Кружным путем

– Мы не занимаемся политикой, – начал Пол, как только этот человек вошел и закрыл за собой дверь. – Я работаю в области страхования. – Это напомнило ему кое о чем еще. – Мы не богаты.

– Вы полагаете, мы бандиты? – повернулся к нему незнакомец. Он говорил на сносном английском. На плече у него висела штуковина вроде «Калашникова», но агрессивности он не проявлял, наоборот, вроде бы даже сочувствовал.

– Где мой ребенок? – спросила Джоанна. – Верните моего ребенка. Пожалуйста.

– Вопросы здесь задаю я, – ответил колумбиец. Отнюдь не грубо – просто констатируя факт. – Вас захватила ФАРК. – Он расшифровал аббревиатуру на случай, если его пленники не поняли. – Революционные вооруженные силы Колумбии. Мы – законный глас колумбийского народа. – Пол решил, что эту речь их тюремщик произносил уже сотни раз. – Вы – наши политические заключенные. Ясно?

– Мы ничем вам не можем помочь, – возразил Пол. – Мы не занимаемся политикой. И у нас нет денег…

Его прервал удар прикладом в живот – достаточно сильный и точный, чтобы он согнулся и рухнул на колени.

– Пол! – в ужасе вскрикнула Джоанна. Естественная реакция жены, если на ее глазах избивают мужа.

– Зарубите себе на носу, – как ни в чем не бывало продолжал колумбиец, – если я задаю вопросы, на них надо отвечать. Итак, вы – политические заключенные Революционных вооруженных сил Колумбии. Ясно?

– Да. – Пол все еще стоял на коленях и разевал рот, не в силах восстановить дыхание после удара в солнечное сплетение.

– Вы не будете пытаться бежать. Ясно?

– Да. – Пол вновь постарался преодолеть сплошную стену боли и почти сумел разогнуться.

– Вы будете удаляться от двери, когда мы входим. Вы будете удаляться от двери, когда мы выходим. Вы не будете подходить к окнам. Так?

– Так. Мы поняли.

– Как вы себя чувствуете? – Этот вопрос он задал Джоанне.

– Тошнит. – Ее голос был абсолютно бесцветным, словно она отчаянно пыталась сохранить хоть какое-то самообладание, но это плохо удавалось. – Кажется, сейчас вырвет.

Колумбиец кивнул, словно именно этого ожидал.

– Escopolamina.

– Что? – Джоанна решилась нарушить правило, запрещающее задавать вопросы, но на этот раз без последствий.

– Уличный наркотик. Им пользуются, когда хотят украсть туристов. – Колумбиец недовольно вздохнул, словно был выше такого занятия, как похищение людей. – Мы опоздали. Она испугалась.

«Галина, – подумал Пол. – Он говорит о Галине».

– Она что-то подсыпала нам в кофе, – безучастно проговорила Джоанна.

Колумбиец пожал плечами:

– Завтра почувствуете себя лучше. Намного лучше. – Он повернулся и пошел к выходу. Но на пороге остановился, словно ждал, чтобы ему открыли дверь. Обернулся и выжидательно посмотрел на них.

Чего он хотел?

– Ах да, – пробормотал Пол, взял Джоанну за руку и отвел к противоположной стене.

– Хорошо, – одобрил колумбиец, словно обращался к детям, которые прибрались в комнате, как их учили.

Вышел и закрыл за собой дверь.

* * *

Большую часть времени они проводили одни со своими воспоминаниями. По очереди говорили о том, что им нравилось в Нью-Йорке. И, как ни странно, даже о том, что их раздражало. Толпы людей на праздники. Массы приезжих на День благодарения и Рождество, которые делали город чужим и заполняли все пространство от Таймс-сквер до Хьюстон-стрит. Пола всегда раздражала людская толкучка, но теперь он тепло вспоминал веселую давку на улицах. Всепроникающий запах неубранного мусора сейчас казался недостающим ароматом, по которому стоило скучать. А мешающие проходу строительные краны, перерытые улицы и приземистые фургоны «Консолидейтед Эдисон» [16] по всему городу, которые таксистам приходилось объезжать, вспоминались словно своеобразные аттракционы городских развлечений.

16

Компания коммунального энергоснабжения, монопольно обслуживающая северо-восток США.

Все дело в широте кругозора. Теперь их кругозор оказался ограничен крысиной дырой в Колумбии.

Они вспоминали и разные места за городом. Мысленно вернулись во все свои отпуска.

Грубо срубленный домик в Йосемитском национальном парке, куда они отправились, когда еще просто встречались, но уже «положили друг на друга глаз». Мотель на побережье, окна которого выходили на самый белый в мире песок. До ужаса дорогой, но такой милый экстравагантный «Георг V» в Париже: в этот отель они вознеслись, как на небеса, в свой медовый месяц.

Попытались воспроизвести в памяти самые яркие застолья – разнообразие закусок, обилие порций, сладость десерта.

Вспомнили свое знакомство – как судьба свела двух усталых командированных у одного выхода в аэропорту. Рассуждали, каковы были их шансы вот так столкнуться, а затем влюбиться и вступить в брак.

Они делали все, чтобы скоротать время.

Говорили о прошлом, чтобы не думать о будущем. Во всем происходящем было что-то абсолютно нереальное. Какой абсурд! Неужели это правда? Их похитили? Сейчас кто-нибудь крикнет «Стоп!», и все прекратится. Это должно произойти, потому что иначе быть не может.

Поэтому лучше всего говорить о прошлом.

* * *

Кажется, на четвертый день плена – точнее сосчитать было трудно – Джоанна сказала:

– Как ты считаешь, почему нам приказали не подходить к окнам?

Пол постепенно скатывался к полному равнодушию и в ответ едва пожал плечами.

– Потому что мы в таком месте, где нас могут увидеть, – ответила на собственный вопрос жена. – Значит, мы все еще в Боготе.

– Отлично.

– И окна выходят прямо на улицу.

Пол боялся, что такие разговоры могут завести не туда, куда следует. Он заметил, какой у Джоанны вид, – вид «меня-так-просто-не-возьмешь». Такой решительный вид она имеет, когда намерена выступить против превосходящих сил противника, который не признает нормальных человеческих отношений. Такой вид был у нее, когда – хоть пожар, хоть потоп! – она во что бы то ни стало решила заиметь ребенка.

– На окнах всего лишь доски, – продолжала Джоанна. – Мы можем их оторвать.