Круглая печать

— Понял, — сказал Кудрат.

— А теперь иди, — сказал Таджибеков.

Когда Кудрат вышел, милиционер Иса сказал:

— А по-моему, он что-то знает про печать.

День четвертый

1

— Уважаемый хозяин! Вы уже три дня председатель махалинской комиссии. Вот уже пять дней, как я нахожусь в вашем доме, как я выхожу подышать воздухом только ночью, — говорит Кур-Султан Таджибекову. — Неужели вы думаете, что в тюрьме мне было много хуже? Завтра Барат уезжает в горы. Я должен написать записку тем, кто ждет меня. Что я им напишу?

— Вы говорите — пять дней, как вы здесь. Вы говорите — три дня, как я председатель махалинской комиссии. Но это же не так много. Поймите, как ни приятно мне принимать вас у себя в доме, но ведь я тоже каждый день рискую. И потом, мне сегодня сказали: до тех пор, пока не кончится следствие по убийству, меня председателем не утвердят и, возможно, не выдадут печать. Мне тоже нелегко. Мой родной сын спрашивает: «Папа, кто у нас в гостях?» — а я ничего не могу ему сказать. Вы думаете, я не боюсь, что он проболтается? Вся надежда на то, что он не дружит с этими мальчишками. Он старше их и умнее.

— Ваши семейные дела меня не интересуют, — сказал Кур-Султан. — Если ваш сын проболтается, пострадаете прежде всего вы. Достаньте печать, и мы уедем. С тем, что у нас есть, мы можем уехать куда угодно. Но мы поедем только туда.

— Ах, — сказал Таджибеков, — я бы тоже хотел поехать туда, но я просто не знаю…

— Вам и здесь хорошо, — ответил Кур-Султан, — Вы так воруете у кооперации, как ни один приказчик не воровал еще у своего хозяина. В стране пророка за такое воровство вас давно бы сделали похожим на самовар.

— Как так? — спросил Таджибеков.

— А очень просто, — объяснил Кур-Султан, — вам отрубили бы и руки и ноги.

Таджибеков промолчал. Он дорого бы дал, чтобы скорее избавиться от своего гостя. Этот Кур-Султан, с которым жизнь давно уже связала Таджибекова неразрывной цепью, был нужен ему не так уж часто. Иногда Таджибеков сообщал ему о караванах с мануфактурой или вагонах с ценными продуктами, иногда — о скоплении товаров на каком-нибудь складе подальше от Ташкента. Кур-Султан со своей шайкой грабил караван или склад и отдавал Таджибекову долю добычи, чаще всего золотом или деньгами. Было в прошлом и одно совершенное вместе убийство. Они убили бывшего царского полицейского Рахманкула. Это случилось лет пять назад. Рахманкул был связным в их шайке, он часто курсировал между Ташкентом и Самаркандом; кроме того, занимался мелкой спекуляцией и однажды попался на этом деле. Его стали вызывать в милицию, и тогда Кур-Султан и Таджибеков, боясь, что бывший полицейский выдаст их, заманили его в пригород и убили. Об этом не знал никто, кроме них двоих. Даже молчаливый Барат не участвовал в этом деле. Хотя возможно, что Кур-Султан рассказал своему помощнику. Но от того ведь слова не добьешься. Вот и сейчас они двое разговаривают, спорят, а он лежит себе на одеяле и смотрит в потолок. Глухонемой, что ли? Нет, просто молчит. Все понимает и молчит.

— Я думаю, — сказал бухгалтер Таджибеков, — что если следствие займется учителем, это будет правильно. Вот вы говорите — зря я впутываю его в это дело. А вовсе не зря. Сегодня меня опять спрашивали о нем — о происхождении, о поведении, о друзьях, о гостях. Во всяком случае, я вижу, что мне доверяют, а ему нет. Кстати, очень интересовались, какой он учитель и почему у него летом собираются дети. Я обещал узнать.

— Мышиная возня… — сказал Кур-Султан.

2

Когда учителя Касыма повесткой вызвали в милицию, он ничуть этому не удивился и не встревожился. Он близко знал Махкам-ака и понимал, что как свидетель может кому-то показаться полезным. Он пришел в милицию в середине дня. Там было много народу, и ему пришлось долго ждать во дворе. Наконец на крыльце появился толстый милиционер в форменных галифе и тапочках на босу ногу и спросил:

— Учитель Касым Насыров здесь?.. Пройдите.

В маленькой комнатке с земляным полом сидели двое: узбек-следователь, человек с узким лицом и быстрыми колючими глазами, и какой-то русский молодой человек в полувоенной форме, в кепке блином.

— Садитесь, — сказал следователь. — Мы вызвали вас в связи с убийством председателя махалинской комиссии, о котором, я надеюсь, вам известно.

Следователь, видимо, ждал, что учитель что-то скажет ему, но тот промолчал.

— Что вам известно по этому делу? — спросил следователь.

— О самом убийстве, — сказал учитель, — я знаю, видимо, то же, что известно всем. Но вы спрашивайте о том, что вас интересует. Боюсь только, что нового я могу сообщить вам мало.

— Хорошо, — сказал следователь. — Где вы находились в момент убийства?

Учитель пожал плечами:

— Мне трудно ответить на ваш вопрос, потому что я не знаю точно, когда был убит председатель.

— Так… — Следователь поглядел на человека в кепке. — Я переменю свой вопрос. Где вы находились между восемнадцатью и двадцатью часами накануне того дня, когда вам стало известно об этом убийстве?

— Я был в гостях, — ответил учитель. — Точнее, к восьми или чуть позже я уже вернулся домой.

— У кого вы были?

— Я был у одного старика, который когда-то учил меня.

— Как его зовут? — спросил следователь.

Этого вопроса учитель Касым очень не хотел. Он действительно был у друга своего отца, у своего бывшего учителя, у одного из самых образованных стариков Ташкента. Он действительно вернулся от него в восемь или даже позже, и доказать это было бы легко, потому что старик всегда подтвердил бы его слова, подтвердили бы и соседи. Но назвать имя — значит заставить старика ходить в милицию, ждать здесь во дворе, давать показания. Этого учитель Касым никак не хотел. Старик был слишком стар и слишком слаб, чтобы впутывать его в дело об убийстве. Всякий раз, когда учителю Касыму нужно было пойти к старику, он долго сомневался, боялся потревожить его покой и уединение.

— Ну, так как же его зовут? — повторил следователь.

— Мне не хотелось бы отвечать на этот вопрос, — сказал учитель.

— Почему?

— Потому что это не имеет отношения к делу.

— Об этом можем судить только мы, — возразил следователь.

— Я тоже могу судить об этом, — сказал учитель. — Вы спрашиваете, где я был в тот вечер, я вам отвечаю. Если вы знаете, что убийство было совершено именно в это время, то я вам говорю, что меня тогда поблизости не было.

— И все-таки я настаиваю, — сказал следователь. — Сказать правду в ваших же интересах.

Учитель промолчал.

— Мы не можем перейти к дальнейшему, не выяснив, где вы были в тот вечер.

Человек в кепке вмешался в разговор:

— Я думаю, что мы сможем к этому еще вернуться. Продолжим. Вы хорошо знаете бухгалтера Таджибекова Уктамбека Таджибековича?

— Давно знаю, — сказал учитель Касым.

— Что вы можете о нем сказать?

— Говорят, он хороший бухгалтер.

— А еще?

— Во всяком случае, ничего плохого об этом человеке я не знаю.

— Сколько лет вы его знаете?