Круг

— Как вы себя чувствуете?

— Буду в порядке.

Циглер снова набрала номер Мартена, но он не ответил. Наверное, заснул. Она еще больше разнервничалась: нужно во что бы то ни стало сообщить ему новости.

Марианна…

Легко понять, почему она так поступила. Причина одна, но веская. Она шпионила за Мартеном, чтобы защитить Юго, ей необходимо было знать все о ходе расследования. Марианна сделала бы для сына все, что угодно, больше у нее никого не осталось, однако нанять Йовановича было роковой ошибкой. Циглер победила, но у ее победы был горький вкус. Она не могла не думать о том, как отреагирует Мартен, узнав о предательстве Марианны. Он только кажется неуязвимым. Трагическая смерть матери и самоубийство отца нанесли ему незаживающую рану. Как он справится с новым ударом? Циглер заметила, что врач смотрит в сторону и улыбается блаженно-идиотской улыбкой.

Циглер проследила за его взглядом и увидела Жужку. Черные волосы волнами падали на короткую кожаную куртку кремового цвета, шею украшали бусы и цепочки с брелоками, короткая майка доходила до пупка, шорты с набивным рисунком подчеркивали красоту длиннющих ног, ярко-красные губы притягивали взгляды окружающих. На мгновение Ирен забыла обо всем на свете.

— Мы закончили? — спросила она.

Врач переводил взгляд с Ирен на Жужку и обратно, как будто решал, с которой из двух красавиц хотел бы провести ночь, хотя видок у блондинки — гематомы, толстая марлевая наклейка на лице в форме креста — был еще тот!

— Ну… вам следует проконсультироваться у лора, проверить спину и ребра…

— Потом.

Циглер слезла с носилок, выпрыгнула из «Скорой», обняла Жужку и поцеловала ее, стараясь не задеть свою «маску». У губ подруги был горьковато-сладкий вкус «Кампари», водки и вермута. «Манхэттен», любимый коктейль Жужки. Она приехала прямо из своего стрип-клуба «Pink Banana», как только Ирен ей позвонила. Врач решил, что провел бы ночь с обеими. Именно так: с обеими сразу.

На очередном повороте Серваса прижало к дверце, и он почти взмолился, чтобы они перевернулись до выезда на автобан. Асфальтовая лента дороги стремительно разворачивалась, из темноты на них надвигались фары встречной машины. Сервас непроизвольно сглотнул. Теперь они мчались противоходом по центральной разделительной полосе. У Серваса от ужаса съежилась мошонка: он заметил, что машины с другой стороны центральной разделительной полосы едут в том же направлении!

— Умоляю тебя, Давид. Подумай хорошенько! Ты еще можешь остановиться! Черт, не делай этого! Осторожно!

Водители яростно жали на клаксон, лихорадочно мигали фарами. Мартен закрыл глаза. Пот ручьем стекал со лба, в глазах щипало, и он то и дело промокал лицо рукавом.

— Давид! Отвечай, будь ты неладен! Мы же убьемся!

Давид смотрел прямо перед собой, и Сервас читал в его глазах смертный приговор им обоим. Руки, сжимающие руль, побелели от напряжения, он не отводил затуманенного взгляда от асфальта, ожидая появления следующей машины, чтобы положить конец кошмару своей жизни.

Майор заметил вдалеке фары и вжался в сиденье. Поняв, что «Форд» едет навстречу по его полосе, водитель начал подавать отчаянные сигналы. Еще фары… Более мощные… Залитые дождем… Оглушительный рев разорвал ночь. О нет! Грузовик! Свет ослепил Серваса, но он заметил, как грузовик ужасающе медленно уходит на другую полосу и из-под огромных колес мастодонта разлетаются фонтаны воды. Он услышал натужное кряхтение двигателя, заскрипела коробка передач, свет обезумевших фар больно ударил по глазам. Сейчас Давид повернет руль, и они врежутся в стальное чудовище.

Ничего не случилось. Грузовик пронесся мимо. Сервас повернул голову и увидел искаженное ужасом лицо дальнобойщика. Он выдохнул. И наконец-то понял все: события, случившиеся после его приезда в Марсак, должны были привести его сюда. Эта залитая дождем автострада символизирует его историю, возвращение в собственное прошлое. Он подумал об отце, Франсисе, Александре, Марго, Шарлен. О своей матери и Марианне… Судьба, рок. Случай, совокупность событий… Частицы, как атомы, устремлялись навстречу друг другу, сталкивались, рассеивались — рождались и исчезали.

Это было предопределено.

Или нет.

Он резким движением сунул руку в карман халата Давида: парень убрал туда телефон, якобы поговорив с Эсперандье. Маневр удался.

— Что вы делаете? Прекратите!

Машина опасно вильнула с одной полосы на другую. Сервас оторвал взгляд от дороги и поднес телефон к губам, а Давид схватил его за запястье, чтобы отобрать трубку.

— Венсан, это я! Слышишь меня? Венсан, это Юго! Юго виновен! Слышишь? ЮГО! Запись в тетради сделали, чтобы отвести от него подозрение! Он попытается свалить вину на Давида! Ты понял?

Эсперандье наконец ответил на вызов, закричав:

— Алло, алло, слушаю! Это ты, Мартен?

Майор продолжил, успешно уклонившись от кулака Давида:

— Свяжись с судьей! Юго не должен выйти из тюрьмы! Все, мне пора, я тебе перезвоню!

На сей раз ему удалось привлечь внимание Давида.

— Что вы наделали? Что наделали?

— Все кончено, Юго не удастся соскочить. Немедленно остановись! Тебе помогут, будут лечить, я обещаю! Даю честное слово — тобой займутся! Кто будет навещать Юго в тюрьме, если тебя не станет?

Слева от них снова возник свет фар. Четыре, в одну линию. Сверхмощные. Слепящие. Высоко над асфальтом. Еще один тяжелый грузовик… Давид тоже его заметил и медленно съехал с центральной полосы на полосу встречного движения, по которой двигался грузовик.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! НЕ ДЕЛАЙ!

Водитель грузовика замигал фарами, начал жать на клаксон. Стальной мастодонт извивался и встряхивался, ища выход. На сей раз его не будет. Грузовик не успеет отвернуть в сторону. Столкновение неизбежно. Значит, дорога закончится здесь. Это записано в Книге Судеб. Конец истории. Через несколько секунд. Чудовищный удар, вспышка и — небытие. Сервас заметил съезд с площадки для отдыха, спускавшийся с холма в их направлении.

— Если убьешь нас, загубишь две невинных души! Юго не выпутаться! Для него все кончено! Кто будет навещать его в тюрьме? Левее! ВОЗЬМИ ЛЕВЕЕ!

Четыре круглых светящихся глаза надвинулись на них, снопы света отражались от мокрого асфальта. Сервас опустил веки, вытянул руки и абсурдным рефлекторным жестом прижал ладони к приборной доске.

Он ждал удара.

Но они резко вильнули влево… Мартен открыл глаза.

Они съехали с автострады! И на полной скорости карабкались противоходом на холм!

Сервас видел, как гигантский полуприцеп промчался мимо них. Спасен! Эйфория длилась не дольше мига: другая машина покидала площадку над их головами. Давид крутанул руль, и машины успели разминуться (на лицах водителя и пассажиров читался невыразимый ужас). «Форд» вырвал днищем несколько веток низкой живой изгороди, и они оказались на пустынной площадке. На другом конце горели неоновые вывески кафетерия и заправки. Давид вдавил в пол педаль тормоза, шины взвизгнули.

«Форд» застыл на месте.