Круг Девятирога

– Длани Обоих над тобой, Светлый!

– И тебе Их покровительства! Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты. Купаюсь. Поплыли во-он туда, навстречу волнам!

Некоторое время мы молча плыли рядом.

– О чём задумался, Светлый? – спросила она.

– Думаю, что бы такое придумать… чтобы было проще подвозить каменные блоки, из которых мы строим береговые укрепления, – ответил я.

Я лукавил: разве можно думать о каких-то каменных глыбах, когда рядом парит обнажённая нимфа, в которую – только сейчас признался себе – я влюблён, а воображение услужливо дорисовывает всё то, что полускрывает морская вода?

Ночь, как всегда, упала мягко и внезапно, как прыгнувшая из засады тигрица. В нахлынувшем мраке пропал океан, пропал остров, и лишь высоко в небе на сгустившейся дымке расплылись неяркие кляксы звёзд. Все направления стали равнозначными. Моя попытка посветить Мечом привела лишь к тому, что глаза вообще перестали хоть что-либо различать.

– Светлый, ты знаешь, куда плыть? – испуганным голосом спросила Та.

– Конечно! – ответил я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.

– Это хорошо… А то мне вдруг стало страшно. Даже руки ослабели…

– Подплывай ко мне. Держись за мои плечи и не бойся.

Девушка подплыла и, ухватившись за мои плечи, прижалась ко мне. Спиной я чувствовал её тёплое тело, которое сотрясала мелкая дрожь. Я, правда, и сам заволновался, но тут же сказал себе: не паниковать! Ничего страшного не случилось. Сил у меня – не занимать, понадобится – и всю ночь могу на воде продержаться. Правда, за это время нас может снести незнамо куда. Да и Та – выдержит ли она такое длительное купание? Эх, какой-нибудь бы знак с берега, какой-нибудь сигнал!..

– Буцефа-а-ал! – заорал я что было мочи, и сразу же далеко справа от меня раздалось тревожное ржание. Я повернул и поплыл на звук, время от времени вновь и вновь окликая рика. Та сразу успокоилась, но всё же сама плыть не решалась.

– Как романтично! – сказала она. – Ты, как сказочный герой, спас меня от смерти.

– Предлагаю и дальше действовать по сценарию сказки: герой признаётся принцессе в любви, ведёт под венец и… жили они долго и счастливо! – Под шуткой и нарочитым весельем я скрывал охватившее меня волнение.

– А ты в самом деле любишь меня? – спросила она тревожно.

– Да, милая. Я понял, что люблю тебя уже давно. С тех пор, как мы с Ас… с тех пор, как я впервые увидел тебя. А ты? Ты любишь?

Та долго молчала. Я ощущал, как часто бьётся её сердце.

– Поверь, мне очень жаль тебя огорчать, – наконец сказала она. – Любая женщина посчитает меня сумасшедшей. Но я не… Ты красивый, сильный, умный, знаменитый, богатый. Но я ничего не могу с собой поделать! Моё сердце ждёт кого-то другого.

– Прости, я ничего не понимаю: для чего же тогда ты пришла сюда?

– Разум борется с моим сердцем. Он шепчет, что лучше тебя я никого не встречу, что никогда не найду того, кого ищу с таким бестолковым упорством, никогда не узнаю счастья любви. И я боюсь, что он, мой разум, прав. Поэтому я хотела попросить тебя дать мне счастье другого рода: счастье материнства.

Ещё несколько гребков – и моя рука задела дно. Совсем рядом послышалось радостное ржание Буцефала. Я подхватил обессилевшую Та на руки и вынес на берег.

Эту тёплую ночь мы провели прямо здесь, у голубой лагуны. Я ощущал себя и счастливым, и подавленным рядом с любимой девушкой, которая одновременно и принадлежала, и не принадлежала мне.

