Круги по воде (сборник)
Шрифт:
– Видишь, Жека, – Лёнька снова обнял меня, – он никогда не вернётся, понимаешь?
– Нет, – честно призналась я. – Он в армии остался, да?
– Он там остался, Жека. Наверное, он был среди последних, кого туда отправили.
– Куда это – туда? – не понимала я.
– В Афганистан, – нехорошим, не своим голосом сказала Кеха.
– А где это? А что это? – допытывалась я, но Лёнька и Кеха молчали, а Горюша вдруг сказал:
– Там война.
– Настоящая? – ахнула я.
– А ты откуда знаешь? – удивились Лёнька и Кеха.
– У меня батя того… – Горюша вытер нос кулаком. – Ну, там… в общем…
– Но сейчас же
– Мирное… – согласился Лёнька. – Только Юрку убили по-настоящему…
Он помолчал немного и внезапно сказал:
– Сейчас такое время, Жека… Эх, Жека! Понимаешь, сейчас время такое! Такое! Что просто ухх! Знаешь, много-много лет тому назад один человек построил огромную статую. Дорогущую. Всю из золота, серебра. А ноги сделал из глины. И однажды эта статуя рухнула. Она должна была рухнуть! Понимаешь?
Я кивнула. Чего не понять-то! Если ноги сделать из чего попало, то однажды статуя рухнет.
– И вот мы сейчас! – Лёнька одной рукой обнял меня, а другой – Горюшу. – Мы одно поколение. Понимаете? Одно!
Мы молчали в ответ.
– Я только сейчас понял, что такое поколение. Вот мы все – мы это видели, мы будем это помнить. И Пентагон, и Юрку, и Пантелейщину. И однажды это всё рухнет. Потому что это должно рухнуть. Потому что всё это уже давно сгнило! Потому что манжеты не должны быть важнее совести.
Родители в школу так и не ходили, Людмила Михайловна им так и не позвонила. Скоро вообще об инциденте забыли – не до этого стало.
Пришла новая директриса. На линейке она торжественно объявила, что теперь всё будет по-новому. Как она оказалась права! Всё стало по-новому. Вся жизнь.
О войне в Афганистане вдруг заговорили газеты. Заговорили о наших ребятах – выживших, искалеченных, погибших. Из институтов больше никого не исключали за чтение Булгакова. Прошла реформа образования – добавили год учебы, отменили оценки за поведение. И мы оказались последними пионерами.
Система рушилась. Кто-то признавал это, кто-то нет, но она всё равно рушилась. Потому что статуя на глиняных ногах однажды должна рухнуть. И падая, она погребла под собой многих.
Журнал «Пионер», апрельский номер, 1989 г.:
Дорогой журнал! Я тебя очень люблю и пишу в надежде, что ты поможешь разыскать моих друзей.
Так получилось, что летом прошлого года моего отца неожиданно перевели на работу в другой город, и мы уехали. Я даже не успел толком ни с кем попрощаться! Позже я писал – но то ли письмо потерялось на почте, то ли я что-то напутал с адресом.
Пожалуйста, помогите найти моих друзей! Новосибирск, 99 школа, третий класс «Б»: Женя Левадная, Маша Кислицина, Вовка Шадрин, Сашка Купцов, Сашка Калачиков…
Круги по воде
Поколению 90-х
Имя и события вымышлены
Все совпадения случайны.
После
Глава I. 2000 г. День первый
Струйки воды косыми линиями сбегали по стеклу, в них расплывались разноцветные огни ночного города. Дождь. Растворённый в воде неоновый свет почему-то похож на кровь. Инга даже ладонью провела по запотевшему окну – иллюзия не исчезла.
– «Башня», – наконец объявил голос из динамика троллейбуса.
Инга встала, приготовилась к выходу. Поёжилась – предстояла малоприятная прогулка под дождём через дворы. Да ещё пятница! Мало ли кого можно встретить поздним летним вечером в пятницу на задворках! При других обстоятельствах она бы ни за что в столь поздний час, да ещё в такую погоду не поехала бы к Катюхе. Но обстоятельства были. И неутешительные.
А ведь всего лишь пару часов назад жизнь Инге Миловской казалась вполне сносной, даже позитивной. Родители укатили на дачу на все выходные, в холодильнике остывает бутылочка пива, скоро начнется фильм, который давно хотелось посмотреть, удушающая жара спала.
Как вдруг раздался звонок.
Инга не вздрогнула, как это бывало раньше. Собственно говоря, она уже забыла, что каждый раз нужно вздрагивать. Потому что всё для неё было уже закончено. Заколочено в ящик, закопано в землю, карта выброшена. Как оказалось – нет. Карта найдена, ящик выкопан, гвозди вытащены. И вот – пожалуйста! Получайте ваш секрет, Инга Витальевна, на блюдечке с голубой каёмочкой. Потому что это не тот секрет, который можно просто так заколотить, закопать, забыть. О нём нужно молчать. Всю жизнь. Если, конечно, жить хочешь.
– Привет.
Самое ужасное, что она не сразу узнала его.
– Привет, – ответила Инга на автомате.
– Одна? – голос ухмыльнулся.
И вот по этой ухмылке она узнала его. Даже увидела, как кривятся пухлые губы, закатываются глаза, похожие на два прозрачных голубых шарика.
Не ответила. Испугалась.
– Чего молчишь? – спросил он. – Так ты одна? Я приду?
– Нет.
Инга даже похолодела от этой мысли. С ним! Наедине! Ещё чего не хватало! По телевизору замурлыкала заставка, начинался фильм. Десять часов.
– А что так? Нам ведь есть что вспомнить и что обсудить.
Даже ноги подкосились. Инга вжалась в стену. Да, им есть что вспомнить и что обсудить.
Стоп! Сейчас не до истерики. Он здесь. Он в городе. Вот что важно, а поистерить потом можно будет. Когда всё закончится. Интересно только, чем на этот раз всё для неё закончится? Но об этом тоже лучше пока не думать.
– В общем, я приду, – сказал он. – Где-то через полчаса.
Пять минут на сборы, и всё – она уже на улице. До Катюхи не дозвонилась – занято. Хорошо, значит, дома. Главное, чтобы одна. Впрочем, даже если и не одна – не выгонит.
К счастью, троллейбус подошёл сразу же, Инга села. Показала контролёру проездной. Всё. Поехали.
Ехали, как ей показалось, мучительно долго. На каждой остановке испуганно озиралась: вдруг он войдёт в салон? Улыбнётся своими пухлыми губами, закатит глаза и скажет:
– Ах вот ты где!
Раньше это забавляло, а сейчас – не до шуток.
Оказавшись на остановке, Инга поплотнее захлопнула ветровку (зонт благополучно забыла дома), насупилась и зашагала. Маршрут всего-то минут на десять, но успела промокнуть так, что хоть выжимай! До костей продрогла.