Кругосветка

— Именно, — не глядя, одобрила Мама. — Приводим себя в порядок. Пусть полумокрые, но приличные.

— Клинки надо бы смазать, — осторожно напомнила егерша.

— Чуть позже.

Мама торопилась, сдерживалась, но все равно мелькало у нее сейчас, угадывалось, нечто детское, когда «ой-ой, терпенья нет».

Дики напомнила себе, что все сложнее — у Мамы, кроме «терпенья нет», есть еще и морская болезнь, которая жутко выматывает. Тут поневоле слегка в детство начнешь впадать. Да и вообще… Нетерпенье — это правильно. У Мамы еще легкий случай, кто бы иной принарядился для такого дня, а она ничего подобного — только сорочка свежая и старинный кулон с клыком на шее вновь появился.

Показалось, что ветер донес дымок костра, егерша тут же потянула носом и определила:

— Улитки. В смысле эти… мидии. Печеные.

— Видели нас и ждут, — кивнула Мама.

Все ускорили шаг, Рич на ходу одернул рубашку сестрицы. Сам он выглядел «соответствующим моменту» — это у него, ловкача, такое давно в привычку вошло.

Вот они! За пальмами разгляделись фигуры: частью в ярких бело-алых платьях, частью рослые, а частью мелкие, но тоже очень знакомые. Мелкие с визгом кинулись навстречу гостям. Вот наверняка хотели засаду устроить, но родители не позволили. Последним оказался замечен сам «Квадро» — катамаран стоял в лагуне и идеально растворялся на пронзительной сине-голубой воде. Вот же техническая мимикрия!

Дики поставила корзину и поймала атакующего бойца — сходу племянников только по размеру и можно было различить. Младший и старший вроде бы и мастью разные, и физиономиями, а в чем-то абсолютно схожие. Петька-Пит смеялся и радостно колотил тетеньку по плечам. Его братец уже прыгал на плечах кряхтящего Рича.

— Здоровенный какой стал! — восхитилась Дики.

— А то! — заверил матерый урожденный мореплаватель. — А мы вас ждем-ждем…

Оба малых немедля перебрались на бабулю — если бабушка такая молодая и стойкая, так чего и не повиснуть всем поколеньем?

А подходили уже взрослые родичи. Дики застонала и схватилась за сердце, оценивая прически прекрасных Лотты и Раты:

— Но вот же! Вот! Коротко, изящно, интересно!

— О, боги! Но они же чуть повзрослее, — засмеялась Мамочка.

Близнецы обняли ее разом, совсем как в детстве, (просто счастье, что хоть в этом-то мир не меняется, пусть каждый раз и заново удивляешься собственному подправившемуся росту).

Выглядела слегка потерявшаяся Мамочка празднично. Собственно, весь экипаж «Квадро» был великолепен. Ну, Лотта и Белка всегда такие, а тут и братец Жо приоделся.

Дики почувствовала себя черствой и недогадливой. А ведь Мама намекала. Надо было хоть сережки в уши вдеть. С другой стороны — служба, ее никто не отменял, только на рассвете с вахты сменились. И вон — младшие катамаранные парни тоже не особо нарядны. В смысле, видимо, с утра были очень праздничные, но остров, песок и пальмы малость повлияли.

Мамочка обняла егершу и слегка встревожилась:

— А где Кэт? Ничего не случилось?

— Она в полном порядке, — заверил Рич. — Но ночью тетя Блоод должна навестить «Козу» с почтой и прочим. Так что Кэт маму подождет.

— Надеюсь, нас они не забудут, — сказала Мамочка и, наконец, прямо взглянула на свою Леди.

— Что стоим-то?! — встревожилась Рата. — Мидии готовы, вещи хватайте и пойдем, перекусим.

Встречающие разобрали немногочисленный багаж гостей. Младший состав, поднатужившись, поволок корзину, Дики на всякий случай вынула оттуда хрупкий горшок с вишневым вареньем.