Одесса, 22 лакината 8855 года

Я любил проводить свободное время, которого у меня оставалось не так уж и много, в библиотеке Сорбонны, полновластным хозяином которой стал Асий. Всего лишь две недели назад я привёз его из Суродилы вместе с первым сундуком фолиантов, а сейчас многочисленные полки уже сплошь уставлены рукописными изданиями и книгами, отпечатанными на примитивных станках. Начало библиотеки положило собрание из Дома Отдохновения, которое я, по частям привозя в Одессу, копировал в двух экземплярах: один – в библиотеку, другой – в «спецхран», под который отвёл одно из помещений Подземного Города. Господин Есуча, первоначально категорически было воспротивившийся «давать почитать» свои книги, резко изменил своё мнение, едва лишь узнал о суммах, которые я обязывался заплатить в качестве залога и абонентской платы. А платил много я ещё и потому, что чувствовал вину перед господином Есучей: мне удалось переманить на Априю его шеф-повара, мэтра Аника. Правда, в Доме Отдохновения осталось несколько его учеников, но всё-таки шеф-повар – это шеф-повар!

Фонды библиотеки регулярно пополнял и помощник старшего библиотекаря Касерен, благодаря Асию пристрастившийся к чтению. Он уже знал наперечёт все книготорговые лавки Ланелы и очень часто требовал направить его то в один, то в другой конец планеты. Возвращался он всегда с ворохом вновь приобретённых книг, после чего надолго засаживался за систематизацию и каталогизацию новинок.

– Вчера профессор Тико Тони провёл операцию по возвращению последнего из наших Неутомимых в исходное состояние, – рассказывал я Асию новости, удобно расположившись в большом кресле. – Мы подсчитали необходимые затраты биоэнергии. Оказалось, если в качестве доноров для каждой операции взять не менее двадцати шести человек, то это нисколько не скажется на их здоровье. От желающих помочь нашим гвардейцам отбою не было. Особенно много среди добровольцев было женщин, потому как Неутомимые после операции становятся необычайно, я бы даже сказал, чрезмерно сексуально озабоченными и заводят себе гаремы из четырёх-пяти подруг, что при нашей демографической ситуации весьма неплохо. Я дал указание технику, который обслуживает омолаживатель, подобрать для последней операции не менее сорока человек с тем, чтобы немножечко «подкачать» и самого профессора, так что сегодня с утра он носится по Сорбонне как электровеник. Кстати, и тебе бы не повредило.

В это время дверь в библиотеку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулись две лохматые головы, в которых я признал Коко и Лидо, молодых техников.

– А вот наконец и наши эйнштейны!

– Извини, Светлый, припозднились. Там такая драка, такая драка! Рыбари с пахарями схлестнулись – клочки во все стороны!

– Где дерутся? – Я встал, намереваясь идти восстанавливать порядок.

– Так всё уже! Уже не дерутся. Муму всех утихомирил. И зачинщиков выявил, на арбитраж сегодня приведёт.

– Ладно, вечером разберёмся, кто, зачем и почему, – сказал я, вновь опускаясь в кресло. – А сейчас приступим к работе.

Техники уселись за стол, разложив перед собой письменные принадлежности. Наша совместная работа заключалась в том, что техники под мою диктовку писали учебники: Коко – «Курс общей химии», а Лидо – «Алгебру и начала анализа». Молодые люди уселись за стол, разложив перед собой принесённые письменные принадлежности. Писать на Ланеле было принято тонкой кисточкой, однако я предложил использовать для этой цели птичьи перья. Мои писарчуки попробовали и решили, что ими пользоваться значительно удобнее. Асий положил перед каждым по стопке чистых листов из ослепительно-белого пластика: в тетради неведомого лингвиста оставались неиспользованные страницы, которые я с избытком накопировал для образовательных целей.

– Усердно и старательно пишите, да без помарок, – погрозил он им пальцем. – Не то абонемента лишу на месяц, а то и более!

– Подумаешь! – обиженно швыркнул носом Лидо. – За прошлый раз всего-то одну кляксу за две дюжины страниц поставил, а он уж всеми карами небесными стращает!

– Приступим, – сказал я. – Коко, пиши: «Кислоты – сложные вещества, при диссоциации которых в водном растворе образуются ионы водорода и кислотного остатка». Лидо, тебе: «Третье свойство. Обе части неравенства можно умножить (или разделить) на одно и то же отрицательное число (при этом необходимо изменить знак неравенства на противоположный)».