Кругосветное путешествие юного парижанина

Вот отчего на следующее утро со звоном скрестились клинки на палубе «Роны», за одну ночь превратившейся в «Джорджа Вашингтона».

Тевтон благодаря сказочной мощи являлся опасным противником. Похоже, он в совершенстве владел искусством сабельного боя, которое давным-давно изучил в прокуренных пивных Гейдельберга [203] , ибо до того, как стал матросом, носил маленькую университетскую шапочку.

Юный парижанин отнесся к ситуации трезво. Защита его была не очень хороша, да и удары не всегда точны, однако какая ловкость, какой глазомер, какое хладнокровие!

203

Гейдельберг — город в Германии. Население на 1895 год 35 тысяч человек. Старейший германский университет (с 1386г.). Число студентов на 1895 год 1028, доцентов около 130, в библиотеке 500 тысяч томов.

И вот, когда все полагали, что юноша упадет, обливаясь кровью, с расколотым черепом после страшного удара в голову, он сумел уклониться от сабли противника и быстро отпрыгнуть на расстояние двух метров.

Затем бросился вперед, буквально под ноги колосса, пытаясь нанести удар в живот. Это заставило немца отступить.

Делая прыжки вопреки всем правилам, нанося как колющие, так и режущие удары, прикрываясь фантастическими выпадами, гамен заставлял соперника отступать. И наконец довел противника до изнеможения, как слепень — разъяренного быка.

Из мелких порезов закапала кровь, но это не остановило схватки.

— Дьявол! — прорычал немец, видя, как его закатанный рукав, перехваченный манжетом, стал окрашиваться красными точками.

— Сейчас еще получишь… дорогой, ты у меня еще хлебнешь горя! Ну-ка!.. Побереги животик… так, говоришь, удар называется «бандероль»… вот и пошлю твои кишочки в поднебесье… Прекрасно парируешь… Умеешь… Я тоже. А!.. Минуточку!.. Маленьких обижать нельзя! Вот-вот! Туше!.. Ничего, оцарапался немного… Прекрасно! Вот… Говори не говори, а ты готов… башка тевтонская. Больше не будешь оскорблять французский флаг… Такая возможность уже не представится… Да ты пыхтишь, как тюлень… Трус, и больше никто! Я тебя убью! Знай мое имя — Фрике, настоящий парижанин!

Немец, похоже, был на пределе; лицо заливал обильный пот, мешаясь с кровью, сочившейся из ран; удары потеряли четкость и точность. Этот мастодонт [204] , похоже, испытывал невероятную боль, из-за которой не мог владеть своим огромным телом. И если бы не очередная доза алкоголя, он давно бы уже проиграл поединок.

Зато наш храбрый Фрике был полон сил, как в самом начале схватки. Ясные глаза блестели, нос вздернут, губы приподняты, и выглядел гамен как рассерженная кошка.

204

Мастодонт — здесь: громадное, неуклюжее существо.

Весь экипаж затаил дыхание. Воцарилось молчание.

Негритенок побледнел: лицо и губы стали серыми. Он сжал руки и, казалось, окаменел.

Немец же после серии финтов [205] и мулине [206] , где он продемонстрировал высокое мастерство, нанес Фрике ужасающий удар головой. Тот распластался на палубе.

И вот, когда клинок немца со зловещим свистом пошел вниз, сверкнув, подобно молнии, тело гамена, казалось, вросло в палубу, и лишь рука поднялась вверх, направляя острие сабли в живот колосса.

205

Финт — увертка.

206

Мулине — фехтовальный прием, удар скруговым или полукруговым движением острия и с обходом оружия противника.

Два крика слились воедино. Один — злобный, сдавленный рев; другой — звонкий, проникновенный, щемящий.

По палубному настилу покатились два тела, обагренные кровью.

Тотчас же загремело мощное «ура!» экипажа.

Пока происходили все эти драматические события, капитан «Джорджа Вашингтона» сидел, запершись в каюте.

Ему шел тридцать пятый год. Был он высокого роста, с правильными, решительными чертами лица. Борода, цвета эбенового дерева [207] , обрамляла бледное лицо, на нем даже сияющее над морем солнце не оставило загара.

207

Цвета эбенового дерева — здесь:черного цвета.

