Крылатая.Небо для двоих

– Очень взрослый поступок, - холодно подытожила я.

Дракон смолчал. Все так же сидя и глядя в пустоту. А я подсчитывала в уме, когда появился на свет Жив. На вид парню было не больше восемнадцати, так что родился он через два года после отъезда Яра в орден. Что же, отец не очень спешил соединиться со своим отпрыском.

– Что мешало вам вернуть Яра из ордена?
– произнесла я.

– Лер пытался, - тихий ответ.
– Они были дружны, я думал, он сможет уговорить спесивого Яра. А вышло так, что и старший сын от меня отвернулся.

Понятно. Все с этим типом мне стало ясно. Он трус. Вот простой и элементарный трус. Сначала сделал виновным в трагедии младенца, потом решил уладить отношения с Яром при помощи подростка Лерама. У них же разница года два, не больше, почти погодки. Как этот индивид городом правит? Кто ему вообще корону надел?

– А вы говорили с Яром?
– решила все же уточнить я.

– Нет. Он не желал меня слушать. Перед побегом в орден он стал совсем неуправляемым, сладу с ним не было, только Лер и мог до него докричаться.

Еще бы! Да мальчик пытался внимание привлечь, пытался хоть так достучаться до отца. А тот вместо того, чтобы собраться, элементарно отмахнулся от ребенка. Вот и что мне ему сказать? Очень хотелось сказать пакость.

– А сейчас почему не поговорите?
– усмехнулась я.

Мне не было жаль этого дракона. Сам разрушил свою семью и, судя по всему, продолжает это делать очень успешно.

– Он не станет слушать.
– Но почему?
– я даже вскочила от гнева.
– Объясните ему!
– Что объяснить?
– все так же сидя и глядя на меня, уточнил дракон.
– Он не станет слушать. И я бы не стал. Ведь ты меня тоже осуждаешь.
– Нет. Кто я такая, чтобы судить?
– бесцветно отозвалась я.
– Судят боги, а они, как известно, милосердны.

Не хотелось на него смотреть, слушать. Как так можно? Выбросить ребенка, как щенка, вон за порог! Слабак, тряпка, размазня. Я даже его первую жену понимать начинаю. Как вот такое можно любить?

– Видишь, даже тебе сложно принять эту историю, - горько усмехнулся дракон.
– Яр не простит.

– На все нужно время, - пожала я плечами и, глядя в сторону, добавила: - Он упрямый, вы тоже. Но это ваша вина, значит, и первый шаг делать вам. Поговорите с ним откровенно. Без этих недомолвок, тайн, догадок. Все, как есть. Расскажите правду о матери и вас. Яр не простит, но, может быть, хотя бы стихнет боль у него в душе.

– Так ты согласна мне помочь?
– скорее удивленно, чем утвердительно произнес дракон.

Я поежилась от пронзительного ветра. Или холодно мне было от волнения и горечи, что сейчас змеями ворочались в душе? Я определенно не понимала эту семью. Для меня, выросшей в любви и заботе, было диким подобное отношение. Но вспомнились глаза Яра, полные боли и одиночества. Обиды камни, и эти булыжники тянут моего дракона вниз, мешая жить свободно. Может быть, так я смогу выдернуть хоть одну из тех игл, что мучили его все эти годы?

– Я помогу. Но не вам, - холодно отозвалась я.
– Простите, но помогать вам у меня желания нет. Я сделаю это ради Яра. Ему это нужно. Ему все еще больно. Но не надейтесь, что я стану уговаривать его или просить простить вас. Ваша вина, вот и искупайте ее, ищите путь к сыну. Я могу обещать только то, что мешать не стану.

Пока я говорила, дракон успел подняться, все так же внимательно меня выслушивая. Его лицо выражало крайнюю степень озадаченности. На меня смотрели так, словно у меня не одна, а две головы, да еще и рогатые.

– Соглядатаи доносили, что ты с придурью и мой сын вряд ли надолго тобой увлекся, - изучая меня взглядом, протянул дракон.

– Сейчас я убедился, что они зря едят свой хлеб.

– Да, я очень неожиданная девушка, - едко отозвалась я.
– И придури во мне хоть пруд пруди.

– Сейчас я могу понять поступок сына, - с уважением в голосе произнес дракон.
– Помимо придури, в тебе еще много чего намешано.

Я не ответила. Не было желания отвечать этому типу. Как и видеть его. Просто холодно попрощалась и отправилась в свою комнату, готовиться к балу. Скоро Яр прилетит, а у меня сегодня еще и миссия важная, участие в сюрпризе все-таки. Хотя больше всего мне хотелось умчаться из этого замка далеко за горизонт, и дракона своего увести отсюда, где ему больно и тошно. Мой несчастный исконный, как же тебя изломало. Да мои пару лет позора и боли - это детские хороводы по сравнению с тем адом, в котором ты родился и жил. Ненавижу гадов.

Глава 20

В спальне меня ожидало платье с запиской. Записка гласила, что это подарок Риале к предстоящему приему. Итак, не в меру активная драконица пошла в наступление. Что же, это даже неплохо, мой гардероб такими богатствами не располагал. Я задумчиво изучала предложенный наряд. Простое, скромное, но до безумия красивое. Оно было именно таким, как я любила. По мнению Ули, мне были чужды понятия моды, желание наряжаться, украшать себя, кокетничать и мотаться по магазинам. Я старательно избегала всего этого, стремясь к простоте и скромности в одежде и прическе.

Но так было не всегда: нарядные платья, затейливые прически, украшения, ленты, кружева, танцы и веселье, все это было в моей жизни. Но это было в той жизни, где я потеряла самое дорогое и близкое – отца. В той жизни, что принесла мне боль, унижение и скорбь, и каждый раз при взгляде на парчу и бархат в моей памяти воскресал тот день, когда я на коленях молила князя не убивать отца, хватая за расшитый подол кафтана. Как я шла по мраморным ступеням на последний в жизни отца суд. Как я прощалась с родным человеком, как стражи силой оторвали меня от отца и вывели прочь из темницы.

Я выбросила роскошь из своей жизни, как и умение доверять. Я забыла ту жизнь и начала новую, где не было обученной манерам Даны Жваго, росшей в достатке и любви. Я стала другой, дерзкой и решительной, немного грубоватой и недоверчивой, подрастеряв весь тот лоск, что был когда-то. Моими спутниками стали книги, развлечением - составление рецептов, бальным залом - сырая лаборатория в подвале лавки. От отца мне остались только знания – и я не могла просто взять и забыть, чья я дочь. А еще в меня верил мастер Болот, а теперь от меня зависела судьба лавки и жизни моих друзей. У меня были куда более важные дела, чем наряды и прически.

А вот с Яром я изменилась. Исчезли страхи и терзания, новый день уже не пугал неизвестностью. Исчезло то звенящее, как струна, напряжение во всем теле. Я всегда была должна. Должна была быть сильной ради отца, должна была быть покорной, чтобы избежать побоев, должна была быть несгибаемой, ради того, чтобы себя не потерять, должна была быть лучшей, ради памяти отца и ради радости мастера. Я из кожи вон лезла, что-то кому-то доказывая. В первую очередь себе. Груз обязательств, рамок и запретов давил, лишал покоя. Я прятала боль и слезы, стараясь, чтобы мастер не переживал понапрасну, а мои обидчики не радовались бы победе.