь действительно оказалась колоссальная ванная, вся отделанная разноцветным кафелем и уставленная импортной сантехникой — один унитаз чего стоил!

Уложив Вахида в ванну, я оборвал занавеску и леской, на которой она висела, связал пленнику руки. Немного поразмыслив, я разодрал пополам махровое полотенце, связал одной половиной щиколотки Вахида, затворил дверь в ванную и открыл кран. Видимо, где-то на крыше находился бак, так как вода была теплая. Присев на борт ванны, я принялся рассматривать голого командира полка и размышлять о бренности мирской суеты…

Когда вода добралась до подбородка, Вахид очухался и начал елозить связанными ногами, пытаясь сесть. Достав из сумки фото своей жены, я поставил его на полку для туалетных принадлежностей — как раз напротив Вахида, извлек свой нож и, закрыв кран, поздоровался:

— Салам алейкум, Вахид. Извини, что побеспокоил тебя в столь поздний час, но у меня есть неотложное дело…

Командир растерянно уставился на меня, затем обвел взглядом ванную и недоуменно пожал плечами. Я прекрасно понимал его состояние. Когда долгое время чувствуешь себя пупом Земли, а потом внезапно попадаешь в такую передрягу, тебя должно обуревать изрядное смятение мыслей. Командир образцово-показательного полка — хозяин Хатоя! Вот он — голый, жалкий, со связанными за спиной руками, перемотанными полотенцем ногами, елозит в собственной ванне, пытаясь сесть поудобнее, и не может ничего сообразить.

— А ты действительно «злыдень писюкастый», — я поводил ножом по поверхности воды в районе промежностей пленника. Он зябко поежился и согнул колени.

— Видишь нож? Этим клинком я только что укокошил твоего бойца, — я подбросил нож на пару оборотов и поймал его за ручку. — В принципе я их всех пятерых убил, но вот нож… Он очень острый — как бритва. Врубаешься?

Вахид быстро закивал и пробормотал:

— Я подозревал, что ты не журналист. Я даже подозревал, что ты не англичанин — английский у тебя отнюдь не лондонского разлива. Я думал, что ты какой-нибудь цээрушный шпион из другой страны, приставленный к журналисту… Однако хочу заметить — я мог тебя двадцать раз расстрелять, но не сделал этого. Я очень, очень гуманный…

— Спасибо, — я вежливо поклонился и опять помотал лезвием перед лицом пленника. — То, что ты гуманный, я знаю — пленных не берешь, красавчик… Сначала я тебя кастрирую, — я сделал паузу — вдруг всплыл перед глазами образ рыжего Исрапи. Я помотал головой и продолжил:

— Потом я тебя… Тьфу, зараза! Потом я тебя трахну в задницу! Понял, а? Прямо в жопу, голенький ты мой! — Я вытер вспотевший лоб. — Потом я тебя одену в женское платье, сниму с «уазика» тент, привяжу тебя нараскоряку к дугам — задницей вперед, ага… А утречком мы с тобой прокатимся по Хатою. Не спеша этак прокатимся…

Вахид впился взглядом в мое лицо, пытаясь определить — несу я околесицу или на полном серьезе излагаю свои планы.

— Затем я отвезу тебя к окраине села и умчусь восвояси, — закончил я. — Вот и все, мой голый парниша…

Вахид разом поскучнел. Видимо, поверил мне. Отчаяние сверкнуло в его глазах, вытеснив последнюю слабенькую надежду на благоприятный исход нашего общения.

— Есть альтернатива, май дарлинг, — я потыкал ножом в сторону фотографии моей жены. — Мне нужна эта женщина. Пытать тебя я не буду, но если ты соврешь — а я обязательно пройду на соседнюю половину и проконсультируюсь с обитательницами гарема, — я сделаю, что обещал. Вахид облегченно вздохнул и расслабился.

— Ну ты даешь! — воскликнул он. — Столько страсти здесь наговорил из-за какой-то бабы. Зачем мне тебя обманывать? Эта дура мне все мозги переела, пока здесь была… — пленник вдруг напоролся на мой тяжелый взгляд и насторожился. — Слушай, а ведь ты убьешь меня, получив информацию! У тебя просто нет другого выхода… Ты направишься отсюда прямиком к Абдулле, а я, если буду живой, могу сообщить ему… — Он осекся и отвел взгляд — понял, что сказал больше, чем надо.

— Я спеленаю тебя так, что до утра ты не сможешь освободиться, — пообещал я и убрал нож в сумку. — Поеду к Абдулле и выкуплю у него эту женщину. За сколько ты продал ее?