Крушение иллюзий

— О! Вот и суверенная демократия пожаловала под роскошным триколором! — прокомментировал бородатый.

Генерала Сергея не любили — скорее даже не за то, что он продолжал служить, а за то, что он начинал еще в девятом управлении КГБ СССР, охранял тела советских государственных и партийных деятелей. Зацепил и ФСО, Федеральную службу охраны, потом ушел оттуда — по его собственным словам, сил не было смотреть на происходящее. В управлении по борьбе с терроризмом он отвечал за Дагестан, был тяжело ранен. Потом вступил в движение, стал одним из тех, кто поддерживает его, находясь внутри системы, но работа в девятом управлении оставила на нем несмываемое клеймо. Как бы к нему ни относились, что бы генерал Сергей ни делал для движения — многие подсознательно помнили: девятич [66] , холуй.

66

Сотрудники «девятки» сами так себя называют.

— Рот свой закрой, Ванюша… — обманчиво ласково посоветовал Седой, — ты не девица безмозглая, которую ты только что пользовал. Можешь и помолчать.

— Помолчать можно, — без обиды согласился бородатый, — особенно если пожрать что есть.

Он схватил прямо с мангала шампур, вцепился в горячее мясо крепкими, волчьими клыками.

— Не готово же. Вон лежит, не видишь?

— А мы с тарелки не едим, тащ генерал, — ответил казак, — нам бы с углей да с кровушкой.

Ванюша, в миру Иван Владимирович Белый, был из новых, злых, молодых, да ранних. Несмотря на молодость — казачий есаул, в молодости казнил троих ублюдков, изнасиловавших до полусмерти девчонок и откупленных диаспорой. Приговорен к смерти одним из чеченских тейпов, но приговор так исполнить и не смогли — некому было. На Украину вошел одним из первых, вышел одним из последних, входил урядником, вышел сотником, после выхода избрали есаулом. Потерял восемнадцать человек в сотне — но это было мало, некоторые сотни выбили подчистую. Находился в международном розыске за преступления против человечности — под Киевом сожгли колонну бандеровцев, сожгли в боях три польских танка и даже один американский, вели ожесточенные бои с поляками и бандеровцами в Донецке и Харькове, действовали на коммуникациях. В карточной колоде — десятка бубен [67] . Среди казаков мало кто мог похвастаться сожженным «Абрамсом» — а вот Белый мог. Несмотря на природную злость и хваткость — опыта Белому пока недоставало.

67

Карточная колода — на обратной стороне вместо рубашки фото разыскиваемых за преступления на Украине. Чем больше преступлений — тем старше масть. Десятка бубен — довольно высокая честь для простого казацкого сотника.

Второй — тот не стал хватать с огня, взял тарелку, аккуратно полил самодельным кетчупом с хреном — был куда поопытнее. Бекешев Илья Павлович, сорок два года, подполковник внутренних войск в отставке. Проходил службу в составе специального подразделения, хватанул и первую, и вторую Чечню, и то, что было потом. Ушел в отставку после того, как начали громить спецназ внутренних войск — решили делать Национальную гвардию и под этим соусом начали громить реально подготовленные, действующие части спецназа. Будучи заместителем командира спецотряда прорвался в приемную к министру, на прием не попал — ударил кулаком в лицо первого замминистра — командующего Нацгвардией, прямо в приемной, досталось еще нескольким холуям. Сейчас вместе с львиной долей своего отряда, положившего рапорта на стол вместе со своим командиром, — боевики боялись их как огня, каждый из них был приговорен исламской шурой к смерти, — зарабатывал частной охраной, создал агентство, занимающееся охраной грузоперевозок. Активный участник движения, но чисто военного, общевойскового опыта ему тоже недоставало, хотя опыта локальной войны было в избытке что у него, что у всех его ребят.

Седой хватанул последние шампуры, аккуратно перенес их на стол.

— Хватит пока.

— Э, а девочкам?! — вскинулся казак.

— Девочкам сам и жарь. Я не нанимался.

— Да я и так их отжарю, — загоготал казак.

Генерал покачал головой, но ничего не сказал. Хоть дела и делались — с дисциплиной были проблемы. Хотя… какая на хрен сейчас дисциплина?

— Чем порадуешь, Сережа? — спросил генерал, усаживаясь на пенек, который был здесь вместо стула.

Генерал Сергей беспомощно огляделся — ему под седалище предлагался такой же пенек, рядом не было ни газеты, ни чего другого, чтобы постелить, а пенек был грязный. Так ничего и не найдя, генерал Сергей с решительным видом плюхнулся на пенек всеми тридцатью тысячами долларов.

— По делу, — рубанул он, — у тебя пленный пиндос [68] есть?

— Американец, Сережа, американец. Что ты, как балаболка… пиндос. Врага уважать надо.

— Да какая, хрен, разница?! — взвился генерал. — Я его по делу спрашиваю, он меня лечит!

— Большая. Американец есть.

— Это хорошо. Целый?

— Вполне. Хоть завтра в строй.

