Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния
Шрифт:
«Я хочу сделать фотографирование таким же простым делом, как рисование карандашом», – говорил Истмен. Он понимал, что благодаря этому фотографы перестанут быть маленькой замкнутой кастой и начнется эпоха массовой фотографии. Этот рынок сулил огромные прибыли, но его еще только предстояло создать. А для этого требовалась мощная рекламная кампания…
Истмен был заядлым рыболовом и охотником. Однажды после удачной рыбалки он и его товарищи решили запечь рыбу в углях. Джордж всегда готовил сам, его собственные рецепты были точны, как химические формулы. Он решительно отказался от помощи друзей. «Вы разводите костер – я
Потроша форель, он продолжал бормотать себе под нос эти слова, звучащие по-английски, как стихотворные строчки:
Yo u lay the fire —I do the rest.В них было что-то завораживающее, и он сам не мог понять, почему они не выходят у него из головы…
Никто не знает, как получилась у него в тот раз печеная форель, зато благодаря ей появился один из самых знаменитых лозунгов за всю историю рекламного дела – «Вы нажимаете на кнопку – мы делаем все остальное»:
Yo u press the button —We do the rest.Тогда же, в 1988 году, он придумал новое название для своей фирмы. Слово «кодак» ровно ничего не означает, но оно соответствовало установленным им критериям: простое, ни с чем не ассоциируется, примерно одинаково звучит на разных языках (уже тогда он предвидел мировую экспансию своей компании!). «Я сам изобрел это слово, – говорил Истмен. – Буква “к” – моя любимая буква в алфавите. Она мне кажется сильной, впечатляющей. Мне пришлось проделать множество комбинаций, прежде чем получилось слово, которое начинается и заканчивается на “к”».
Он также сам выбрал фирменный желтый цвет для кассет с пленками.
Наконец, еще одно рекламное изобретение Истмена – знаменитые Kodak Girls. Девушка, держащая в руках легкий удобный фотоаппарат, – что лучше могло убедить в том, что обращаться с ним действительно просто! «Даже женщина справится с фотоаппаратом “Кодак”», – как бы говорили эти симпатяшки с рекламных щитов. В современной Америке, кстати, подобная реклама наверняка была бы признана сексистской, унижающей достоинство женщины.
Получая огромные средства от продажи камер и пленки, Истмен мог нанимать лучших ученых и изобретателей. И новые модели не заставили себя ждать. Уже в 1891 году фирма «Кодак» приступает к выпуску новых камер, которые можно заряжать пленкой, не прячась в темноте. Через шесть лет на рынок выбрасываются первые в мире карманные камеры – предвестники современных «мыльниц». И вот новый рывок: в 1900 году покупатели обнаружили в магазинах новые камеры Brownie всего по… доллару за штуку! Это была уже настоящая победа массовой фотографии.
Фирма «Кодак» развивалась, планомерно и неуклонно наращивая обороты. Джордж Истмен вообще любил все делать последовательно и аккуратно, тщательно выверяя каждый свой шаг.
До конца жизни он так и не сменил своего офиса на улице Стэйт. Просто сначала он выкупил этаж, затем – музыкальный магазин, а потом и все здание. Когда ему стало тесно в четырехэтажном особняке, надстроил еще три этажа. Наконец, в 1930 году он пристроил к нему еще и шестнадцатиэтажную башню.
Как ни странно, «Кодака» почти не коснулись тяготы Великой депрессии. В 1930 году, когда разорялись мощнейшие предприятия, Истмен решил отметить 50-летие своей фирмы весьма необычным образом. Были специально изготовлены 500 тыс. фотокамер, их оснастили одной кассетой пленки
и… подарили детям, которым в этом году исполнялось 12 лет. Это был не только рекламный трюк – ведь сразу же армия фотолюбителей увеличилась на полмиллиона человек. На полмиллиона постоянных клиентов фирмы «Кодак».Истмен отнюдь не был трудоголиком. Он говорил: «Когда я вижу, как человек работает, – я понимаю, что он имеет. Когда я вижу, как он проводит свободное время, – я понимаю, кто он есть на самом деле».
Став состоятельным человеком, Истмен жадно бросился добирать то, что недополучил в детстве и юности. Нет, ему чужды были разгулы страстей. Он увлекся музыкой и посетил, пожалуй, все знаменитые музыкальные подмостки Старого и Нового Света. На собственные средства он основал в Рочестере Музыкальную школу Истмена и Театр Истмена, в котором обосновался Рочестерский филармонический оркестр.
Он по нескольку месяцев кряду проводил в Европе, в каждом городе методично объезжая на велосипеде музеи и изучая выставки. Его коллекция живописи стала основанием довольно крупного Музея Истмена.
В своем огромном поместье в Северной Каролине Oak Lodge, которое он скромно именовал охотничьим приютом, Истмен собрал отличную библиотеку. Легко догадаться, что в Рочестере также появилась публичная библиотека, носящая, правда, имя не Истмена, а его матери Марии Килборн.
Мать была едва ли не единственной женщиной, которую он по-настоящему любил. Когда она умерла в 1907 году в возрасте 87 лет после двухлетней тяжелой болезни, он рыдал целые сутки.
У него никогда не было жены и детей. Одной из немногих близких ему женщин была Джозефина Дикмен, вдова служащего фирмы «Кодак». Они познакомились еще в начале 1880-х годов, и их дружба длилась вплоть до ее смерти в 1916 году. Истмен даже уговорил ее купить поместье по соседству со своим Oak Lodge. В глазах окружающих они были созданы друг для друга, и многие недоумевали, почему они никак не поженятся. «Это слишком ограничит мою личную свободу», – отвечал Истмен. Достоверно не известно, были ли они любовниками.
Пожалуй, истинной страстью Истмена можно назвать благотворительность. Конечно, все без исключения крупные предприниматели занимаются благотворительностью, как правило в рекламных целях. Но в случае с Истменом это было нечто иное. Он испытывал почти физическую тягу к пожертвованиям.
Однажды в 1924 году, находясь в состоянии депрессии, он вызвал – нет, не врача, а бухгалтера, и в его присутствии выписал несколько чеков в адрес Массачусетского технологического института, Рочестерского университета и негритянских институтов Хэмптон и Таскидж. На общую сумму $30 млн.
Отложив перо, он сказал: «Теперь я чувствую себя значительно лучше».
А первое свое пожертвование он сделал еще в бытность банковским служащим, когда его оклад повысили с $50 до 60. Разницу в размере $10 он послал Рочестерскому университету.
Не случаен выбор адресатов его щедрости. Видимо, многое в жизни Истмена определялось его детскими впечатлениями. Его отец мечтал открыть собственный колледж – сын фактически содержал несколько учебных заведений. Старина Джордж Вашингтон был ярым аболиционистом (во дворе родительского дома всегда наготове стояла запряженная коляска, на которой переправляли беглых рабов дальше на север) – и он жертвовал деньги негритянским колледжам. Когда его выбирали почетным профессором Оксфорда, он наверняка вспомнил уотервильских учителей, которые назвали его «не особенно одаренным».