Очертания сжатых губ, приподнимавшихся над округлым подбородком римских императоров, выдавали неукротимую волю. Голубые глаза несколько смягчали решительное выражение лица, по временам граничившее с жестокостью.

Человек этот состоял из сплошных контрастов. Каково же его происхождение? Он великолепно говорил по-французски, и лишь тренированное ухо могло уловить акцент, характерный для креолов [208] штата Луизиана в Америке.

Столь же прекрасно офицер владел и английским. Позднее увидим, что этим его знание языков не ограничивалось: он был непревзойденным полиглотом.

208

Креолы — люди, происходящие от смешанных браков европейцев с индейцами.

Капитан сидел за столом с бумагами, погруженный в невеселые раздумья. Вся его сущность заключалась в постоянном конфликте с самим собой. Рот скривила горькая усмешка, а взгляд остановился на большом конверте с сургучной печатью, напоминавшей кровавое пятно.

— Удар надо будет нанести уже сегодня… Отчего же призраки прошлого постоянно передо мной? — с собой говорил капитан как человек, постоянно обреченный на одиночество. — Неужели одно преступление обязательно должно следовать за другим… точно к цепи, сковавшей мою жизнь, прибавляются все новые и новые звенья? Увы! Поздно… Похоже, все сговорились попрекать меня моим бесчестьем!.. Все! Даже этот ребенок, которого, быть может, сейчас убивают. Какой урок!.. У него есть знамя! Он любит свое отечество, и такое понятие, как честь, заставляет сильнее биться его сердце! Да, было время, и я был таким; у меня была вера, как у этого юноши, как у того Андре, благородного и симпатичного человека, чей образ жизни столь непохож на мой. Неужели «люди чести» вступили в союз друг с другом, чтобы жестоко презирать мое падение? Что ж, пора положить конец! Пуля в лоб, потеря сознания, треснувший череп… вот и все… Я обязан… перейти в небытие… Смелее! Ну! Черт возьми! Мне ли бояться смерти?!

Офицер хладнокровно взял в руки револьвер. Взвел курок… Глаза его остановились на прелестном портрете улыбающейся девочки лет десяти.

Оружие выскользнуло из рук.

— Мэдж… дочь моя… Смерть моя принесет тебе бесчестье! Прости!.. Я должен жить ради дочери… Прекрасно… Забудем навсегда о бесчестье отца… Пусть это станет ценой ее счастья! Именно, чтобы спасти твою честь и твою жизнь, я стал… Бедное дитя, лучше бы ты умерла! Но есть жертвы, которые человек принести не в силах! Ладно… Что бы сказали обо мне эти наверху, если бы сейчас меня увидели? «У вас не в порядке нервы, их надо подлечить. Вы прекрасный морской офицер, вам следует употребить весь свой ум, чтобы удовлетворить хозяев и справиться с ужасами». Итак, я к вашим услугам, господа! — произнес офицер, лицо его мгновенно приняло безжалостно-насмешливое выражение. — Посмотрим! Что у нас на сегодня? Я не совсем уверен? Неужели еще одна операция… Не исключено, что пароход, с которым предстоит встреча, и будет…

Капитан схватил конверт и спокойным голосом прочел вслух надпись:

«Капитану Флаксану.

Ознакомиться с данной депешей на тридцать третьем градусе южной широты и сорок пятом градусе западной долготы. Следует строжайшим образом придерживаться содержащихся в депеше указаний».

— Да, эта формула мне известна.

В то мгновение, когда капитан уже намеревался вскрыть запечатанный конверт, громкое «ура!», сопровождавшее падение на палубу обоих противников, заставило его слегка вздрогнуть.

— Ладно! Вскрою чуть позже… пойду посмотрю. Этот гамен заинтересовал меня… бедняга, его, должно быть, уже изрезали на кусочки.

Офицер открыл дверь и вышел на палубу. Лицо его, как обычно, оставалось бесстрастным: ни единый мускул не дрогнул при виде открывшегося ужасающего зрелища.

Немец, корчащийся в страшных конвульсиях, извивался и хрипел, красный, как кирпичные монастырские стены.

Клинок гамена наискось рассек ему живот; конец его вошел в позвоночный столб, а рукоятка оказалась обернута стенкой желудка.