Кровоточащая чаша

Строго говоря, все это не было проблемой Фаддея. Ему просто повезло, что лорд-инквизитор Колго разрешил воспользоваться возможностями крепости на Кайтаране. У Фаддея не было ничего, кроме инстинктивного понимания, чтобы предположить, что Испивающие Душу находятся в зоне боев, или, по крайней мере, направляются в неё. Испивающие Душу посетили Эвменикс, в этом сомнений не оставалось, но Эвменикс лишь недавно находился в блокаде из-за чумы, и не было даже четких доказательств того, что в этом замешан Тетуракт — и без вмешательства агентов Хаоса мирам случалось оказываться во властью болезни.

Но в тренированном уме Фаддея все эти несвязанные друг с другом детали вызывали странное чувство тревоги. Испивающие Душу вполне могли служить Тетуракту. Правда, видимо все было несколько сложнее, поскольку силы Хаоса сражались между собой так же часто, как и нападали на Империум. Хотя Испивающие Душу могли быть где угодно, существовала вероятность, что они, как мухи, запутались в паутине отвратительного беспорядка новообразованной империи Тетуракта. Так что именно там их и собирался искать Фаддей.

Он решил вновь испытать свою удачу, запросив аудиенцию у самого лорда-инквизитора Колго. Но пока Фаддей просто пытался добиться хоть какого-то комфорта от апартаментов, выделенных ему персоналом крепости. Внешние участки крепости не модернизировались, и горный холод проникал сквозь них почти не встречая сопротивления. Обстановка была скудной, а пол — ледяным. Однако вид на горы оказался потрясающим, так что Фаддею повезло получить для себя комнаты в крепости. Штурмовики и Сестры остались в бараках космопорта, а он развернул медицинскую робу, в которой сможет обследовать находки, доставленные вернувшейся с Эвменикса Сестрой Эскарион.

С того дня, как Фаддей приземлился на Корисе XXIII-3, считая, что потерял след Испивающих Душу, прошло шесть месяцев. Теперь он обладал фрагментом трупа одного из них, и символ потира на пистолете мертвого десантника был свидетельством продвижения расследования. Вместе с докладами от выживших из Дома Дженассис, ему удалось добыть первые железобетонные доказательства деятельности Ордена со времени битвы в Поле Цербера. За них он заплатил жизнями дознавателя Шена и нескольких дюжин арбитров в Доме Дженассис. Инквизитор в нем говорил, что дело того стоило — и он с удивлением понял, что человек в нем также с этим соглашается. Фаддей открыл сундук в ногах четырехспальной кровати. Внутри была скудная коллекция собранных им полноценных улик — банк памяти и экран, содержащие копию пикт-файла со «Сломанного Хребта», обугленный томик «Боевых Катехизисов» Дениятоса, извлеченный из обломков сожженного флота Испивающих Душу, и инфопланшеты с переписанными показаниями свидетелей. Поверх всего покоилась кобура с болт-пистолетом.

Фаддей достал пистолет — оружие было столь велико, что он мог удерживать его лишь обеими руками, но космодесантник пользовался им в качестве резервного оружия. На пистолете стоял селектор огня и сдвоенная обойма, а корпус инкрустирован золотом. На рукояти выбит потир, эмблема Испивающих Душу.

— Прекрасное оружие, — заметил ужасно знакомый, резкий голос. — Отвратительно, что его использовали на службе такому злу.

Фаддей оглянулся, и увидел вошедшего в покои Пилигрима. Голый камень стен, казалось, внезапно потемнел, а воздух похолодел еще сильнее. В Пилигриме жило столь сильное желание видеть врагов Императора мертвыми, что его ненависть поражала все окружающее.

— Медикае готовы, — произнес Пилигрим и вышел. Фаддей засунул пистолет обратно в сундук и последовал за ним.

Персонал Оффицио Медикае, расквартированный в крепости на Кайтаране, был подчинен Инквизиции в вопросе изучения различных видов чумы, распространяющихся всюду везде, куда бы Тетуракт не устремил свой пристальный взгляд. Фаддей затребовал помощь команды патологоанатомов Медикае, состоящей из двух санитаров и адепта Адептус Механикус Биологис. Эта троица ожидала прибытия Фаддея и Пилигрима в маленькой прозекторской, безликие санитары замерли, как будто готовые внимать каждому его слову. Адепт — коренастая женщина средних лет с очень серьезным лицом, одетая в белый лабораторный костюм — стояла с согнутыми руками в голове плиты из полированного гранита, служившей здесь операционным столом. На плите, словно подношение на алтаре у какого-то языческого божества, лежала потрепанная голова космодесантника.

— Я приношу свои извинения за задержку, инквизитор, — сказала адепт прерывистым, строгим тоном. — Нужно было убедиться, что данный экземпляр полностью осмотрен и подвергнут карантину.

