Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.
Шрифт:
Подобно соседям, 22-й армии пришлось производить активную перегруппировку своих ограниченных сил непосредственно перед наступлением, чтобы сосредоточить войска требуемой численности на участке фронта у Лучесы. За две ночи бронетехника Катукова переместилась с позиций возле штаба армии к югу от Нелидово в район сбора, в 8 км от фронта. Одновременно полковник М.Ф. Андрющенко, командир 185-й стрелковой дивизии, сосредоточил свои 280-й и 1319-й стрелковые полки в двухкилометровом секторе чуть южнее Лучесы, поручив единственному оставшемуся полку прикрывать 15 км фронта на севере участка (75). Полковник И.В. Карпов из 238-й стрелковой дивизии поступил так же, сосредоточив все три своих полка на правом фланге Андрющенко и оставив единственный батальон для прикрытия своего протяженного правого фланга. Силам двух дивизий предстояло двинуться в атаку рано утром, прорвать немецкую оборону и проложить путь для мехкорпуса Катукова вверх по долине Лучесы.
Корпус Катукова, выстроенный двумя эшелонами с двумя танковыми бригадами в авангарде, должен был последовать
На дневном совещании, выслушав донесения разведки, Катуков заверил Юшкевича, что его войска готовы к действиям, а командующий армией предложил воспользоваться слабостью противника, проведя разведку силами бронетанковых подразделений. Он рассудил, что в случае успеха разведка внесет беспорядок в немецкую оборону еще до начала атаки основных сил армии (77). Катуков, которому не терпелось ринуться в бой, согласился. Юшкевич спросил у Катукова, какая из его бригад второго эшелона считается лучшей, и Катуков незамедлительно ответил: «3-я механизированная бригада Бабаджаняна». «Вот он пусть и начнет атаку, — заключил Юшкевич, — сегодня в 16:00». Ошеломленный дерзостью такого решения и прекрасно сознающий, что полковник А.Х. Бабаджанян не станет атаковать, пока не закончит все приготовления, Катуков тем не менее воспринял это предложение как приказ. Приказ из штаба армии был отправлен с офицером связи в 15:30.
Бабаджанян встретился с этим посыльным около 18:00 в своем блиндаже по соседству с районом сбора бригады. Позднее Бабаджанян писал в мемуарах, что офицер вручил ему пакет приказов, требовавших начать наступление в 16:00 24-го числа, а не 25-го, согласно нынешним планам корпуса. Изменение планов в последнюю минуту не удивило Бабаджаняна: на его уровне такое часто случалось. Тем не менее он указал штабному офицеру: «Приказ не выполним, и не только потому, что вы доставили его мне с двухчасовым опозданием, но и потому, что для выдвижения к фронту бригаде требуется еще два часа. Ни я, ни мои командиры понятия не имеют о системе обороны противника, артиллерия не в состоянии открыть огонь по неизвестным целям» (78). Офицер связи возразил, что его работа — только передать приказ Бабаджаняну. Возвращая изученный приказ офицеру, который лишь пожал плечами, Бабаджанян резко добавил: «Вы же не автомат. Обязательно передайте мои возражения командованию» (79). Офицер пообещал передать, и Бабаджанян, прекрасно понимая последствия такого ответа, немедленно велел своему начальнику штаба доложить о получении приказа командующему корпуса и подготовить бригаду к действиям.
В наступившей темноте бригада выдвинулась к новым наступательным позициям, которых достигла к полуночи. В разгар суеты гусеничная машина остановилась возле позиции Бабаджаняна. Из нее выскочили три пулеметчика, сопровождающие троих старших офицеров, которые направились к командиру бригады. Один спросил: «Вы полковник Бабаджанян?» Получив утвердительный ответ, офицер продолжал: «Я начальник особого отдела <НКВД> 22-й армии, а это прокурор и председатель военного трибунала. Вы арестованы за неподчинение боевому приказу в боевой обстановке. Сдайте оружие». Окруженный пулеметчиками, Бабаджанян сдал оружие прокурору и саркастически заметил: «Может, еще прикажете связать мне руки? Для вас шестерых я один слишком опасен». Не оценив шутки, прокурор заявил: «Не волнуйтесь, Бабаджанян, у нас надежная охрана». Председатель трибунала сердито хмыкнул и добавил: «Напрасно шутите, полковник. Еще неизвестно, чем все кончится. Кто примет командование? Где ваш заместитель?» (80).
Троица усадила Бабаджаняна в машину напротив пулеметчиков, транспорт тронулся. После продолжительной езды по лесу транспорт остановился у какой-то землянки. Вооруженный конвой остался снаружи, а Бабаджанян и три офицера вошли в тускло освещенное помещение, где за столом сидел офицер, в котором Бабаджанян узнал посыльного. Когда Бабаджанян проходил мимо стола, офицер пробормотал: «Я не виноват». Ничего не ответив, Бабаджанян последовал за офицерами во второе помещение — хорошо освещенное, где за большим столом сидел широкоплечий и светловолосый генерал-лейтенант В.А. Юшкевич.
