Круг

Глаза Юнте сужаются. Он подходит ближе, и Анна-Карин отступает, пока не ударяется спиной о стол.

– Какого хрена ты здесь делаешь?

Анна-Карин направляет на него свою силу, пытается охватить его мягким приятным чувством. Юнте останавливается. Склоняет голову набок. Это напоминает Анне-Карин какого-то зверя, который прислушивается, нет ли опасности. Потом его лицо расслабляется, но настороженность не исчезает. Анна-Карин не может овладеть его сознанием полностью. Может быть, это из-за пива, думает она.

– Анна-Карин? – слышится голос Яри.

– Я здесь! – кричит Анна-Карин в ответ чуточку громче, чем следует.

Она чувствует необыкновенное облегчение, когда Яри заходит в комнату.

– Привет, малышка, – говорит он, улыбаясь.

– Кто она? – спрашивает Юнте, по-прежнему с подозрением в голосе.

– Все нормально, она со мной, – отвечает Яри. – Анна-Карин, это Юнте, хозяин вечеринки.

Яри поднимает прозрачную бутылку с коричневой жидкостью и подмигивает Анне-Карин.

– Это получше пива, – торжествующе заявляет он.

– Забирай отсюда свою уродскую телку и уродский алкоголь, – с отвращением говорит Юнте.

– Эй ты, – произносит Яри с угрозой и делает шаг в сторону Юнте.

– Все нормально, – быстро отвечает Анна-Карин. – Пойдем, Яри.

– Юнте иногда такой странный, – говорит Яри. Звуки вечеринки усиливаются по мере того, как они поднимаются вверх по лестнице. – У него весь мозг прокурен. Понимаешь? Я имею в виду, чем прокурен, понимаешь?

Он хрипло смеется и достает бутылку. Анна-Карин останавливается и берет ее. Ванесса и Линнея, по всей вероятности, все еще там, наверху.

Она делает глоток и чуть не задыхается. Во рту все горит огнем, но она заставляет себя проглотить. Теперь жжет в горле. Анну-Карин подташнивает, но она надеется, что Яри ничего не заметил.

– Неплохая фишка, да? – говорит Яри, улыбаясь.

– Угу.

Она делает еще один глоток. В этот раз дело идет лучше, как будто первый глоток лишил рот и горло чувствительности. Она снова запрокидывает бутылку, чувствуя, как жидкость льется ей в горло.

– Аккуратнее, – смеется Яри.

Из чувства противоречия Анна-Карин делает еще один глоток, прежде чем отдать Яри бутылку.

Она открывает подвальную дверь, и визжащий тяжелый рок ударяет в голову.

* * *

Мину снится Офелия. Как будто Офелия – Ребекка. Она тонет, и Мину пытается ее спасти. Заходит в реку. Там неожиданно глубоко, и Мину приходится бороться с течением, чтобы стоять прямо. Она пытается ухватиться за белую рубашку, которая надувается в воде вокруг Ребекки. Но рубашка выскальзывает из пальцев. Ребекка смотрит на Мину грустными глазами, как будто жалеет ее.

Мину… Мину, ты должна проснуться.

Мину протестует в полусне. Она не досмотрела сон. Ей нужно спасти Ребекку.

Просыпайся.

Она открывает глаза и спросонья оглядывает комнату. Глаза медленно привыкают к темноте и различают очертания хорошо знакомых предметов, которые сейчас демонстрируют взгляду всю палитру черно-серых оттенков. Мину пытается вспомнить, что именно разбудило ее, но сосредоточиться трудно.

Мину…

Сердце переворачивается в груди. Это голос, и вместе с тем как будто не голос. Он словно находится в ее голове, маскируясь под ее мысли. Он мягкий, приятный, но от него становится нестерпимо страшно.

Мину садится на кровати. Нащупывает ночник, находит шнур и нажимает на выключатель.

Она оглядывается. Тук-тук-тук – колотится в груди сердце, переполненное животным страхом. Остались одни инстинкты. Мину едва осмеливается дышать, чтобы не привлекать к себе внимание.

Ночник мерцает.

Поднимись.

Тело Мину слушается, поднимается с постели, начинает идти к двери.

И она понимает, что этот ужас уже находится внутри нее.

Выйдя в коридор, она видит, что дверь в ванную комнату полуоткрыта. До ее слуха доносится звук льющейся воды. Наполняется ванная. Шаг за шагом она приближается к этой двери.

Боли не будет, шепчет голос. Боли не будет, я обещаю.

Ноги Мину крадутся внутрь ванной комнаты, и дверь за ней тихо закрывается.

40

Яри ведет Анну-Карин в одну из маленьких комнат наверху. Подушки для сидения разбросаны на полу, в середине комнаты стоит стол для настольного тенниса. Две девушки достают друг у друга из стаканов льдинки и целуются, так что льдинки скользят изо рта в рот. Совершенно очевидно, что девушки делают это специально для парней, которые сидят тут же на подушках и смотрят на них.

Анна-Карин опирается локтями о стол для настольного тенниса. Весь мир раскачивается взад-вперед, как будто они в море. Чувствует она себя более-менее прилично, только трудно фокусировать взгляд на чем-то одном.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Яри.

Хороший, добрый Яри. С ласковыми-ласковыми глазами. Не может быть, чтобы он так смотрел на Анну-Карин только благодаря колдовству. Она и правда ему нравится. Она уверена в этом.

– Я чувствую себя офигительно, – говорит Анна-Карин.

Язык запинается и не слушается, как будто под наркозом. А голова отяжелела, и ее трудно держать прямо. Но Анна-Карин говорит правду. Ей офигительно хорошо. Она с Яри. Парнем своей мечты.

– Я стала такой не только потому, что всегда была толстой и страшной. Это, блин, мама виновата. Я уверена. Она настроила меня против парней. Она никогда…

Тут Анна-Карин вынуждена остановиться, проглотить рвотный позыв, который нарастает в горле. Она откашливается и осматривает комнату, где сидят на подушках и играют в приставку какие-то парни.

– Она никогда не сказала ни одного хорошего слова про вас. Не в смысле именно про вас. Вообще про парней. Врубились? – Анна-Карин не знает, смеяться ей или плакать. Все так прекрасно и в то же время так грустно. – Но вы такие охренительные. И знаете об этом, да? Я рада, что вы есть. Парни – это, блин, круто. Парни, парни, парни. Побольше парней!