Круг Матарезе

Пташка Талейникова оказалась ястребом в голубином оперении. Это оперение служило надежной защитой и никогда не подводило ее.

– Кто ты? Из КГБ? – спросил Брэй, взяв полотенце с кровати и придавив им царапину на шее.

– Что? – с трудом прошептала она.

– Ты работаешь на Талейникова? Где он сейчас?

– Мне платит человек, у которого много имен, – заговорила она. Нож все еще был в ее опущенной руке. Ярость ее прошла, уступив место страху и изнеможению. – Я не знаю, кто он, и не знаю, где он сейчас.

– Он знал, где найти тебя. Ты кое-что собой представляешь. Где ты обучалась и когда?

– Когда? – переспросила она машинально. – Когда ты был еще ребенком. Где? В лагерях… Белзен, затем Дахау, а оттуда в другие лагеря, потом фронт, много разных фронтов. Мы все с такой историей…

– О боже! – пробормотал Скофилд. «Мы все»! Легион вам имя.

Девочки, взятые из лагерей и посланные на фронт в штрафные батальоны или в бараки и казармы, выжившие благодаря проституции, обесчещенные своими же, поруганные, нелюбимые, ставшие изгоями, «мусором Европы», по выражению Гитлера. Да, Талейников знал, где собирать свою птичью стаю.

– Почему ты работаешь на него? Он ничем не лучше тех, кто послал тебя после плена в лагеря.

– Я должна это делать, или он убьет меня. А теперь вот и ты говоришь то же самое.

– Тридцать секунд назад я сделал бы это, потому что у меня не было выбора. Во всяком случае, ты мне его не предоставила. Зато сейчас у нас есть возможность договориться. Я помогу тебе. Ведь ты все время имеешь контакт с этим человеком. Как вы связываетесь?

– Он звонит… Звонит в номер, расположенный напротив.

– Как часто?

– Каждые десять или пятнадцать минут. Сейчас он должен позвонить снова.

– Пошли. Но сначала повернись вправо и брось нож на постель.

– И тогда ты будешь стрелять, – прошептала пожилая женщина.

– Если бы я собирался, то давно уже сделал бы это, – сказал Скофилд. Она была нужна ему, точнее, ему был нужен ее тайный знакомец. – Пошли к тому телефону. Ждать неразумно. Сколько этот человек платит тебе? Я заплачу вдвое больше.

– Я не уведена, что смогу дойти туда. Похоже, ты сломал мне ногу.

– Я помогу тебе. – Он отбросил полотенце, подошел к ней ближе и протянул руку. – Держись за меня.

Женщина, морщась от боли, сделала шаг вперед левой, но внезапно с яростью раненой львицы развернулась, как пружина. Выражение ее лица мгновенно изменилось, в глазах вспыхнула злоба.

Нож уперся в желудок Скофилду.

Талейников последовал за амстердамцем к лифту. В кабине оказалась молодая пара, богатые американцы, прекрасно одетые, похожие на любовников или новобрачных. Они были заняты исключительно собой, вожделея, разгоряченные, помимо страсти, выпивкой. Винные пары буквально окутали Талейникова.

Голландец в черном поглубже нахлобучил шляпу, заметив быстрый взгляд Василия. Талейников встал у стены с кнопками. Двери закрылись. Девушка хихикнула, а ее спутник нажал кнопку пятого этажа. Человек из Амстердама дотронулся до цифры 2. Проходя в глубь кабины, он взглянул влево и встретился глазами с Талейниковым. Последовало едва уловимое замешательство, затем почти шок. И Василий все понял. У команды убийц было приоритетное задание – Беовулф Агата. Но их проинструктировали и насчет агента КГБ: если некто Талейников появится на их пути, идя по следу Скофилда, то его, так же как и американца, следует немедленно убрать.

Человек из Амстердама снял шляпу и прижал ее к груди. Затем правая рука его медленно поползла в карман пальто. Василий резко ударил его локтем, вдавив в стену кабины, а левой рукой полез в карман к голландцу, схватил его за кисть и заломил руку, не успевшую вытащить оружие. Раздался хруст, и голландец замычал, падая на колени.

Девушка вскрикнула. Талейников громко сказал, обращаясь к молодым людям:

– С вами ничего не случится. Я повторяю, я не причиню вам никакого вреда, если сделаете то, что я скажу. Давайте без шума и пустите нас обоих к себе в комнату.

Голландец сдвинулся вправо, но Василий ударил его коленом в лицо, вытащил у него из кармана оружие и, направив его дулом вверх, резко проговорил:

– Я не собираюсь применять оружие, если вы согласны подчиняться. Вы мне не нужны, и я вас не трону. Но вы должны поступить так, как я скажу.

Молодой человек бормотал трясущимися губами:

– Господи, господи Иисусе Христе!

– Приготовьте ключ, – приказал Василий. – Когда двери откроются, проходите вперед и идите к своему номеру. Вы будете в полной безопасности, если станете делать все как надо. Если вы закричите или поднимете шум, я буду вынужден стрелять. Но я не убью вас, я просто выстрелю вам в спину, и вас парализует на всю оставшуюся жизнь.

– О, пожалуйста, мистер! Мы сделаем все, что вы скажете! – Девушка наконец-то обрела дар речи и достала ключи из кармана своего спутника.

– Поднимайся! – приказал Василий голландцу.

Двери кабины открылись. Молодые американцы прошли вперед мимо какого-то постояльца, читавшего газету, и свернули направо по коридору. Талейников шел следом, таща голландца. Стволом своего «бурана» он уперся в бок жертве и прошептал:

– Только один звук, голландец, и тебе никогда больше не удастся произнести второй. У тебя не будет времени даже на писк.

Войдя в номер, Василий пихнул голландца на стул и, целясь в него, приказал молодому человеку и девушке:

– Забирайтесь в шкаф, быстро!

Слезы катились по лицу перепуганного американца. Девушка подтолкнула партнера к шкафу, понимая, что надо действовать быстро и что шкаф – это своего рода убежище.

Талейников просунул в ручку дверцы ножку стула и, заперев таким образом молодых людей, обратился к голландцу:

– У тебя есть ровно пять секунд, чтобы объяснить, каким образом вы собирались это проделать.

– Тебе лучше знать… – последовал ответ.

– Это точно! – Он резко ударил голландца в щеку стволом пистолета. Кровь закапала на ковер. Тот поднял руки, показывая, что сдается. Василий сломал ему одно за другим оба запястья. – Не двигайся! Мы только начали. Слизывай и пей свою кровь. Скоро у тебя не будет не только губ, но и зубов. Потом ты лишишься носа, челюстей, а затем и глаз. Ты видел когда-нибудь такого красавца? Лицо его – сплошная рана, боль в выколотых глазах нестерпима. – Василий подался вперед и вывернул ноздри голландцу.