Крыло бабочки
Шрифт:
– Остальных тоже будем вытаскивать? – любопытствует она.
– Придется, – пожимает плечами Антуа. – У меня есть примерный план, но для этого мне пригодится любая помощь.
– Можешь рассчитывать на меня, – с энтузиазмом кивает Тайникс. – Но потом же мы соединимся? – вдруг на всякий случай утоняет она.
– Всенепременно, – легко соглашается Антуа, потому что “потом” – понятие растяжимое, а когда у трансформации есть такой стимул, то ее можно использовать так, как ему захочется. Неожиданный союзник свалился его буквально с неба и в тот момент, когда Антуа совершенно не ждал помощи, но сейчас
И Антуа поспешно излагает Тайникс свое предложение, стараясь не замечать, каким похотливым взглядом она скользит по нему.
Угнетенные. Вот кем они теперь были.
Лишенные всякого стимула.
Лишенные надежды.
Потерянные.
Заблудившие.
Все это были они.
Вот кем они стали.
Когда их избивали холодные ветра и хлестали ледяные дожди. Когда их сжигало невыносимо палящее солнце. Когда их предел закончился, пожалуй, через несколько дней, когда тела запросили еды и воды, когда они проваливались в короткий сон от усталости, веся на своих кандалах.
Подавленные.
Когда охрана, специально приставленная Фарагондой, с насмешкой смотрела на их мучения. Они слышали, как их обсуждали. Как к ним испытывали брезгливую жалость.
В первые дни они еще на что-то надеялись. В первые дни верили, что Блум придет, Блум спасет... Но Блум не пришла.
И тогда они столкнулись один на один с жесткой реальностью: Блум больше нет. Они могут только гадать, жива она или нет, могут гадать, что сделала с ней Фарагонда, но факт один, ее больше нет.
И это окончательно раздавило их.
С Блум казалось все просто и понятно. Они знали, кто они и за что борются. Без Блум потеряло смысл абсолютно все.
Клуб Винкс. Их деятельность. Их существование. Да даже их борьба... Все перестало иметь какое-то значение.
Они чувствуют себя потерянными. Как будто у них внезапно выбили почву из-под ног. У них была Блум – у них был свет, маяк, который освещал им путь. Пророк, за которым они могли пойти против... Да против хотя бы и всего мира.
Блум звала за пределы Магикса – они шли.
Блум отговаривала их – они шли все равно.
Потому что у них просто было, за кем идти.
С Блум они чувствовали себя невероятно сильной и сплоченной командой. Без Блум они стали просто кучкой разрозненных и потерявшихся в собственных страхах фей.
Они смотрят друг на друга и с трудом узнают, они смотрят совершенно по-новому, будто бы спрашивая: “Неужели с ними я прожила последние несколько лет?”
Как овцы разбредаются без своего пастуха, так и они чувствуют себя сейчас.
Их настроение передается абсолютно всем.
Они подавлены. Раздавлены и почти физически, и морально. Если в первые дни они еще орали и бились, то теперь просто безвольно повисли на каменных стенах, позволяя лучам яркого солнца жарить себя и изнемогая от жажды.
Абсолютно все потеряло смысл.
За это время они выпытали у Чарли все. Смысла скрывать больше не было, и Чарли рассказала им в предельной точности, кем же они теперь являются.
Пробужденные.
Основатели новой расы, на которую ставил Дракон. Такими они должны были быть.Но судьба решила по-другому. Или Он так решил. Они могут только гадать, обозлился ли Он на них за то, что они пришли к нему без приглашения, или это события, которые не зависели от Его воли.
В первые дни у них еще оставалась надежда.
Теперь ее уже нет.
Они стали равнодушны. Абсолютно равнодушны к собственной судьбе, к тому, что происходит в мире. Вместе с исчезновением Блум из них словно вышел и весь их огонь.
Почти всех их это устраивает.
Но Валтора – нет.
– Блум не придет, – констатирует Стелла бесцветным голосом. Просто потому, что кто-то должен.
Они знают это все, но им просто требуется подтверждение. Или опровержение их мыслей. Но в нынешней ситуации скорее первое. И Стелла берет на себя такую ответственность.
Никто не вскидывает голову, никто не всхлипывает – все, что можно, они уже выплакали несколько ночей назад, крича, не веря, что их вот так захватили и оставили здесь. Они рыдали под насмешки самых различных существ, лениво разбредавшихся по плато и караулющих, чтобы феи и вся остальная компашка никуда не сбежала.
Как будто бы они могли.
– Снять наши кандалы может только тот, кто хранит в себе Его Пламя, – заученным текстом повторяет Муза.
– На это способны Блум, Фарагонда и Валтор, – поддерживает ее Текна, – из тех, кого мы знаем.
– Фарагонда этого делать не станет, Валтор не может, а Блум с нами уже нет, – чужим голосом произносит Флора. – Смысла надеяться нет.
После ее слов воцаряется гробовая тишина, и каждый думает о своем, а Валтор со все большим недоумением смотрит на этих фей, которые на своем третьем курсе так яростно пытались достать его, так рвались в бой при первой возможности... Как же они были разъярены, когда пришли в Облачную Башню мстить ему за якобы смерть Текны. Эта потеря заставила их озлобиться. Заставила зажечься в груди неконтролируемому гневу, и они стали уязвимы, благодаря чему он так легко справился с ними тогда. Но даже тогда они не сдавались.
А теперь Валтор просто не может поверить, что эти старухи в молодых телах – это... Это Винкс. А ведь хуже всего, что их настроение влияет и на остальных: даже специалисты подавлены. Даже Дафна притихла, с тревогой долгим взглядом смотря на Сиреникса, который абсолютно не двигается.
Видеть их такими – страшно.
И с каждым днем в нем все больше пробуждается недовольство.
– Слушайте, – наконец не выдерживает он, – я правда все понимаю. Понимаю, что Блум нет и вы скорбите, но в самом деле, на ней все не заканчивается. И свет клином на ней не сошелся.
Они медленно поднимают головы. Медленно поворачиваются к нему и смотрят: с горечью, с болезненной злобой в глазах.
– Тебе не понять, – бросает Муза.
– Да где уж мне, – насмешливо отвечает ей Валтор, игнорируя неприязненный взгляд Ривена, – но одно я могу сказать точно: вряд ли бы Блум обрадовалась, увидев ваш настрой.
– Да откуда тебе знать, чему она обрадовалась бы, а чему нет?! – вдруг разъяренно вопит на него Лейла. – Да ты права не имеешь ничего о ней говорить! Не тебе судить, что она может...