— Я понимаю, адепт. Мы можем начинать?

— Конечно. Экземпляр является черепом гуманоида мужского пола, больше естественного размера, частично затянут кожным покровом, рассеченным в области axis vertebra…

Фаддей наблюдал за тем, как санитары достали скальпели и хирургические щипцы из расположенных вдоль плиты лотков для инструментов, и начали срезать сгнившую кожу с черепа. Адепт перечисляла первые результаты вскрытия, подтверждающие, что голова принадлежала космодесантнику, причем ветерану, судя по серебряному штифту за долгую службу в его лбу. Кости лица и черепа были покрыты старыми шрамами от огнестрельных ран и клинков, а пулевое отверстие, вырвавшее осколок из лба, появилось уже после смерти. Адепт приказала санитарам зафиксировать извлеченные имплантированные органы: ухо Лимана — улучшение среднего и внутреннего уха, дающее десантнику более острый слух и превосходную координацию. Окулоб — орган, находящийся между глазами, и усиливающий зрение. Остатки гено-семени в глотке — священный орган, который контролировал все остальные улучшения десантника и поддерживал его метаболизм.

— Состояние экземпляра наводит на мысль об ускоренном разложении, за которым последовало прекращение естественного распада, сходное с состоянием других образцов, доставленных с миров внутри спорных систем вокруг Стратикса.

Санитар развернул голову набок и начал удалять челюсть. Он старался сломать усиленную кость вокруг сустава. Челюсть со щелчком поддалась, и оттуда фонтаном плеснула на халат санитара тонкая струя блестящей жидкости. Санитар заорал, когда жидкость прожгла халат и попала на грудь. Его товарищ сбил его с ног, и начал отдирать горящие одежды, пока слезоточивый кислотный запах наполнил комнату и серый дым кругами стал подниматься вверх. Адепт вытащила комплект первой помощи из ящика на одной из стен лазарета, и начала трудиться над санитаром, обмывая шипящие раны с помощью щелочного раствора, пока кислота не въелось в легкие.

— Инквизитор, вы должны уйти, — распорядилась адепт, натягивая полевой комбинезон из комплекта неотложной помощи. — У нас здесь вероятность заражения.

— Нет никакого заражения, — заявил Пиолигрим, его высокий голос прорезался через шум судорожных вдохов задыхающегося санитара. — Кислота слабой концентрации, предназначена лишь для ослепления, так что ваш человек выживет. Ее производит железа Бетчера.

— Невозможно, — одернул его Фаддей, глядя на след зеленой жидкости, размазанный по гранитной поверхности. — Испивающие Душу являются Орденом-наследником Легиона Имперских Кулаков. Гено-семя Кулаков никогда не культивировало железу Бетчера, это был просто атрофировавшийся орган.

— Совершенно верно, — согласился Пилигрим, дотянувшись забинтованной ладонью до вскрытой головы. Он выщипнул лоскут узловатой плоти, гено-семя, из глотки. — Извращено, — сказал он, сжимая его. Семя было крапчатым и бесцветным. — Испивающие Душу несут на себе позорное пятно мутации. Самую страшную мутацию из всех, ибо само гено-семя вырождается, и имплантированные в них органы изменяются.

— Мутация, — повторил Фаддей.

Уцелевшие в бойне в Доме Дженассис докладывали о чудовищном создании, возглавлявшем Испивающих Душу, с лапами, как у гигантского паука и обширными псионическими возможностями. Он скептически отнесся к этим разговорам, но теперь уже не мог с такой легкостью от них отмахнуться. Испивающие душу были мутантами, и, поскольку их гено-семя поражено, они скатятся по наклонной дорожке очень быстро.

Поэтому они и в отчаянии. А отчаяние порождает грубые ошибки. Каковы бы ни были их планы, Испивающие Душу все быстрее и быстрее движутся в сторону того состояния, когда они потеряют всякое сходство с человеческой расой.

Фаддей всегда знал, что у его терпения есть свои границы. Но теперь время стало давить на него еще сильнее. Оно кончалось у всех.

И Фаддею не с чего было начать. Но след был жизненно необходим.

Он в спешке покинул лазарет, мчась по холодным каменные коридоры крепости в свои покои. Он слышал, как Пилигрим идет за ним по пятам, но потерял странное существо к тому времени, как достиг комнаты. Он вновь рывком распахнул сундук и извлек другую улику. То, что он посчитал бесполезным, когда Сестра Эскарион передала ему это — тонкий медный лист с выгравированными на нем именами сотен адептов, адептов, служивших в форпосте Улья Квинтус несколько последних десятилетий. Здесь мелким аккуратным шрифтом были выбиты сотни имен, от надсмотрщиков за слугами и сервиторных инженеров до групп старших адептов, которые командовали форпостом.