— Вот и хорошо. — Генерал ФСБ с решительным видом ткнул заостренной палочкой, которая была здесь за вилку, в кусок мяса, потянул его в рот, тщательно следя, чтобы не капнуть жиром. — Его отдать, в общем, надо.

68

Пиндос — американец.

— Отдать? — хохотнул казак. — А ху-ху не хо-хо?

— Ваня, если не умеешь себя вести — вон из-за стола! — сказал седой.

— Молчу, молчу… — Казак снова принялся грызть мясо с шампура, генерала здесь уважали, и не за слова — за дела.

— Что значит — отдать?

— То и значит. Отдать американцам. Пока целы.

— Кто целы? Мы или они?

— Ты в слова мне не играй! — снова завелся Сергей. — Меня вчера сам вызывал! Вдул за все ваши походы так, что…

— Тебя на службе арканом не держат, — спокойно и как-то насмешливо сказал генерал, — если у власти п…ры, уходи к нам. Тут тебе никто не вдует, тут вон ребята сами вдувают. И бабам, и американцам, и полякам, и бандеровцам — кому хотят.

— Как бы вам не вдули. Ты что думаешь, что вот эта вот ваша вольница — она сама по себе? Да стоит только в Москве…

— В Москве уже давно ни у кого не стоит, — перебил генерал, — ты этого еще не понял? Есть Москва, и есть все остальное. Замкадье — знакомый термин? Пусть Москва сама по себе… пока. А мы здесь — замкадье. Кто хочет — пусть попробует. — Он усмехнулся: — Мне твоя власть с ее приказами знаешь, что напоминает? Как Василий Иванович Чапаев в свое хозяйство наганом целится и орет: «Именем революции встать!!!» Импотентная твоя власть, Сережа, вот что.

Сергей плюхнул кейс на колени, уже не обращая внимания на то, что стоял он на земле и испачкался. Вынул папку с бумагами, передал ее генералу.

— На, почитай. Доигрались!

Генерал взял папку, с интересом, не торопясь, прочитал. Потом передал ее Бекешеву.

— Ну? Видишь? Отдавать надо!

— Вижу… — генерал наколол кусок мяса, — вижу, что доигрались. Только не мы — а они. Они что, решили, что вот так вот — прилетят и улетят? А тут раком встанут, так, что ли?

— Это война. Понимаешь, это война!

— Понимаю, — генерал усмехнулся, — хорошо понимаю. Она самая, дорогой мой. Война. Только вот подумай сам. Американцы где сейчас? Йемен, Сомали, Афганистан — это только активные операции. Плюс Украина — как без нее? И в Ираке — неспокойно. Хотя там ни одного американского военнослужащего — официально — нет. Как думаешь — американцам нужна третья мировая в такой ситуации? Сомневаюсь. Они и с тем, что есть, уже не справляются. Кстати, а как твоя власть ко всему к этому отнеслась?

— А то не знаешь как! — огрызнулся фээсбэшник.

— Да уж знаю. Настоящие ковбои Хаггис [69] .

Генерал Сергей промолчал — крыть было нечем.

— Что мне старшим сказать, если спрашивать будут?

— Что? Что пусть летят — в Ростове найдется, кому встретить. Войны пусть не боятся — не будет войны. А если и будет — то им же хуже.

— Нам же хуже.

— Нет, Сергей, им хуже, — строго сказал генерал, — ну, может быть, и твоим старшим тоже. Что, опасаются, что вклады в офшорах арестуют, как уже было? [70]

69

Хаггис — популярная марка детских подгузников, это фраза из рекламы.

70

В 2014 году в иностранных банках были арестованы значительные средства, принадлежащие частным лицам и организациям. Часть из них потом была конфискована по суду. Это привело к тому, что часть российской элиты начала впрямую сотрудничать с Западом, надеясь на возврат, а часть озлобилась и начала поддерживать «экстремистов».

— Загнанная в угол крыса опаснее собаки, — сказал генерал Сергей.

— Поверь, я это знаю. И насчет наших дорогих гарантов никаких детских иллюзий не испытываю. Тебе тоже не советую. Из г… конфету не слепишь, пусть и цвет почти одинаковый. Тем не менее — за предупреждение спасибо. И тебе, и им — зачтется.

— Не хочешь, значит, по-хорошему…

— По-хорошему? — Генерал внезапно посуровел лицом. — А тебе не кажется, Сережа, что мы в последнее время слишком много со всеми — по-хорошему. Нас е…, а мы мужаем. Так, что ли? Империю просрали — по-хорошему. Союз просрали — по-хорошему. Теперь Россию просрать? Нет, господа-товарищи, хватит. Не будет больше по-хорошему, если ты не въехал еще. И вашим верхним так и передай. Если кто не понял — так я озвучу. Запад не хочет по-хорошему. И Москва без России — ничто. В четырнадцатом все это увидели — безо всяких судов, денежки были ваши, стали наши. И хоть наворованные — а все равно жалко. Предадим сейчас Россию — будут потом поодиночке вылавливать что нас, что вас — и пи…расить почем зря. Вас за бабки, нас за дела. Если кто не въехал — тупой, значит. Нечего ему делать во власти.