Кружева из Брюгге

Сожительница первой подбросила мысль, что старый друг малюет картинки для отвода глаз, а на самом деле уже давно его обманывает. Как-то после очередного визита Димыча, когда Федор осматривал привезенные полотна, она без стука вошла в оборудованную под мастерскую светелку и кинула на холсты оценивающий взгляд:

– Все крале своей ненаглядной угодить пытаешься. Давеча подружку встретила, она сейчас вроде экономки у бизнесмена одного. Так у него в доме такие картины охраняются, как незнамо что.

– Ты это к чему? – настороженно поинтересовался Фёдор, не желая вступать в перепалку с дурной бабой.

– К тому, что денег больших они стоят, а тебе платят негусто. Давно уж дурит тебя, родненького, дружок вместе с зазнобой.

– Какой еще зазнобой? – взбеленился Фёдор от такой фамильярности.

– Той, чей портрет у тебя в углу на мольберте. Или я не права?

Федор внимательно посмотрел на сожительницу: «На простую ревность не похоже, и выдумать такое ей не по силам, а если и вправду права?»

– Как это проверишь? – заметил он после паузы. – И вряд ли такое возможно, Димыч и Лера – мои давние друзья.

– А я кто, простая подстилка? – навалившись пышным бюстом, Нюшка по-хозяйски щелкнула его между ног. – Тебе бы не только этим местом думать, тогда бы сам сообразил.

– Подскажи, коли такая умная, – пробормотал Федор, не в силах больше спокойно переносить пьянящие запахи ее телес.

Нюшка потрепала его по голове:

– Сначала успокойся, вся ночь впереди. Вы с этим твоим Димычем как договорились?

– Созвониться по мере готовности где-нибудь через месяц. Позже уже никак, я уеду на все лето.

– Не звони и спокойно поезжай. Если эти картины действительно стоят денег, он за лето издергается весь. А ты по приезду назначишь новую цену.

– А если Димыч не согласится? – недоуменно спросил Федор.

– На нет и суда нет, оставишь их себе и сам потихоньку продашь…

Не желая ссориться, Федор поступил, как она сказала, и на все лето исчез. За летом последовала осень, но Димыч, как ни странно, даже и не пытался его разыскивать. Летние деньги скоро ушли на ремонт дома. Нюшка ходила мрачнее тучи и предлагала продать хотя бы одно-два полотна. Получив решительный отпор, она собрала пожитки и ушла к матери. Федор от отчаяния запил, но водка не помогала, и после одной из бессонных ночей не выдержал и нагрянул к Димычу сам.

Увиденное потрясло его настолько, что прежние счеты отодвинулись сразу на второй план. «В том, что этот барыга выдаёт чужое за свое, – Фёдор не усомнился ни на миг. – Наверняка, после смерти тёщи случайно наткнулся на картины покойного тестя где-нибудь на даче и решил выйти наконец из тени. Непонятна только в этой мистификации роль Леры. Как дочь могла позволить присвоить работы своего отца, или она ни о чём не догадывается? Неизвестно ещё, что хуже»…

IV

Промаявшись в сомнениях, Фёдор всё же решил навестить Леру и откровенно поговорить наедине. «Подскочу без звонка с утра, часиков в 11, когда Димыча уже не будет дома, – подумал он, – и портрет захвачу. Хотя, вряд ли после скандала она меня вообще хочет видеть, …если только не в курсе нашей ссоры. В крайнем случае, скажу, что зашел извиниться, Повинную голову меч не сечет»…

Дверь открыла ему сама Лера и, совершенно искренне обрадовавшись, потащила в комнаты.

– Столько не виделись, пойдём, обмоем встречу. Кстати, извини за беспорядок, мы скоро переезжаем, – мимоходом бросила она.

– Разменяли квартиру? – недоуменно спросил Федор.

– Ну что ты! Просто летом Димычу предложили более просторную в районе Профсоюзной. А эту дочке с мужем оставим, она для двух семей тесновата стала. – Усадив Фёдора на старый колченогий стул, Лера отлучилась на несколько минут и скоро вернулась с початой бутылкой водки, двумя стопками и немудрёной закуской. – Давай выпьем по одной за встречу, пока пельмени сварятся. В кои-то веки сама себе хозяйка, дочка с зятем у его родителей живут.

Ошарашенный Федор молча опрокинул стопку и, осторожно хрустнув маленьким маринованным огурчиком, стал не спеша жевать бутерброд с сырокопчёной колбасой: «Нюшка, как в воду глядела»…Так и вертелся на языке вопрос: «А откуда такие деньги?», но он вовремя его прикусил.

Лера с любопытством оглядела Фёдора:

– Сколько я тебя не видела, с полгода? А ты посолиднел как то. Признайся, женился втихаря?

– С нынешним ремеслом в постоянных разъездах нормальная жена разве выдержит? – уклончиво махнул он рукой. – Вот ты не изменилась нисколько, только красивее стала…

Лера благодарно погладила его по руке и исчезнув ненадолго, вернулась с дымящимся блюдом пельменей.

– Теперь под хорошую закуску можно и по душам поговорить, – весело заметила она, – пока мужа нет.

Фёдор недоуменно посмотрел на нее:

– А где же он?

– С каким-то старым приятелем по провинциям мотается. Сказал, за полотнами…

Слегка оторопев, Фёдор уставился на Леру. Будто кто-то нашептал, что ему необходимо выждать с неделю. Теперь случай сам шел в руки.

– Подарок для тебя приготовил, – покраснев, признался он и протянул свёрток. – Помнишь, я когда-то давным-давно заглянул перед отъездом, а ты была в положении и сидела одна? Еще фотокарточку свою подарила с уговором, что портрет напишу. Вот я и писал его все эти годы. Только передать всё не выходило.

– А я и позабыла о нашем уговоре! – развернув упаковку, Лера поднесла картину к свету и рассмеялась. – Даже представить не могу, я когда-то была такая юная. Сколько с тех пор всякой мутной воды утекло. – Порывисто поднявшись, она поцеловала Фёдора в щеку. – Прелесть, в новой квартире обязательно помещу его на самом видном месте. А теперь, говори, зачем пришёл, в запоздалой любви объясняться?

Не зная, с чего начать, Фёдор для храбрости опрокинул еще рюмку:

– Я о Димыче хотел поговорить. Лер, ты в курсе, что он снова писать начал?

– Конечно нет, Феденька, с переездом закрутилась совсем, – беспечно ответила она. – Не принимай этого близко к сердцу, у него запоздалый кризис среднего возраста. Пусть самолюбие потешит.

– Картины, которые он представляет своими, скорей всего чужие, – нехотя выдавил из себя Фёдор.

– Интересно, чьи же?

– Думаю, твоего покойного отца.

Лера внимательно посмотрела на Фёдора, словно оценивая: в своём ли он уме. В это время, как нарочно, зазвонил телефон.

– Извини, я недолго… Ленусик, ты уже в аэропорту? Мою просьбу насчет кружев ручной работы не забыла? Только сама ничего не покупай. Да, да, позвонишь по номеру, который я тебе дала, и моя знакомая принесет их тебе в Брюсселе в гостиницу. Обязательно как следует упакуй и сдай в багаж, чтобы таможенники не придирались. Ну, целую, – быстро положив трубку, она стремительно вернулась на кухню и уставилась на Фёдора. – Так, о чем мы?