Крушение

Звонит телефон, этот звук постепенно прерывает мои размышления, и прежде чем я понимаю, что делаю, я выставляю Милли за дверь на крыльцо и иду ответить на звонок. По личной линии Брайану звонят редко, только если случается что-то важное.

– Алло? – я слегка задыхаюсь, потому что бежала.

– Миссис Джексон? – я тут же узнаю голос. Это Марк Харрис, личный помощник Брайана.

– Да, это я. Я вас слушаю.

– Простите, что отрываю от дел, миссис Джексон, но можно ли поговорить с вашим супругом? Я бы вас ни за что не побеспокоил, но дело в том, что его мобильный выключен.

– Брайан? – я хмурюсь. – Он едет на работу.

– Вы в этом уверены? – В трубке слышится щелчок и шуршание бумаги, потом еще щелчок. – В его ежедневнике отмечено, что его не будет на работе до полудня.

– Должно быть, это какая-то ошибка… – я тяжело дышу, внезапно пересохло горло. Должно всему этому быть рациональное объяснение, – мне муж сказал одно, а своему помощнику – другое… – Брайан абсолютно точно сказал, что едет на работу, когда я видела его сегодня утром.

– О-о-о… – Марк тактично тянет паузу. – Они для него сегодня открылись пораньше?

– Не поняла вас?

– В больнице. Вчера он сказал, что собирается навестить Шарлотту утром. Вот почему я и подумал, что до полудня он будет там.

Я медленно тону в глубоком кожаном кресле Брайана, телефон становится мокрым в ладони. Когда мы навещали Шарлотту, врач сказал, что они будут проводить новые тесты и что навестить дочку раньше полудня мы не сможем.

– Миссис Джексон? – голос Марка такой тихий, что кажется, будто он далеко-далеко, за сотни километров отсюда. – Миссис Джексон, вы в порядке?

* * *

Среда, 6 сентября 1990

Джеймс не появлялся три дня, и я начался беспокоиться. Из комнаты в отеле он ушел раньше меня, утром в воскресенье ему нужно было поехать домой и переодеться перед репетицией, и с тех пор от него – ни звонка.

Я прокручивала – снова и снова – события прошлого вечера и ночи – в голове, но ничего неправильного в их течении не находила. Конечно, большую часть ужина я несла чепуху, но как я была рада, что Мэгги позволила мне заняться дизайном костюмов для команды крикета Abberly Players. Да и работа в баре наконец-то даст возможность заплатить за диплом преподавателя английского для иностранцев, и тогда я смогу шить днем, а не по ночам. Но к Джеймсу у меня все же было много вопросов. И еще я бросила курить. Совсем. Даже после чашки кофе сигарету в рот не беру.

Воскресным утром, прежде чем уйти, Джеймс прильнул ко мне и поцеловал в губы. Сказал, что провел одну из самых незабываемых ночей и что обязательно позвонит вечером.

Но вот только он не позвонил.

И в понедельник не позвонил.

К вечеру вторника я была уже так раздосадована, что сама позвонила Хеллс. Она спустила меня с небес на землю и сказала, что поведению Джеймса есть нормальное объяснение и что он позвонит, как только решит это сделать. Она сказала расслабиться и продолжать жить как жила до того. Легко ей говорить. Не она годами жила в одиночестве. Она даже представить себе не может, как мучительно бывает сидеть одной, пытаясь смотреть фильм, но в это время все время поглядывать на телефон и прислушиваться, не звонит ли он. Боги мои, но телефон… он зазвонил!!! Пожалуйста, пусть это будет Джеймс…

Глава 4

Я лежу, свернувшись калачиком на софе, когда Брайан возвращается домой, – в руке у меня книга, на прикроватном столике – чашка кофе, пятками я упираюсь в собственные ягодицы. Все до боли знакомо: можно подумать, что лежит обыкновенно счастливая Сью, но… но я пью уже третий бокал вина, а страницу в книге перечитала раз семь.

– Привет, родная!

Муж быстро оглядывает гостиную и запросто машет мне рукой, точно так же, как его сын часов двенадцать тому назад.

– Я только на минуту обратно в машину, я кое-что привез, и сразу вернусь!

Я одобрительно кивнула, но тело мое напряглось. И дело даже не в том, что муж может снова изменять, не это мучает меня. А то, что он использовал в качестве прикрытия трагедию с нашей дочерью! Я весь день провела как на иголках, пролистывая свой собственный дневник и копаясь в ящиках мужниного стола в поисках хоть какого-то знака… но в ящике не было ничего стоящего, кроме какой-то порванной записки. И если бы не позвонил Марк, у меня бы последнее подозрение развеялось как дым.

– Здравствуй снова, дорогая!

Брайан опять машет мне рукой, проходя в комнату, а рядом с ним семенит Милли. Когда он приближается к софе и аккуратно целует меня, я отодвигаюсь, и он садится.

– Как прошел день, Сью?

– Нормально.

Подушка за спиной явно мешает Брайану, он ее нащупывает одной рукой и, не глядя, отбрасывает прочь, в кресло. Потом откидывается со вздохом облегчения, смотрит на меня.

– Вот просто «нормально» и все? Я думал, ты выберешься в город, купишь себе новое платье или…

– Я…

Еще секунду, еще одну секунду, и ничего не рухнет, все будет действительно нормально. Словно мы с мужем в обыкновенной нашей манере болтаем о прошедшем дне… но я помню. Все совсем не «нормально».

– Я никуда не ездила, была слишком занята.

– Ах так…

Брайан приподнимает бровь и ждет объяснений, но я меняю тему разговора.

– Утром заезжал Оли.

– И мы с ним снова разминулись, да? – Вид у Брайана разочарованный. – Чего он хотел?

– Да ничего особенного. Он заезжал по пути в Саутгемптон, собрался в пеший поход или вроде того. Думаю, он может еще раз заехать к нам по пути обратно.

– Ну и славно, – улыбка снова возвращается на лицо мужа. Отношения с сыном у Брайана не такие, как с Шарлоттой, они более… сложные, запутанные. Пока Оливер был ребенком, их с отцом объединяла горечь утраты. Оба страшно горевали, когда мать Оли умерла. Когда мальчик подрос – отношения достигли пика непонимания, но потом постепенно выровнялись до взаимного уважения. Можно описать эти отношения примерно так: крепкая дружба, сдобренная схожим (родственным) чувством юмора и подогреваемая расходящимися взглядами на политику. Они вместе легко находят общий язык, когда им весело. Но когда они ссорятся, это напоминает настоящую битву титанов. И каждый норовит прикрыться то мной, то Шарлоттой.

Я поворачиваюсь, чтобы положить книгу на столик и туда же поставить недопитый бокал вина. При этом стараюсь прятать лицо от мужа. Должно быть, он все же заметил, что выгляжу я, мягко говоря, не очень. Стараюсь вести себя как обычно, в то время как больше всего на свете мне хочется выместить на Брайане всю свою ярость. Но кричать на него я не могу. Меньше всего сейчас нужно, чтобы со мной повторился один из моих припадков. Нужно успокоиться. Мыслить логически. Ну соврал мне, ну и что. Это же не улика в чистом виде.