Крушение карьеры Власовского

— Пожалуйста, — согласился генерал. — Идем дальше. По вашему мнению, майор Власовский, вторая линия шпионской деятельности этой семьи осуществлялась через Людмилу Сенченко?

— Именно, товарищ генерал. Людмила Сенченко завербована иностранной разведкой. Будучи за границей, она за свою шпионскую деятельность получила ценное вознаграждение, а по возвращении в СССР снабжала деньгами шпионско-диверсионный центр. Обращаю ваше внимание, товарищ генерал, на лист дела 87 — протокол допроса Людмилы Сенченко с ее собственноручной подписью.

— Да, я читал, — сказал генерал, и по лицу его скользнула тень. — Вам, товарищ Сумцов, известен этот протокол?

— Известен, товарищ генерал, — коротко ответил подполковник.

— И, несмотря на все эти факты, вы все-таки прохлопали… — какие-то огоньки вспыхнули в глазах Евгения Федоровича.

— Обращаю ваше внимание, товарищ генерал, — привстал Власовский, — что я во-время сигнализировал о предательской деятельности этих Сенченко. Стоит ли говорить, какая неоценимая услуга теперь оказана иностранной разведке, какое отсутствие бдительности…

— Ну, это потом, — остановил его генерал. — У вас, майор, имеются новые факты?

— Да, у меня есть факты иного, так называемого морального порядка. Разрешите, товарищ генерал, я изложу их вам подробно. Если даже допустить, что мы, мягко говоря, «просмотрели» политическое лицо профессора Сенченко, то совершенно непонятно, почему нас в свое время не насторожил моральный облик этого чужака. Ведь яснее ясного, что перед нами был разложившийся, не советский элемент!

— Что вы имеете в виду? — спокойно спросил генерал.

— Оказалось, — горячо продолжал Власовский, — что политический перерожденец профессор Сенченко устроил в стенах своего научного института чуть ли не гарем. Он состоит в связи с лаборанткой Марией Минаковой и одновременно совращает молодую девушку Инну Зубкову, которую устроил на работу в институте под видом личного секретаря. О своих интимных взаимоотношениях с профессором она сама мне говорила. А подписанный ею документ, в котором Зубкова рисует грязный моральный облик Сенченко, имеется в деле. Пресытившись ею, он находит верное средство, чтобы навсегда избавиться от девушки… И вот при обстоятельствах, которые до сих пор остаются невыясненными, Зубкова выбросилась или — еще страшнее — была выброшена из окна седьмого этажа… Показания свидетелей и ее собственные записи в дневнике — все это полностью обличает Василия Сенченко. Но подполковник Сумцов упорно игнорировал эти факты. Чем объяснить подобную близорукость? — воскликнул Власовский. — Не скрывается ли за этим…

— Короче, — прервал его Важенцев, — выводы будем делать потом.

— Простите, товарищ генерал, но иногда чувство бывает сильнее нас… Впрочем, я кончил, — протирая кусочком замши очки, опустился на стул Власовский.

— Выслушаем теперь подполковника, — обратился генерал к Сумцову.

— Я не буду ссылаться на обуревающие меня чувства, как это сейчас сделал майор Власовский, — начал Сумцов, — больше того, я попрошу товарища генерала разрешить мне прежде всего вызвать свидетелей. А что касается якобы грязного морального облика профессора Сенченко… Я категорически отметаю обвинения в связи профессора с его лаборанткой Минаковой. Возможно, что для майора Власовского, как нового человека в нашей среде, имя почетного чекиста Героя Советского Союза Дмитрия Минакова ровно ничего не говорит. Но для нас, товарищ генерал, память об этом человеке священна, и мы не дадим безнаказанно порочить его сестру. Тем более, что Машу Минакову я знаю едва ли не с пеленок. Кстати, в качестве первого свидетеля именно она сможет многое рассказать об истинных причинах гибели Инны Зубковой.

— Может быть, вы сумеете, товарищ Сумцов, сейчас вызвать сюда Минакову? — сказал генерал, и искорки в его глазах блеснули ярче.

— Особых затруднений это не представит, — согласился Сумцов.

Он вышел из кабинета и вскоре, к немалому удивлению Власовского, вернулся в сопровождении стройной девушки с каштановой косой, уложенной вокруг головы.

«Черт возьми! — промелькнуло у Власовского. — Вот они… осложнения. Значит, эта публика тоже не дремала… Неужто эта девчонка, — взглянул он на Минакову, — и есть та апельсинная корка, на которой я поскользнулся?..»

Впрочем, после, когда он пробьется с докладом «повыше», посмотрим, что запоют эти людишки!

Маша Минакова вошла и остановилась у стола Евгения Федоровича Важенцева. Имя этого старого чекиста было ей хорошо известно по рассказам покойного брата Мити. Она даже видела его у брата на групповой фотографии.

— Товарищ Минакова! — ободряюще улыбнулся девушке генерал, — нам бы хотелось, чтоб вы рассказали все, что вам известно по поводу трагической гибели вашей сослуживицы Инны Семеновны Зубковой.

На мгновение девушка поколебалась. Нелегко говорить о трагически погибшем человеке все то, что Маша знала и думала об Инне. Но ведь она должна говорить правду, только правду. И Маша обрисовала облик Зубковой так, как она его понимала. Она рассказала о легкомысленных связях Инны, о ее неразборчивости в выборе знакомых. Наконец, о странной способности Зубковой принимать свои фантазии за правду. Инна Зубкова могла дискредитировать любого, кто с ней соприкасался.

— Каковы были, товарищ Минакова, отношения Зубковой с профессором Сенченко? — спросил генерал.

Лицо Маши окрасил слабый румянец.

— О! Она его так скомпрометировала…

Майор Власовский, не спускавший глаз с девушки, заметно оживился.

— Сначала она выдумала нелепую версию о якобы существовавшем между ними романе. Ничего не подозревавший Василий Антонович то находил на своем столе цветы, то Зубкова бесцеремонно увязывалась с ним в машину. Но хуже всего — другое.

— Что другое? — спросил генерал.

— Когда Инна окончательно убедилась, что старания ее напрасны, у нее завязался уже не вымышленный, а действительный роман.

— С кем же?

И Маша рассказала об эпизоде, когда она случайно слышала телефонный разговор Зубковой, назначавшей свидание очередному поклоннику. При этом характерно, что Зубкова к своим сомнительным похождениям припутывала имя профессора Сенченко. Был даже такой разговор: «Кама»? Нет, она ему не нравится… Он предпочитает «Асторию»…

— Значит, речь шла о встрече с неизвестным вам человеком?

— Конечно, неизвестным! Да и сама Зубкова, по ее словам, была с ним знакома не более двух недель..

— Ну, что ж, товарищ Минакова, эта сторона дела понятна, — сказал Важенцев.

— Разрешите, товарищ генерал, заметить, — приподнялся Власовский. — Разве случайно услышанный товарищем Минаковой телефонный разговор может служить серьезным основанием?..

— Пожалуй, вы правы. Но, может быть, у подполковника Сумцова имеются еще какие-нибудь данные, кроме показаний Минаковой, — заметил генерал. Вместе с Сумцовым еще накануне он разработал подробный план сегодняшнего дня.

Трудно было узнать в вошедшей затем Эрочке Подскоковой ту элегантную, беспечную девицу, которая в свое время так радушно открыла двери перед своей подружкой. Сейчас это было заплаканное, небрежно причесанное существо, пережившее, как видно, первое в жизни потрясение.