Кровосос

– Простите, я не совсем понимаю, а что здесь замечательного? – насторожившись, поинтересовался Пацкевич.

– А замечательно то, что алиби у тебя нет, происхождение гематомы объяснить не можешь, и потерпевшая утверждает, что успела нанести нападавшему несколько ударов в область лица. Понимаешь, к чему я клоню?

– Да уж, понятней некуда. Не грабил я никого, товарищ полицейский! Мамой клянусь, не грабил! Не отправляйте меня в тюрьму, пожалуйста! Я не хочу быть женой, какого-нибудь сладкоежки! Мне мужики в обезьяннике рассказали, как там оно бывает!

– Прекрати истерику! Потерпевшая, возможно, запомнила преступника. Процедуру опознания пройдёшь, если не ты – отпустим. Где ты видел, что бы невиновного в тюрьму посадили?

– Да в каждом криминальном выпуске новостей, оборотни кругом… – Сергей не успел закончить фразу, как его перебил следователь.

– Что? Оборотни? Кто оборотни, я? Да я в жизни улицу на красный свет не перешел! Я ни одной души невинной не загубил! Почти… – в голосе капитана слышалась скорее ирония, чем возмущение. – Услугами нашего адвоката будешь пользоваться?

– Бесплатного? – Сергей нахмурил брови.

– Ну конечно бесплатного. Ты в какой стране живёшь, Сережа? – Шнуров уставился на Пацкевича.

– Нет уж, товарищ полицейский, спасибо. Я где-то слышал, что при бесплатном адвокате и прокурора не нужно…

– Дело твое. И ради бога, Пацкевич! Не называй меня товарищ полицейский! Ты бы еще ко мне дядя милиционер обращался!

– Как скажите, господин следователь…

– Ты издеваешься? Вакуленко! Уведи подозреваемого в пыточную! Ой, на опознание, то есть, уведи…

В комнате для опознания за огромным стеклом Пацкевича уже ждали старые знакомые из камеры, приведённые для массовки. Усадив Сергея между «бывалым уголовником» и «любителем ночных библиотек», двое полицейских расположились по краям лавочки, не удосужившись даже снять служебную форму. Пацкевич не раз видел в кино, как проходят подобные мероприятия, но сделать замечание полицейским не рискнул. По ту сторону зеркальной стены уже стоял следователь с потерпевшей и понятыми, они готовились провести процедуру опознания.

– Елена, вам знаком кто-нибудь из этих людей? – указывая на сидящих за стеклом пятерых мужчин, спросил у потерпевшей следователь.

– Да. Он, – без раздумий показала пальцем на Пацкевича потерпевшая, та самая девушка, продавшая утром Сергею пиво.

– Отлично! Елена, подпишите здесь, и можете идти домой. Я сообщу дежурному, что бы вас пропустили, – следователь подал девушке лист бумаги и ручку.

– Я не до конца понимаю, причём здесь… – расписавшись в протоколе, Лена с недоумением посмотрела на капитана.

– А понимать это уже наша задача, не ваша. Отправляйтесь домой, вас вызовут, если понадобитесь, – сказал капитан и указал в сторону полутёмного коридора.

Покинув здание полицейского участка, Лена остановилась на ступеньках у входа. Она впервые попала в подобную ситуацию, поэтому абсолютно не понимала, как работает эта система. Постояв и подумав несколько минут, она все же приняла решение вернуться к следователю и прояснить ситуацию. Подойдя к кабинету и приоткрыв дверь, Лена увидела повергшую её в шок картину: посередине комнаты на стуле сидел Сергей, его руки были крепко связаны за спиной, а на голове был надет полиэтиленовый пакет, закрепленный на шее скотчем. Извиваясь как уж, он жадно хватал ртом заканчивающийся в пакете воздух, а глаза покраснели от лопающихся сосудов. Сзади Пацкевича стоял капитан Шнуров с рулоном скотча в руках. Он спокойно наблюдал за происходящим и громко говорил:

– Подпишешь! Ты у меня все подпишешь! У меня в молодые годы, вегетарианцы в каннибализме сознавались! Театральные режиссеры за хищение колбасы на нарах гнили! В нашем деле, главное, к человеку индивидуальный подход найти. Сейчас еще Вакуленко плоскогубцы принесёт, ты у нас и похищенную газонокосилку на себя возьмешь!

– Господи! Что вы делаете?! – немного оправившись от увиденного, Лена с криком ворвалась в кабинет и с помощью длинных ногтей легко разорвала пакет на голове Пацкевича.

– Ой, Леночка, а как вы вошли? Я, наверное, опять дверь забыл замкнуть, старею… – капитан расплылся в добродушной улыбке.

– Да вы Маньяк! Как вообще можно делать такое с человеком? Серёжа, ты в порядке? – Лена сняла остатки полиэтилена и скотча с головы Пацкевича.

– Ага, в порядке. Лучшие моменты в жизни переживаю, – прохрипел Сергей, с ненавистью глядя на следователя.

– Серёжа? – в глазах полицейского проблеснула ярость. – Вы что, знакомы?

– Ну конечно знакомы! Это Серёжа, он у меня в магазине пельмени часто покупает.

– Пельмени? Тогда какого хрена, ты сразу об этом не сказала? – закричал рассвирепевший правоохранитель.

– Вы спросили тогда в комнате, у стекла… кого я знаю из этих людей… я и показала на него. Я думала это проверка такая, что так нужно… никто ничего мне не пояснил. Я хотела у вас спросить, как Сергей здесь оказался, но вы меня сразу выпроводили. Это я во всем виновата, да? – Лена расплакалась.

– Нет! Родители твои виноваты, что со скалы тебя не сбросили, при рождении… – освобождая руки Пацкевича, более спокойным тоном произнес следователь.

– Капитан! Плоскогубцы не нашел. Вот возьми, секатор у дознавателей одолжил, – сказал вошедший в кабинет сержант Вакуленко, с очень довольным выражением лица и огромным секатором в руках.

– Сержант, исчезни отсюда! И ты, овца, забирай свое заявление, и проваливайте! Оба! Как вы меня достали! – повернувшись к Лене, следователь принял поистине угрожающий вид.

– Конечно, как скажите. Я напишу всё что нужно, – взяв лист бумаги и усевшись за стол, Лена принялась писать отказ под диктовку капитана.

Завершив все формальности, Сергей и Лена с удовольствием покинули территорию полицейского участка, отойдя от этого неприятного места как можно дальше. Первым тишину нарушил Сергей:

– Лена, а что этот маньяк про газонокосилку говорил? А то мне через пакет плохо слышно было…

– Про газонокосилку? Не знаю, я ничего такого не слышала… – удивленно ответила девушка. – Сереж, прости. Тебе из-за меня пришлось такое пережить…

– Ты так ничего и не поняла? Ты здесь не причем, это у них схема такая. Они меня посадить просто так хотели, для галочки. Если бы ты не вернулась, так бы и произошло. А так видишь – ты заявление забрала, и теперь им ловить никого не надо. А этот Шнуров, вообще садист. Как он мне заявил: «не бывает невиновного человека, а бывает, что утюг недостаточно разогрет», представляешь? Я сначала подумал, это у них юмор такой. Но когда я отказался признание подписывать и меня скотчем к стулу примотали, понял, что Шнуров не шутил.