Юшкевич негромко спросил: «Это вы Бабаджанян?» Бабаджанян доложил: «Полковник Бабаджанян, командующий 3-й мехбригадой 3-го мехкорпуса». Смерив командующего бригадой внимательным взглядом, Юшкевич тем же тоном продолжал: «Ясно… почему не выполнили боевой приказ?» Бабаджанян ответил: «Я не мог выполнить его!» — «Объяснитесь», — негромко потребовал генерал. Бабаджанян повторил то же самое, что сказал офицеру связи, и добавил: «Если бы я начал наступление в полночь, к утру вся бригада была бы уже перебита противником. Я предпочитаю сохранить бригаду». Юшкевич изумленно воззрился на подчиненного, потом перевел взгляд на его сопровождающих и заметил: «Интересно… дело попахивает трибуналом. Интересно! А где
сейчас ваша бригада?» Бабаджанян объяснил: «В полном составе на исходном рубеже для наступления, товарищ генерал». Юшкевич продолжал: «А завтра вы сможете прорвать оборону?» — «Если мне хватит времени подготовить и провести прорыв», — ответил Бабаджанян. «Сколько для этого потребуется световых часов?» — «Думаю, часа хватит», — ответил командующий бригадой (81).«Когда сегодня светает?.. В 9:00? В таком случае, полковник Бабаджанян, командующий 3-й мехбригадой 3-го мехкорпуса, атака начнется в 12:00. За ее ходом я буду следить лично. — Юшкевич поднялся из-за стола, подошел к Бабаджаняну и добавил: — Вместе с силами Западного фронта мы осуществляем серьезную операцию — нам предстоит ликвидировать вражескую ржевскую группировку. Оборону противника мы должны прорвать любой ценой. Нам слишком дорого обойдется выход на позиции. Самые большие надежды мы возлагаем на ваш мехкорпус. И на стрелковые войска, приданные вам. Желаю вам удачи. Извините, что оторвал вас от дела. — Пожимая ему руку, Юшкевич вдруг добавил: — А где же ваше оружие?» — Бабаджанян покосился на своих «телохранителей». — «А, они погорячились! — Юшкевич все понял и добавил: — Верните оружие, а когда извинитесь, не забудьте доставить полковника в расположение бригады» (82).
В своих воспоминаниях Бабаджанян задумчиво добавлял: «На войне и не такое бывает».
Несмотря на провал попытки Юшкевича ускорить наступление, дальнейшие приготовления продолжались согласно графику. Все были убеждены, что утро принесет грандиозный успех.
Передовой КП 39-й армии располагался в роще к востоку от дороги, ведущей на юг от Селижарево к Молодому Туду и Оленине, в 15 км от фронта и — отнюдь не по совпадению — на предполагаемом направлении главного удара армии. Подыскать тихое место для КП в этом районе было нелегко, поскольку он находился в основной хозяйственной зоне советских войск, развернутых вдоль западного края Ржевского выступа. Теперь, когда грязь на дорогах подмерзла, движение транспорта усилилось буквально по всем направлениям, поскольку подготовка к наступлению продолжалась. С одной стороны, это затрудняло перегруппировку, но, с другой — командующий армией генерал Зыгин признавал, что вся эта суматоха сбивает с толку немцев. Обширный узел материально-технического обеспечения обслуживал пять армий Калининского фронта, а также значительное количество поддерживающих частей. Именно по этой причине, не считая других, целям армии (и фронта) придавали такое значение. Захват городов Молодой Туд и Оленине на юге даже в случае провала операции «Марс» в целом дал бы советским войскам возможность держать под контролем верховья Волги, а также дорожный и железнодорожный узел Ржев-Оленине-Великие Луки. А это сократит расстояния для службы материально-технического обеспечения сил Калининского фронта по меньшей мере вдвое.
Командующий 39-й армией генерал-майор А.И. Зыгин выбрал Красную Гору местом для своего КП еще и потому, что она занимала центральное положение по отношению к фронту армии, простирающемуся почти на 50 км через вершину Ржевского выступа (см. карту 7). Вид линии фронта во многом определялся преобладающим рельефом. Фронт тянулся вдоль реки Молодой Туд, к востоку от ее верховьев, севернее Оленине изгибался длинной пологой дугой до места ее впадения в Волгу, а затем двигался на юг вдоль Волги до предмостного плацдарма на ее южном берегу, захваченного советскими войсками в конце лета. Силы 39-й армии занимали северный берег Молодого Туда на всем его протяжении — за исключением досадного немецкого предмостного плацдарма на северном берегу под самим городом Молодой Туд. К юго-западу от города у советских войск имелся маленький опорный пункт на южном берегу реки, напротив плацдарма на другом берегу Волги, километрах в двадцати к востоку. Вместо того чтобы атаковать немецкий опорный пункт Молодой Туд, Зыгин планировал увеличить свой плацдарм, чтобы обеспечить неглубокий охват противника в этом районе. Вот почему деревня Урдом, расположенная на полпути между предмостными плацдармами, была выбрана ближайшей целью его армии.
Генерал Зыгин принял командование 39-й армией в августе 1942 года от генерала НКВД И.И. Масленникова и руководил армией в ходе операций конца лета. Сыграв незначительную роль в августовской операции, он с нетерпением ждал возможности принять участие в уничтожении группы армий «Центр» во время операции «Марс». Жуков и Пуркаев возложили довольно простую задачу на его скромную армию численностью около 90 тысяч человек (83). Поскольку сектор Зыгина считался второстепенным, его армии недоставало крупных механизированных сил, приданных соседям, а также сокрушительной поддерживающей артиллерии. Зато в его распоряжении имелись две крепкие танковые бригады, механизированная бригада, три танковых полка и более девяти поддерживающих артиллерийских полков. Оставалось только оптимально распределить эти силы на обширном участке фронта. Зыгин считал, что его план наступления эффективно решает эту задачу. Вечером 24 ноября он обсуждал его с командирами, которым предстояло прорвать немецкие укрепления на реке Молодой Туд. Этими командирами были полковники В.Г. Коваленко, М.М. Бусаров и К.И. Сазонов, командиры 135-й, 158-й и 373-й стрелковых дивизий, и полковники К.А. Малыгин и Д. И. Кузьмин, командующие 81-й и 28-й танковыми бригадами. На совещании присутствовали также офицеры связи войск, которым предстояло наступать с предмостных плацдармов на реке на левом и правом флангах армии.