Крыло бабочки

– Ты только моя, слышишь?!

Этого богатенького папика – наверняка старого лысеющего пузатика, позарящегося на элитную проститутку, возжелавшего купить ее за хорошие деньги, хочется убить, размазать по стенке. А саму Химеру – крепко впечатать в кровать, долго бить по ее хорошенькому личику, чтобы, черт, не шастала по другим мужикам, а потом прижать к себе и не отпускать.

Но Муза знает: уйдет этот, появится другой. Они постоянно вьются вокруг Химеры, вокруг ее Химеры. Эта женщина никогда не принадлежала ей по-настоящему, только временами, урывками, пока Муза послушно несет новенькие блестящие купюры.

Тогда Химера ходит вокруг нее кошкой, тогда страстно ублажает и вытворяет в постели все, что только Музе хочется. Но это же самое она делает не только с ней, но и с другими, другими, другими. Не только с клиентами, но и с такими вот... Тварями. Зарящимися на ее шикарное тело, готовящими толстый кошелек.

А Химера и рада исполнять работу, которую она умеет, в обмен на дорогие и ценные подарки. И Музе хочется швырнуть ее в угол, чтобы та ударилась об стену, чтобы знала, что, нахер, так нельзя, нельзя делать!

Ей очень хочется, чтобы эта женщина была только ее. Но правда в том, что этого не хочет Химера. Муза бессильна, а потому ее накрывает злость. Химера – птичка независимая, холодная, неподдающая, огонь в постели, способная выслушать. Понять – этого Муза не знает. Но выслушать – да. Если Муза заплатит.

– Я хотя бы немного нужна тебе?!

– Нужна, – вальяжно кивает Химера.

Врешь, стерва, врешь!

– Я хочу, чтобы ты принадлежала мне! – она кричит это уже от бессилия. А что толку орать, на Химеру это все равно не подействует.

– Не-а, – тянет Химера, – ты хочешь гоняться за мной, потому что я тебе не принадлежу. Получишь желаемое, ты сгоришь.

И эта туда же. Сначала Баттерфликс твердила о том, что вторая – это ходячая месть, и если она совершит ее, то просто испепелится. Теперь вот Химера заладила о какой-то чертовой, непонятной херне.

– А еще ты сама не знаешь, чего хочешь, – сообщает она шипящей от злости второй, развалившись на кровати, – меня, твою рыжую или твоего официального бойфренда. И вообще, хватит спорить. Ты пришла получать удовольствие или выяснять отношения?

Которых у них нет. Или есть. Муза уже запуталась. В конце концов она яростно набрасывается на Химеру, вымещая свою злость в постели, с этой игривой, ненасытной шлюхой – высшее качество, лучший товар, сгорая от невозможности обладать этой стервой полностью.

Невыносимо жить, зная, что Химера всегда будет принадлежать кому-то другому. Что помимо нее, Музы, всегда будет кто-то другой.

– Помимо меня тоже всегда есть кто-то другой, – лениво говорит Химера, – рыжая, официальный бойфренд. Да кто угодно.

“Она, – думает Муза, – чертовски не права”.

Ей нужны только трое. Трое. Просто она не может найти все в ком-то из них. Все они составляют части одного целого. Собрать бы их всех и не отпускать. Но с Химерой, чувствует Муза, все уже подходит к концу.

Раньше она хотя бы хорошо играла. А теперь, кажется, ей откровенно плевать. Бессилие заставляет ее рычать от злости. Бессилие заставляет драть Химеру с еще большим остервенением. Заключи ты хоть десять контрактов с демонами, чувства другого человека на них не купишь. Можно наложить хоть сотню сильнейших приворотов, но если в сердце человека нет к тебе ничего, то оно никогда не наполнится теплом под воздействием магии. Только суррогат, порой весьма качественный.

Музе же хочется настоящего. Чтобы перестать путаться в масках, пустых обертках и холодных глазах, которые ждут только деньги, но никогда не подарят взаимности. Только расчетливую, сильную страсть. Но огонь настоящих чувств она никогда в них не увидит.

Музе хочется идти за огнем – она почти наяву видит знакомые рыжие волосы.

Скоро она отпустит Химеру. Со злостью, ненавистью, окончательно разбившись о глухую стену и поняв, что стучится в никуда. Скоро она замкнется к себе. И будет идти лишь на яркий огонь – пожарище, свет в ее личном темном, холодном туннеле.

Блум.

Муза кончает от прекрасных длинных пальцев Химеры, кончает, но не с ее именем на губах. Не с ее именем в своих мыслях. Вторая устала бороться за то, что не делает никаких шагов навстречу. И доигрывает последние аккорды. Исполняет последнюю мелодию. Медленно, верно, с шармом и блеском.

Шлюха будет стонать, а Муза – ненавидеть, ненавидеть эту чертову жизнь и знать, что больше ничего не может сделать.

Текна и в постели – будто холодный андроид. Ее тело слишком идеально, чистое, без изъянов. Ни родинок, ни шрамов, ни родимых пятен. Оно удивительно пропорционально слажено, настолько симметрично, настолько правильно. Глазу бы и зацепиться за какой-нибудь изъян – их нет.

Ее глаза – даже здесь сфокусированы, внимательны, собраны. Яркие, цвета фуксии волосы, чуть отросшие, не спадают по спине. Их не намотаешь на кулак, их не поперебираешь руками.

Классическая, пугающая красота.

Эта фея – совершенно не тип Валтора.

Но есть что-то такое в том, как она кричит. Как она задыхается, почти с таким отчаянным вздохом, что это разве что не пробирает.

Есть что-то такое в ее руках, в ее талии, в ней самой – то самое холодное, не горящее, отдающее темнотой ее родных городов, блеклым монитором компьютера.

Текна двигается не скованно, просто в ней нет повадок игривой кошечки или сгорающей от страсти женщины. В сексе она та же, что и в жизни. В сексе она раскрепощается настолько, что не играет никаких ролей, не берет на себя инициативу и не возбуждается быстро и эффектно от самых изощренных ласк.

Вскоре Валтор понимает, что с Текной важна умеренная середина. Он находит подход к ее бледному и такому притягивающему телу, он не экспериментирует с ней слишком много, но двигается, отдается делу с удовольствием.

В сексе с Текной он тоже остается сосредоточенным. Поначалу. Но в последнее время все чаще расслабляется. Не так, как с другими, чтобы забыться до ночи, чтобы царапать спины, бороться и кричать до исступления.

Нет, Текна – это золотая, ровная середина. Он учится принимать ее руки на своей талии, она учится ощущать его поцелуи на своих ключицах. Они учатся доверять друг другу и в этой сфере.

Доверие – это не то, без чего Текна ляжет с кем-то. С ней не сработает игра тел или мгновенно пробежавшая искра. Предварительная стадия – долгое, вынужденное, но необходимое привыкание. Которое окупается.