Крутой мэн и железная леди

Водитель, рыхлый чернявый мужик с пивным брюшком и влажными глазами чуть навыкате, очень внимательно вчитался в английские буквы на Алёниной груди, оценил ее джинсы, потом спросил:

– Куда надо?

– На вокзал.

– Какой?

– А что, у нас много вокзалов? – удивилась Алёна, даже подпрыгивая от нетерпения.

– Конечно. Аж пять. Речной, три автовокзала и Московский железнодорожный.

– И правда! Ну, мне на Московский.

– Двести рублей.

– Сколько-сколько?!

– Двести.

– Ну, ерунда какая! – решительно сказала Алёна. – Сто пятьдесят днем, а двести – это ночью.

– Умная очень! – хмыкнул шофер. – Ладно, сто пятьдесят. Села, поехала.

Алёна села и поехала.

Хорошо, что согласился за сто пятьдесят, а то у нее только сотня и полсотни – без сдачи, и еще пятьсот одной купюрой, и пресловутая стодолларовая бумажка для Носачева. Можно, конечно, было бы расплатиться с таксистом пятисоткой, но мужики с такими физиономиями вечно норовят обжулить и сдачи недодать.

– Побыстрей можно?

– А куда спешишь? На свиданку, что ли?

Ой, как она ненавидит эту плебейскую бесцеремонность и этот каркающий говор! Обожает Нижний Новгород и нижегородцев, но автозаводский говорок – это просто смерть чувствительному уху. Сормовский – ничуть не лучше. Кстати, и в верхней части города говорят совершенно так же…

Водитель изредка зыркал в зеркальце заднего вида (Алёна сидела сзади) своими влажными глазами и качал головой. Чего это его так разбирает?

– Куда тебе? К главному входу или к кассам?

– К кассам.

Да, лучше остановиться подальше и совершить задуманный обходный маневр.

– Приехали. Сто пятьдесят с тебя.

Интересно, какого черта он все время говорит ей «ты»?! А впрочем, леший с ним. Как говорится, пройди и не заметь!

Алёна протянула ему заранее приготовленные сотню и пятидесятку и принялась натягивать каскетку. Эх, маловата, волосы у нее пышные… да ладно, как-нибудь. Просто надо козырек пониже опустить, а капюшон сасквихенской кофты чуть приподнять, чтобы кудряшки прикрыть.

Шофер с откровенным любопытством наблюдал за маскировкой, сжимая в кулаке деньги.

Очень хорошо. Теперь ее не узнать.

Алёна выскочила из такси.

– Эй, погоди! – вдруг спохватился шофер и с проворством, совершенно не ожидаемым от его разжиженного пивком тельца, выскользнул из машины. – Ты ошиблась, подруга. Посмотри, что ты мне дала?

Он разжал кулак. Две купюры по пятьдесят рублей.

– А где сотня? – удивилась Алёна.

– Ну вот я же и говорю, – с видом праведника кивнул шофер. – Ты ошиблась, красавица, дала полсотни вместо сотенной. Так что гони еще.

Ах бесстыжие твои глаза…

– Не получается, – сказала Алёна, чуть сдвигая очки на нос и приподнимая козырек каскетки, так что смотрела она на бандита будто в какую-то щель. – Не было у меня двух пятидесяток. Так что… это вы ошиблись, сударь. Вы, а не я. Понятно?..

«Сударь» дважды хлопнул своими противно-мокрыми глазами. Стиснул полные губы…

Впрочем, надо отдать ему должное – он умел держать удар. Не удалось выжать из строптивой барышни желательные двести рублей – да ладно, переживем и это!

Однако извиняться он не стал. Еще бы, такие не извиняются никогда.

– Ишь ты какая, – миролюбиво сказал таксист. – Фу-ты, ну-ты… Будь проще, и люди к тебе потянутся!

Сунул в карман деньги и как ни в чем не бывало побрел к группке таксистов, которые с немалым любопытством давили косяка в их сторону. Судя по издевательскому хохотку, которым водилы встретили товарища по баранке, им частенько приходилось наблюдать подобные жанровые сценки. Похоже, ловля лохов давала мокроглазому немалый-таки приварок!

Алёна поздравила себя с победой (вообще-то простодушная писательница Дмитриева очень легко велась на такие штучки ввиду своей патологической рассеянности, но сейчас вышла из положения с честью!) и прошла через зал сервисного обслуживания на платформу. Через несколько метров находилась дверь в зал ожидания.

Алёна вошла туда и торопливо пересекла зал, держа путь к лестнице на галерею.

Народу было море – электрички уходили одна за одной, вдобавок, в это время прибывали два или три южных поезда. Дачники, встречающие, провожающие… В этой толпе Алёна прошмыгнула незаметно, однако Носачева, который нервно переминался около черной рекламной «Волги», перевязанной роскошной золотой лентой, словно подарочная коробка шоколаду, она увидела сразу. Но не остановилась, а поднялась на галерею и встала чуть поодаль от перил, вглядываясь в море людских голов и придерживая сползающую каскетку.

Она опоздала уже на пятнадцать минут, но не спешила спускаться. Выжидала, смотрела. Насторожилась, увидев внизу того самого мерзкого водилу, с которым приехала сюда. Что это он тут шляется, щипач несчастный? Не ее ли высматривает? Как бы не потащился на галерею… Нет, свернул в зал отдыха.

Не подошел ли в это время кто-то к Носачеву? Нет. Похоже, Коля-Николай так и явился один…

А вот почему тебя, Алёна, интересно знать, до такой степени напрягло словечко «мы», оброненное Носачевым? Мало ли в компании с кем мог он прийти на свидание с мадам Дмитриевой? К примеру, прихватил с собой какую-нибудь знакомую, которая обожает читать дамские детективы вообще и романчики этой писательницы – в частности.

Нет, ты явно с некоторых пор переоцениваешь свою популярность. Скорее всего, Носачев и впрямь что-то узнал об отношениях Влада и Нарцисса. И, памятуя намерение Алёны проверить информацию, прежде чем выложить за нее доллары, он и притащил с собой человека, у которого эти сведения нашел. Для достоверности.

Ну что ж, нормальное объяснение. Тогда почему этого человека рядом с Носачевым сейчас нет?

Экая ж вы привереда, дамочка! На вас прямо-таки не угодишь, ей-богу! То вас разволновало местоимение множественного числа, то вы напряглись оттого, что Носачев явился в единственном числе…

Нет. Он уже не в единственном. К нему подходит какой-то высокий, выше его ростом (хотя отсюда, сверху, все кажутся приземистыми, это все же видно) и очень стройный парень с пепельными волосами. На нем куртка болотного цвета, черные джинсы… великолепные ноги, надо сказать, вообще красивая фигура. Что-то знакомое в этой фигуре, в этих волосах… А лицо, какое у него лицо?

Подошедший к Носачеву парень обернулся с нетерпеливым выражением.

При виде его лица у Алёна зачастило сердце. Да, красивый мальчик, который обещал сделаться красивым мужчиной, обещание свое сдержал!