Крутые профи

Дмитрий Степанов выждал значительную паузу – не тот случай, чтобы уподобляться китайскому болванчику. Версия, предположенная Петляковым, полностью совпадала с его собственными выводами.

– Значит, чистильщик? – задумчиво протянул майор.

– Уверен, что это так, – спокойно ответил Петляков, поигрывая шариковой ручкой. – Возможно, киллер даже не знал о существовании чистильщика.

Если стрелял действительно чистильщик, то дело значительно осложнялось. Следовательно, заказчик подключил профессионального ликвида-тора очень высокого уровня, что еще раз доказывает его серьезные намерения в устранении Шевцова. И вряд ли его остановит очередная неудача.

– Человек, который организовал покушение, очень влиятелен и обладает немалыми финансовыми возможностями. Что вы на это скажете?

Петляков лишь удивленно пожал плечами:

– А что тут особенного скажешь? Шевцов непростой человек. Очень состоятельный, так что и недоброжелатели у него должны быть соответствующего калибра.

– И что вы намерены делать?

Шариковая ручка была брошена на стол. Получилось очень небрежно. Прокатившись по поверхности стола, она остановилась.

– Понятия не имею, но сразу хочу вас предупредить: что бы я ни делал, все будет в рамках закона.

Майор Степанов лишь хмыкнул:

– Разумеется. Кто бы сомневался! Давайте объединим наши усилия. Уверен, что у нас получится.

Раскинув руки в стороны, Петляков произнес:

– Боюсь, что это невозможно. Просто у нас с вами разные задачи; я должен охранять Шевцова, а вы должны ловить преступника. А потом, вы ведь считаете его не совсем честным бизнесменом, так что мне с вами не по пути.

В какой-то момент Петлякову показалось, что между ними пролегла линия отчуждения. Позанимав окопы по обе стороны, они теперь смотрели друг на друга через снайперские винтовки.

Но неожиданно он услышал от Степанова теплые нотки:

– Жаль. Из нас получилась бы слаженная команда.

– Мне тоже жаль.

Трудно было понять, чего в голосе было больше: откровенного облегчения или сожаления.

* * *

Карась никак не думал, что придется перешагивать этот кабинет во второй раз. Ему думалось, что если подобное все-таки произойдет, то уж только для того, чтобы забрать причитающиеся деньги.

Сейчас просторный кабинет отчего-то показался ему невообразимо тесным. Хотя внешне ничего не происходило: хозяин по-прежнему был учтив и корректен, даже улыбнулся пару раз, чтобы растопить возникшую холодность. Однако начавшееся напряжение было так велико, что просто вжимало его в пол, и Карасю потребовалось некоторое волевое усилие, чтобы распрямить плечи.

– Садись, – любезно предложил хозяин с неизменной улыбкой.

Поблагодарив энергичным кивком, Карась сел. Теперь в отличие от первого раза кресло не показалось ему уютным. Провалившись, он почувствовал, как обивка плотно обхватила его бедра. Весьма неприятное ощущение. Видно, так же крепко обхватывают кожаные ремни в кресле пыток. Карась попытался пошевелиться, но утонул еще глубже, отчего ему сделалось и вовсе не уютно.

Некоторое время мужчины молчали, внимательно разглядывая друг друга, как если бы хотели увидеть перемены, произошедшие с последней встречи. Хотя чего тут меняться? Ведь в последний раз они виделись совсем недавно. Именно так взирают друг на друга волки, закаленные в междоусобных поединках, проверяя противника на крепость взглядом.

– Я разочарован, – произнес наконец хозяин кабинета.

Подбородок его сжался, выявляя сложившиеся морщины, усиливая неглубокие. Теперь он выглядел лет на десять постарше, а значит, его послужной список единоборств был куда более впечатляющим, чем у Карася, что невольно внушало уважение. Карась старался не показать охватившей его робости.

Пространство вокруг него снова начало сжиматься, принося телесные страдания, и Карасю пришлось немного пошевелиться, чтобы отвоевать в должной мере пространство. Удалось. Даже задышалось как-то легче. Оставалось делать невинное лицо и притворяться, что не понимаешь откровенной угрозы.

– Накладка вышла… Но в ближайшие дни мы исправим свою ошибку.

– Разумеется, – сказал хозяин кабинета. – Только у нас за ошибки берут штраф. Так что ты лишаешься ровно половины из того, что я тебе недодал. Или ты считаешь по-другому?

Карась почувствовал на своей шее крепкие пальцы хозяина кабинета. В какой-то момент ему захотелось рвануть рукой ворот, чтобы вдохнуть воздух полной грудью. Рука уже вскинулась вверх, но застыла у самого подбородка, притронувшись кончиками пальцев к щеке.

– Это неожиданное предложение.

– Это не предложение, уважаемый мой. Это часть нашего общего дела. Своими плохо продуманными действиями вы доставили мне массу неудобств. Ваша идея со взрывом стоила мне многих нервов, и еще совершенно неизвестно, как это может отразиться в дальнейшем лично на мне.

– Хорошо… Пусть будет так. Я умею признавать ошибки.

– Когда мне ждать результатов?

– Думаю, что в течение двух ближайших дней… Самое позднее – в конце недели.

– Не смею больше задерживать, – радушно улыбнулся хозяин кабинета.

Антон Толкунов вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. Где-то внутри угнездилась нешуточная обида. Не самое подходящее время, чтобы она прорвалась ядовитым гнойничком.

* * *

Прежнее место пришлось сменить, благо, у Шевцова таких квартир по Москве разбросано с десяток. И оставалось только удивляться его нездоровой страсти к накопительству.

Откинув занавеску, Петляков посмотрел во двор, окруженный панельными пятиэтажками. Ничего особенного, обыкновенный московский уголок. У подъезда сидели старики. Каких-то лет двадцать назад на тех же самых скамеечках сиживали их родители. Диалектика. Но именно та-кой неприметный двор, с засильем металлических гаражей вдоль заборов, был идеальным местом для укрытия. Всякий жилец элитного строе-ния вызывает нешуточный интерес не только у соседей, но и у всякого, кто прогуливается под окнами. И вряд ли кто обратит внимание на мужчину, поднимающегося в убогую квартирку, и уж тем более никому в голову не придет мысль считать его опальным олигархом.

Право, смешно!

Произошедшие события сильно ударили по нервной системе Шевцова, и без того изрядно расшатанной. Он как-то незаметно сник и ссутулился и, уже не скрывая дурных наклонностей, все чаще подливал себе коньяк. Сначала он наливал ровно на один палец, затем порция увеличилась до двух, а потом, наплевав на условности, шеф щедро наливал себе по полстакана. Если добровольное заточение продлится хотя бы с недельку, то он вполне может спиться.

Внешне Шевцов тоже как-то поблек, превратившись в среднестатистического мужичка, замотанного монотонной и неинтересной работой. На щеках неровной серой волной проступила щетина. Еще неделя подобного возлияния, и бывший олигарх плавно сползет к бомжеватому облику.

Еще каких-то три недели назад он представлял собой четко отлаженный механизм для получения максимальной выгоды и одним своим видом воплощал крепость и незыблемость компании. Но вот в последние дни что-то в этом механизме дало серьезный сбой. Шестеренки как будто деформировались и, прокручиваясь, теперь уже не созидали, а безжалостно ломали зубья, нанося еще больший урон.

– И что же ты там увидел? – хмуро полюбопытствовал Шевцов, опрокинув очередную рюмку коньяка.

Петляков отошел от окна, вступать в дискуссию желания не было.