Крушитель

Мана не знала.

К отелю подъезжает машина, удивительно новая по сравнению с царящей вокруг древностью и запущенностью. Из транспорта выходят двое немолодых крепких японцев, терпеливо ожидающих, пока к ним неспешно подойдет Хиро Конго. Мана спешит выйти за бывшим оябуном якудза, её глаза опущены, на губах вежливая улыбка, а в руках массивный спутниковый телефон. Она изображает из себя подчиненную старика… без всякого на то его согласия или ведома.

Разговор между главным гостем и хозяевами уважителен и почти бессодержателен. У Конго интересуются, не нужно ли чего уважаемым гостям, старик степенно отвечает, что все всех вполне устраивает, а ассортимент товаров в лавке этой тихой деревеньки полностью удовлетворяет скромных гостей. Разговор ни о чем, простая проверка, жест вежливости, но Мана… не простой человек, а тот, кто может считать мимолетный жадный блеск прищуренных глаз «хозяина», брошенный на её обтянутые джинсовой тканью бедра.

Это не взгляд восхищения, это нечто другое. Очередной небольшой призрак возможных проблем, в копилку к другим. Камеры в соседних домах, вечно отирающийся у лавки через три дома старик, делающий вид, что не может прожить без своей жены и минуты, ремонт, затеянный на соседней улице. Мелкие детали, которые не может считать даже битый жизнью Конго, слишком уж давно отошедший от активной работы.

Она не знает причин активности местных, но её они не интересуют. Холодный разум, частично не являющийся на генетическом уровне человеческим, допускает те же выводы, какие мог допустить Акира: если местные начнут конфликт по своей инициативе, без внешней поддержки, то будет выгодно их ликвидировать. Безопасность убежища возрастет. А деревня оторвана от мира, здесь нет ни сотовой связи, ни интернета, ничего. Ближайшая связь начинает ловить в пятидесяти километрах, местных пользуются разветвленной системой раций, чтобы общаться.

Еще одна причина, почему к горячим источникам подъезжают с вопросами — спутниковый телефон старика одалживается местными, но разговоры те ведут короткие и совершенно невинные. Второй старик, который из Специального Комитета — далеко не та шишка, рядом с которой можно шалить. Мана полагает, что именно Сакаки-сан является причиной, почему местные себя ведут… осторожно. Она не верит в такую эфемерную вещь как авторитет Конго.

«Вам не должна грозить опасность, но это не значит, что её не будет. Как минимум, на тебя могут оказать давление те, кто захочет паразитировать на моей известности. Обратись к Коджиме»

— Опять приезжали? — хмурая Хиракава встречает их обоих на входе, скрестив руки на груди.

— Мелочи, просто поздороваться, — слабо улыбается ей Конго.

Старик ведет себя естественнее всех, поэтому Мана подозревает, что он знает больше, чем они. Все, что она знает о людях, твердит о том, что потеря Кирью Акиры, первого и любимого внука, должна была если не сокрушить старого бандита, то нанести ему серьезную душевную травму. Однако тот не демонстрирует подобного. Еще одна соломинка на то место, которое простые люди могли бы назвать «надеждой»… но Мана не умеет надеяться, она вычисляет.

— Идем, — говорит она Асуми, взяв последнюю за руку.

— Опять тренировка? — морщится та, но послушно идёт за подругой.

— Нет.

Бывшая Шираиши делает абсолютно нехарактерную для себя вещь — заведя подругу в спальню, она рассказывает о «замедленных бомбах», что заложил в них обеих Акира. Хиракава в шоке, панике, удивлении и неверии, но… спустя пять минут, похмурив брови, изрекает некую непонятную сентенцию, весьма нелестно характеризующую дыры в земле и живых людей, закопанных в этих дырах, после чего, закатив глаза, говорит, что… мечтала об этом несколько лет.

— Я рожу, обязательно. Даже если ты мне не будешь помогать. Не делай такие глаза, я тебя знаю лучше, чем ты думаешь! Ты такая же психичка, как и этот Коджима, вы просто притворяетесь нормальными людьми. Не думай, что я тебя от этого меньше люблю, ты позволила нам быть всем вместе… но, при Акире. А без него… я не знаю, что ты выкинешь!

— Тоже не знаю, — кивает Мана, — Он… не оставил приказов.

— А он часто отдавал тебе приказы, нужные только ему? — интересуется Хиракава, уперев руки в боки.

Этот простой вопрос переворачивает мир Маны Кирью. Много раз. Быстро. Вопрос буквально выключает её из реальности. Прорабатывая огромные объёмы информации, она вновь делает совершенно нелогичную вещь. Точнее, говорит.

— Он хвалил меня за то, что я делаю… без приказа. Сейчас я так… живу.

— Может, он этого и хотел добиться, — обнимает Ману Асуми, — Может поэтому…

И не оставил приказов.

…не оставил?

Она резко встает, вынуждая удивленно хрюкнувшую хафу поцеловаться с матрасом.

— Слушай внимательно, — изменившимся, сосредоточенным голосом сообщает ей Мана, — Запоминай. Обдумаешь, пока меня не будет.

Затем она начинает говорить. Более того, инструктировать. Если не вдаваться в детали, то… приказывать. Ситуация не изменилась, но изменилась перспектива. Может быть, не только она. Её мужу нет необходимости присутствовать, чтобы оценить ситуацию и отдать необходимые распоряжения. Есть она, Мана Кирью. В данной ситуации этого достаточно.

Коджима.

Конго и Сакаки.

Такао.

Харуо Кирью.

…Эна.

Мана, проходя от человека к человеку, видела, что их всех объединяет, в чем нуждаются все и каждый. Ровно в том же самом, в чем и она. В приказах. В руководстве. В Акире. Ситуация, почти просчитанная женой… отсутствующего человека, нуждалась в подготовке, в координации. Каждый из присутствующих здесь людей нужен Мане, чтобы родить и воспитать ребенка, защитить Асуми, нивелировать возможный ущерб группе.

Выстроить будущее.

Высокая, великолепно сложенная, уверенная, с тихим спокойным голосом, Мана уверенно действовала, несмотря на то что её подозрения были недостаточно обоснованны, и не могли быть конструктивно аргументированы перед обычными, сильно ограниченными своими стереотипами, людьми. Она об этом не задумывалась. Ей было некогда объяснять. Она не видела в объяснениях смысла. Роли обдуманы, распределены, выделены. Директивы созданы.

Убеждение? Ни к чему. Каждый из здесь присутствующих умеет подчиняться приказам. Её муж об этом позаботился чуть ли не с самого своего рождения.

Спустя два часа, уже ближе к ужину, Хиракава Асуми поскользнулась на лестнице второго этажа, смачно прогрохотав своим легким, но испуганно кричащим телом всю лестницу, вплоть до последней ступеньки. У неё оказалась сильно вывернута нога, что сразу заставило обоих сестер-хозяек развить бурную деятельность по помощи пострадавшей гостье.

А что еще делать? Ни больниц, ни травмпунктов поблизости нет…

///

— Пшшштт… Босс, все готово, — шепнула рация, которую Сого Хашимура по прозвищу «Понг» держал на коленях уже который час.