Крыло бабочки

– Полагаю, беда у нас общая, – замечает Блум. – Раз ты здесь, значит, на то есть причины. В последнее время произошло слишком много событий, в которых уже поздно искать истоки, откуда все это началось. Ты не нападаешь и не пытаешься навредить – ты с нами.

Пока Валтор отходит от культурного шока, Мификс решает разрядить атмосферу.

– А я Мификс. И это я сказал тебе, что ты латентный гей, – гордо сообщает он Ривену, у которого глаза лезут на лоб.

– Так это ты Хиш... Лучший друг Стеллы, – пораженно бормочет он.

– Ты бы знал, в какой раз тебя уже осеняет такая гениальная мысль! – умиляется мыслительным способностям Ривена сирин, склонив голову набок и подперев щеки своими крыльями.

– Я Сиреникс, – они не успевают опомниться, как рядом с ними, чуть ли не врезавшись и еле успев затормозить, немного взмыленные, останавливаются остальные. Пока Брендон ловит ртом воздух, смотря на Стеллу в ее великолепном платье, все остальные как один уставляются на высокого бледного мужчину с очень крепким телосложением, серебристо-голубыми волосами и бирюзовыми глазами, которые затягивают. Но в которые уже не больно смотреть. Когда с ним рядом встает Дафна, она немного загадочно сияет, но остается сосредоточенной.

– Скай – это Элас, – сообщает последнюю новость Некс. – Остальные вроде те, кто они есть. Или я чего не знаю? Кстати, а ты случайно не Хиш? – интересуется он у Мификса, который хлопает своими крыльями, будто в ладоши.

– Молодец, мой сладенький, такой умный. Мозгов у тебя побольше, чем у Ривви, – тараторит сирин, не обращая внимания на то, как Ривен очень медленно закипает на эти слова.

– Баттерфликс, – коротко сообщает Флай Аквела, находящаяся в своем человеческом облике. Она осторожно ступает на своих каблуках по земле, и Мификс тут же бросается к ней, галантно поддерживая бабочку и не давая ей упасть.

– Трансформации, Валтор... Меня лично беспокоит то, что капитан моей бывшей команды – это единорог, – вылезает из Рива.

И его слова как бы подводят итог всех взаимных разглядываний и прикидок, понимания того, как меняется и нет статус их теперешних взаимоотношений.

Им это требуется: просто встать на месте и передохнуть, перевести дыхание, просто посмотреть друг на друга и убедиться, что все в относительном порядке. Что все живы, здоровы, даже шутят и улыбаются, потому что когда все плохо, едва ли тебя потянет на юмор. Там сжимаешь руки в кулаки и скалишь зубы, лихорадочно думая, что делать, что делать.

Сейчас они слушают отголоски того резонанса, который произошел несколько ранее. Легендариум успокаивается. Как и они сами.

Но когда начинаешь чувствовать себя в относительной безопасности, то в голову лезут всякие мысли, а мысли порождают вопросы, вопросы – беспокойство, а беспокойство – желание, чтобы на эти вопросы кто-то дал ответ.

Постепенно они осознают, что с ними произошло. Никто не знает, что именно, но они нутром чувствуют: теми, кем они были раньше, им уже быть просто не суждено. Они изменились: как, это еще только предстоит выяснить. И предстоит еще свыкаться с мыслью о том, что произошло.

А пока... Им отчаянно нужно знать, что делать дальше, и они все то и дело кидают просящие помощи взгляды на единственную из присутствующих, которая может повести их.

Блум оказывается под прицелом почти двух десятков пар глаз, и ей становится не по себе. Внешне это никак не проявляется.

Но Валтор чувствует.

Кажется, вместе с тем, что он стал кем-то другим, к нему вернулось кое-что, что он потерял, из прошлой жизни. Эта их чертова связь с Блум, которая столько планов ему подпортила на ее третьем курсе. Огонь всегда чует огонь, и эта аксиома, и теперь Валтор чует ее как никогда прежде, зная, что и Блум его чувствует.

Разница лишь в том, что теперь она не хочет разорвать на его куски.

А он не хочет захватить все волшебное измерение.

Валтор видит кое-что, чего не видят другие: сомнение. И трясущуюся внутри фею, снаружи просто тотальным образом сдерживающую себя. От нее ждут ответов.

Кто-то уже хочет задать вопрос: “Что нам делать, Блум?”

Но Валтор его опережает. Сам не понимая почему.

– Тут есть место, где нас никто не увидит и не услышит? – интересуется он у Мификса, который кивает. – Блум, надо бы потолковать, – и Валтор очень бесцеремонно берет ее за руку, под удивленные взгляды всех остальных, и перемещается туда, куда ему подсказывает сирин.

Они оказываются посреди пустыни с потрескавшейся от жары землей, но сейчас здесь стоит ночь. И пусть они не чувствуют холода, Валтор знает: в прошлом облике они продрогли бы до костей.

Он остается с Блум один на один. И смотрит ей прямо в глаза.

– Ты не можешь сказать им, так? Так что говори мне.

Блум застывает. Она похожа на каменное изваяние с совершенно отрешенным лицом. Валтор проклинает про себя все, что только можно, этот день, это время, это место, то, что он торчит тут наедине с этой феей, но уж если Аватаре некому помочь, то эту роль ему приходится брать на себя.

Первый шаг он уже сделал. Приходится делать и второй.

Валтор просто молча, без всяких слов подходит к нешелохнувшейся фее и крепко ее обнимает. В этот момент она утыкается ему в плечо. И саму ее начинает трясти.

В ней спрятано слишком многое, чтобы явить это другим. Они бы просто не поняли.

Но огонь всегда знает, в чем сомневается другой огонь. А Валтор, всегда зачарованно идущий на все, что принадлежит Дракону, потому что там велит сила, ставшая его основой, достаточно неплохо читает Блум, чтобы знать, что она находится на грани, почти в истерике.

Если бы он не увел ее оттуда – она бы разразилась прямо там. И они бы просто не знали, что делать. Никто из них.

– Им нельзя видеть меня такой, – коротко сообщает ему Блум.

– Знаю, – откликается Валтор. Никакого сочувствия. Простая констатация факта. Блум не нужно, чтобы ее жалели.

– Они ждут от меня решения... – наконец-то наступает разрядка, Блум начинает биться в исступленных рыданиях. – Но у меня его нет. Ты же понимаешь, что оно должно быть? Я Аватара. От меня ждут, что я смогу все это решить.

– Но ты не можешь, – подводит итог Валтор.

– Не могу, – соглашается Блум.

– Поэтому я и увел тебя оттуда. Я понимаю. Понимаю так, как не поймет никто из них.

– Знаю.

Она отрывает голову от его плеча и смотрит на него заплаканными глазами. На ее губах улыбки нет. На его лице – тоже.

Они просто констатируют факты. И вздыхают свободно, потому что можно не церемониться и не жеманничать, два существа, в которых течет огонь Дракона. Они читают друг друга лучше, чем любые закрытые книги.