Крылья Агнессы

Протягиваю вперёд коробку уцелевшей рукой. И большим пальцем подцепляя крышку, раскрываю наше самодельное кольцо с пятью частицами эрения.

От озарившего людей пурпурного света, ахают все. У меня и у самого сердце замирает. Я будто силу магическую высвободил на обозрение тех, кто никогда не сможет вкусить этой силы.

Мастер чуть пошатнулся. Небесная схватилась за голову, а Агнесса зажала ладонью рот, прерывая собственный крик.

Но у меня нет времени больше, поэтому спешу произнести:

— Агнесса, я люблю тебя и предлагаю свою руку и сердце. Что бы ни случилось, я хочу знать твой ответ. Согласна ли ты стать моей супругой?

Наступает гробовая тишина. Со всех сторон ни звука, ветер гуляет, словно по пустынному берегу. Вытекает моя кровь, холодеет тело. Но сердце греет надежда, обрести напоследок нечто выше всего этого.

Ибо я ни дня, ни часа, ни минуты не забывал о том, как мы вместе летали над облаками. Как ты заключила меня в объятия, спасая, когда с жизнью распрощался. Ты видишь меня… По–своему, и любишь, быть может по–своему.

Мастер склоняется к моей возлюбленной и шепчет наставническим тоном:

— Посмотри на него, что ты видишь?

Лик Агнессы дрогнул, посыпались слёзы.

— Я вижу… зверя, — отвечает она на выдохе и отворачивается от меня.

— Я полагаю, её ответ «нет», господин Сабуров, — комментирует Мастер с иронией.

Не могу поверить в происходящее. В груди обрывается сердце. И летит разбиваться в дребезги. Оно сразу поверило. Это ум ещё не верит.

— Агни?! — Вырывается из меня сиплое. — Агни? Это же я…

Мой бесцветный голос тускнеет вместе с огнём в моей груди. Она не могла так сказать. Почему…

— Поздно, Сабуров, — бросает Мастер с цинизмом. — Агнесса Николаевна, наследница княжества Голицыных, уже приняла предложение принца Британии стать его супругой.

Что?!

Будто в доказательство, выходит из–за моей спины этот взмыленный, чистенький хлыст Уильям, берёт её под послушную руку и уводит из поля зрения, успев бросить на меня торжествующий взгляд.

Силы вытекают из меня, падаю на второе колено. А Мастер ловким движением забирает у меня коробку рукой, облачённой в белую тканевую перчатку.

— Надо же, выжил Надзиратель, — комментирует он искривлённым тоном,рассматривая кольцо, которое держит длинными пальцами на весу перед горящими жуткими глазами.

Переводит торжествующий взгляд на меня. И добавляет:

— Поздно князь, планы изменились. Но надо отдать тебе должное, удивил меня, когда уже не ждал. А ты, полковник, что скажешь?

— Мы нашли Красного медведя в именье села Слюдянка, которое недавно приобрёл господин Сабуров, — докладывает Татищев с заметным волнением. — Полагаю, преступник прибыл на мехаре и на ходу сел в поезд перед прибытием в Иркутск.

— Ооо, — протянул Мастер злорадно. — И гибрид, наконец, нашёлся. Поистине триумф для нашего общего дела.

— Но с мехаром есть проблема, — протянул с дрожью в голосе Татищев.

— Что?! — Прогремел Мастер, когда я уже завалился вновь на бок, и меня забила дрожь.

Медведя нашли? Да подавитесь. Мне уже всё равно.

— Пилот с четырьмя частицами эрения не смог его активировать, — слышу голос Татищева. — Похоже, Сабуров вёл его с пятью.

— Агнессу сюда, — прошипел Мастер.

— Она больше не служит нам, наставник. — Произнесла Небесная сквозь зубы. — Договорённости с Британией вступили в силу, как только она дала согласие.

— Квазара! — Выругался на неизвестном языке Мастер. — Зажмите ему раны, пока он не сдох!! И разгоните эту толпу щехерате, пока они не поняли, что к чему. Хотя пусть смотрят, покушение предотвращено.

— Так и доложим императору! — Отчеканил Татищев, удаляясь вместе с ним, и бросил уже своим: — как очухается, под арест!

— Если очухается, — ответили ему офицеры недовольно. И даже зло.

— Лишить его всех титулов, регалий, — раздаётся уже едва слышный мерзкий голос Мастера.

— Будет исполнено, Григорий Ефимович…

Тем временем ко мне накинулись сразу трое гвардейцев. И стали возиться с телом, разрезая мокрую от крови ткань и накладывая бинты. Один полез обыскивать карманы. Нашёл кулон Агни с моей фотокарточкой, остальные два кольца, деньги, документы… Гори оно всё в аду.

Небесная склонилась надо мной, когда уже сознанием собирался уйти к чёрту из этого мира, полного лжи, предательств и разочарований.

Она взяла меня за ворот и начала трясти, похоже, с прорывающейся истерикой.

— ТЫ Медведь!? ТЫ?! Медведь?! Только не ты!!

Улыбаюсь в ответ, уже не осязая и не видя прекрасного лика той, кем я грезил ещё, когда мы с отцом были живы. Той, кого теперь презираю, как и прочих лицемеров.

Чёрное утягивает сладко. Боли нет. Говорю или мне кажется, уже не знаю:

— Я, Насть, всё я… Теперь живи с этим.

Молчание, долгожданный покой. Но нет.

— Прости меня, — доносится смиренный шёпот Небесной у самого уха. — Я просто… любила твоего отца.

Вот оно что.

Как странно слышать слова, зашедшие в самую душу. В то, что от неё осталось.

* * *

Интерлюдия. Анна Ивановна Третьякова.

Я приподнимаю иное тело с глубины Байкала. Ещё растущее после перехода, но достаточно смертоносное уже сейчас. Мне нравится ощущать себя такой сильной. Потому что могу всё. Пресная вода доставляет боль, но мы потерпим.

Мы… приспособимся.

Путь осознания у Каждого свой. Чем больше боли, тем яснее разум.

Прости, что вмешалась тогда. Прости, что не вмешалась сейчас.

Чувствую тебя до дрожи.

Когда–нибудь я расскажу тебе нашу историю.

Нас явили в этот Мир в разное время, но мы очень долго были рядом. Твой сосуд разбили раньше. А мой — лишь, когда убедились, что ты выжил. Тобой рискнули, а мной решили дорожить.

Константин не мог объяснить моего появления в семье и отдал меня на попечительство Третьякову.

Зов пришёл внезапно, когда я сознательно пошла ко дну. Они нуждались во мне, а я в Них. Когда они поделились знаниями, всё стало обретать смысл.