— Как служится на учено-боевом корабле? Как дирижобль? — немедля поинтересовалась Лотта, следящая за всякими техническими новинками и прогрессивными военно-морскими совершенствованиями.

— Служится напряженно, но с пользой, — по порядку начала отвечать опытная посыльная-дневальная. — Временами тяжеловато. Но другого мы и не ждали. Дирижабль… ого, это аппарат! Вам непременно нужно хоть разок попробовать.

— У нас только Белка летала. Она избранная и любимица пилотов, — пояснил Жо.

— Укс истинный философ и очень меня жалеет, — улыбнулась Рата-Белка.

Улыбка у некромантки была по-прежнему обалденная, увидишь — сердце так и тает. Вот насчет постоянного общения с мертвыми Дики думала довольно часто, но так и не пришла к окончательному выводу. Нет, профессия, конечно, невеселая и местами жутковатая. Но ведь столько тайн открывается, и знание дает почти безграничное. Да вот и сама Белка — молодая, симпатичная, саги сочиняет с таким чувством юмора и увлекательностью, что ими половина цивилизованного грамотного мира зачитывается. Хотя Мама ее тоже жалеет, пусть частенько и поругивает за «фривольность слога»…

Мама и Мамочка остались сзади. Наверное, немножко посидят на берегу без мидий и шума-гама. Можно понять.

* * *

Чудный выдался денек. Наговорились, наелись, наплавались, потом изумившийся столькими одновременными благостями организм посыльной-дневальной напомнил, что ночью стоял вахту, и Дики завалилась под пальмой часок поспать. Шелестели листья в вышине, щекотался глупый крошечный крабик, доносились голоса семьи, а дрема уносила то в мягкую прозрачную воду лагуны, то в прохладу чащи Заречного леса (все-таки скучалось уже по Долине).

Проснувшись в очередной раз, Дики обнаружила, что солнце порядком сдвинулось, но от лучей защищает растянутая Белкина шаль — алый невесомый шелк неслышно надувался и трепетал как небывалый сказочный парус. В двух шагах сидели мамы, беседовали почти так же неслышно.

…— А как было тогда? — спросила Мамочка.

— Да так же, — Леди сыпала из ладони сухой песок. — Только со строго обратным знаком. Дрянющая пустота, никого рядом, и полнейшее отсутствие планов на ближайшие годы. Остров Невезения, да. Когда я увидела, что «Квадро» вернулся и входит в лагуну… М-да, редкое по глубине чувство.

— Нам вчера Сиге рассказывал, как тогда здесь получилось.

— Нет уж, даже в пересказе мне слушать неохота. Сильны собственные впечатления. Те часы одиночества у меня определенно отняли годы жизни. Ну, теперь-то они — годы — вернулись, и даже с лихвой. Правильная мысль была именно сюда заглянуть. Хотя и не было у меня особой уверенности.

— А Лоуд знает, что это именно здесь случилось? — Мамочка не скрывала некоторой тревоги.

— Конечно. И я рассказывала, да она и до этого много знала. Знает и помнит. Тот невозможный случай, когда хочется извиниться, хотя совершенно не за что извиняться, — Леди оглянулась. — Что думаешь по этому поводу, Динка? Или еще не проснулась окончательно?

— Не, уже выспалась. А думаю, что если не за что извиняться, можно сказать, что сожалеешь. В смысле, что мы все сожалеем.

— Просто, но гениально. Спросонок ты даже лучше соображаешь. Иди, там тебе кусок лангуста оставили. Сиге принес, там такой огромный ракообразный, что в котел целиком не поместился.

Дики съела остаток нежнотелого морского чудовища, понаблюдала, как экипаж «Квадро» учит Венон плавать «по-морскому». (Как бы они там со смеху не перетонули). Рич уже собирал ветки для вечернего праздничного костра, и следовало ему помочь — ибо обязанности посыльного-дневального никто не отменял.