Кровные узы (Hellraiser: Bloodline)
Шрифт:
— Теперь у меня еще больше причин пойти во дворец.
— Нет! Останься со мной. Останься с нами! Теперь мы одно целое.
— Мы одно целое, но не здесь, — отвергает Филипп, застегивая потрепанный сюртук. — Мой сын должен родиться в другом месте. Во дворце, построенном для нас троих госпожой Фортуной, которую я собираюсь укротить этой ночью.
Филипп открывает дверь и, не говоря больше ни слова, уходит, оставляя Женевьеву один на один с ее отчаянием.
Дворец грез.
Среди садов и зеленых лужаек за высокой оградой возвышается дворец. Ярко светит луна, но в небе постепенно
В главном зале дворца шумно и светло. Слышится смех и звон бокалов. Вино льется рекой. Аристократы дымят дорогими сигарами и трубками. Играет музыка. То тут, то там мелькает фигура Жака. Юноша переходит от гостя к гостю с серебряным подносом в руках и предлагает напитки. Всего в зале шестнадцать гостей — восемь мужчин и восемь женщин. Все носят маски. Дамы пришли во дворец по приглашению, а вот мужчины никуда не уходили уже несколько дней. Если присмотреться к их одежде, то можно догадаться, что это недавние гости герцога — незадачливые игроки.
Очутившись в эпицентре балла-маскарада среди элегантно одетых господ, Филипп чувствует себя белой вороной. Мастер неуверенно движется сквозь зал, вслушиваясь в пьяный смех. Ищет взглядом Анжелику. Впереди за смежной дверью, ведущей в приемную, он замечает какое-то движение.
Приемная плохо освещена и еще хуже обставлена. Кроме круглого столика и пары стульев здесь нет мебели. На полу лежит круглый ковер. На столике сверкает шкатулка-головоломка, освещенная двумя свечами. Анжелика стоит в противоположном конце приемной, облаченная в роскошное черное платье. Свет отражается от золотистой маски с острым вороньим клювом. Сзади маска украшена черными перьями. Внешний вид принцессы чем-то напоминает ворона, который наблюдал за расправой над Огюстом.
Филипп вежливо кланяется. Анжелика подходит к мастеру и берет его под руку. Вместе они неспеша идут по направлению к двери обратно в зал.
— Я знала, что ты придешь, — полушепотом произносит девушка. — Ты храбрый человек, Филипп.
— Не такой уж храбрый, — честно признается тот. — Тот, кто сознательно отвергает возможность разбогатеть — дурак чистой воды.
— Значит, мир полон дураков, — вздыхает Анжелика.
— Или у них просто нет такой возможности.
— Отнюдь. В этом мире возможно все. Залогом успеха и развития часто становятся желания, рожденные нуждой. Мудрый человек способен это заметить. Предприимчивый человек пользуется этим.
Она снимает маску и кладет ее на столик рядом со шкатулкой.
— Будь храбр, повелитель игрушек…
С этими словами принцесса первая обнимает мастера и целует его. Дверь у них за спиной распахивается, и внутрь вваливаются три замаскированные фигуры. Господа движутся в пьяном танце, жалком подобии грациозного гавота. Проходя мимо, один из них заглядывает в лицо Анжелики. Из-под маски раздается знакомый голос, принадлежавший некогда Корбюзье.
— Эй! Это же госпожа лабиринта!
Принцесса без объяснений разворачивается и выходит вон вслед за игроками. Филипп не сразу замечает ее отсутствие. У него кружится голова от поцелуя. Вкрадчивый голос, доносящийся из тьмы впереди, моментально приводит его в чувство:
— Какова она на вкус, Лемаршан? Хорошо распробовал?
Навстречу ему выходит герцог. В руке у него
масляный светильник. Бледное от пудры морщинистое лоно жуткое, словно у призрака. В отличие от гостей де Лиль не носит маску. Она ему и не нужна. Мучительная гримаса ярости, заменяет ему кусок фарфора поверх лица.— Примите мои извинения, ваше превосходительство. Я полагал, что мы были одни.
— Сладкая чертовка, не так ли? Ваниль, кажется. Идеально заглушает зловоние смерти.
Де Лиль манит его к себе, раскачивая лампу, жидкость в которой переливается подобно расплавленному янтарю.
— Я вас не понимаю, месье.
— Да брось. Не первый день живешь.
В центре приемной де Лиль опускает светильник к полу и стягивает ковер с привычного места.
— Вот для чего была нужна твоя шкатулка. Чтобы мы каждый раз не обращались к этой средневековой белиберде!
В скудном свете на лакированных половицах Филипп замечает очертания знакомого узора. Любой образованный человек хотя бы раз слышал о подобном. Пятиконечная звезда, забранная в круг — синоним волшебства. Пентаграмма.
— Мел и несколько слов на древней латыни. Банальный, старомодный способ вызова.
— Вызова чего?
— Ты и впрямь не представляешь, во что позволил втянуть себя? — Герцог злобно смеется. — Вызова демона, конечно. Из самого сердца преисподней.
Де Лиль поднимает светильник, чтобы лучше рассмотреть лицо мастера. Лемаршан едва держится на ногах. Его худшие опасения все-таки оправдались.
Торговая мастерская Лемаршана.
Женевьева поспешно накидывает на плечи шерстяной лоден. Повернувшись, она смотрит на кипы бумаг, грудящиеся на верстаке Филиппа. Среди них лежит чертеж «Пут забвения». Взгляд жены мастера полон решимости. Она намерена вернуться своего мужа.
Дворец грез.
Лампа стоит на полу. Де Лиль и Филипп кружат вокруг пентаграммы. Герцог неумолимо движется навстречу пятящемуся гостю, держа в вытянутой руке шкатулку. На лице его усмешка. Он чувствует страх и пользуется этим, надвигаясь на беспомощного мастера как приливная волна.
— Я рассказал ей о твоих способностях. Глупо было ожидать, что твоя наука сможет заменить мое волшебство. На деле же получилось, что изобретатель оказался могущественнее чародея.
— Ваше превосходительство, вы заблуждаетесь. У принцессы для меня новый заказ. Вот и все.
Де Лиль ускоряет шаг, заставляя Филиппа двигаться быстрее.
— Заказ длиною в бесконечность, Лемаршан. Отныне у тебя не будет ни дня без дела. Ты обречен работать как проклятый. У твоих новых нанимателей всегда полно идей. Для этого им необходим человеческий гений, который сумеет воплотить их самые безумные фантазии в реальность. Тот, кто будет рядом с ними на протяжение все человеческой истории. Этим гением должен быть я!
Герцог бросает шкатулку в лицо Филиппу, но тот успевает подхватить драгоценный механизм. Отвлекшись, Лемаршан вновь переводит взгляд на де Лиля и замечает, что тот вооружился длинным стилетом.
— Я не собираюсь так легко уступать! — Герцог указывает лезвием на пентаграмму. — Здесь все началось. Я призвал это отродье. Я же и отошлю ее назад! Но сначала убью тебя!
Лемаршан с трудом избегает удара ножа, сверкнувшего перед глазами, но теряет равновесие и падает. В следующий миг де Лиль уже возвышается над ним. Стилет в руке поднимается для смертельного удара. Филипп закрывает глаза и слышит во тьме крик…