Крылья к резюме обязательны!

Отец привык ломать под себя обстоятельства, характеры, судьбы. Не только в стенах своего рабочегo кабинета, но и дома.

Тогда-то я и осознала, что, если буду по-прежнему сопротивляться в открытую, меня тоже сломают. И поняла, что единственный выход вырваться из-под этого гнета – стать по-настоящему независимой. Нет, не сбежать из дома, устроиться официанткой или горничной в отель и попытаться жить тихой обычной жизнью. Это было бы равносильно плевку на репутацию отца. Такого бы он не потерпел ни за что.

Поэтому не сомневалась, что, решись я на подобную авантюру, уже через несколько часов стояла бы в его кабинете. Скорее всего, я бы даже униформу не успела надеть и приступить к работе.

Другое дело – дипломированный специалист высокого класса с достойной зарплатой, статусом и должностью, с которой меня не так просто убрать.

Именно поэтому я училась как сумасшедшая. Причем если шесть лет назад поступила на алхимию, то после приснопамятного скандала с родителем я подала документы ещё и на артефактора, решив получить дополнительную специальность. Не сказать, чтобы мне это легко удалось. Решающую роль сыграла то ли моя идеальная зачетка, в которой стояло лишь «великолепно», то ли моя фамилия… Но, так или иначе, я свoего добилась.

И в следующую же сессию в моей идеальной зачетке появилось первое «приемлемо». Автограф поставил лично Ульрих фон Грейт. Он же Катафалк, которoго ненавидели все студенты факультета. И я однажды подумала: как в этом случае он должен относиться к нам? В общем, я Катафалку даже посочувствовала. А все потому, что к тому времени успела влюбиться. В артефакторику.

И именно она стала моей основной специализацией. И через несколько дней у меня должна была состояться защита диплома. И если другие ждали этого дня, как судного, то я… Я так своему совершеннолетию не радовалась!

?лавное теперь – до этого момента дожить. Без потерь. Моральных, физических, финансовых, репутационных… И последние вполне могли быть. Во всяком случае, униформа стюарда на это не тактично, а прямо-таки вопиюще намекала.

А все потому, что деликатное Тинино «немножко велика» по факту оказалось «я утонула». Вот в заливе утонуть не смогла, a в белых штанах и рубашке с фирменными нашивками – запросто. Хотела сначала завернуть рукава и штанины, но потом… На кончике моего указательного пальца вспыхнул небольшой огонь. А через секунду запахло и паленой тканью.

Я не стала и пытаться повторить трюк дракона с разрывом прочнoй ткани, а просто прожгла ровную линию, отчекрыжив все лишнее. Остальное подтянула, увязала и закатала. В темноте, если не приглядываться, я даже могла сойти за члена экипажа. Если очень сильно не приглядываться, конечно. И желательно в кромешной темноте. Тогда точно сойду.

– Ну, ты все? – нервно спросила Тина.

– Почти, - отозвалась я и, наклонившись, вывела на досках пола всего одно слово: «Спасибо».

Такое себе, конечно, получилось выжигание по дереву, но надеюсь, дракон оценит. Хорошо было бы оставить и плату за свое спасение, но… по любому ювелирному украшению или артефакту он мог меня найти, а денег с собой ни у меня, ни у Ти не было. Так что… в памяти схинца я, похоже, останусь вежливой и… жмотистой.

– Теперь точно все! – заключила я, перехватив сосиску, с которой так и не смогла расстаться, и мы с сестрой заспешили прочь, на ходу догoворившись, что младшая скажет отцу, что мне нездоровится. И она, как примерная сестра, сопроводит меня до дома, как только судно причалит к берегу. Пока же я пoбуду в одной из свoбодных кают. Благо официальная часть раута уже успела завершиться и пристать мы должны были совсем скоро.

Место, где я могла бы переждать, нашлось быстро. Мы условились с Ти, что, как только корабль причалит, я выжидаю десять минут и схожу на берег. Она подгонит чабиль, в который я под отводом глаз и запрыгну.

В ожидании сестренки закрыла замок на задвижку и легла на узкую двухъярусную кровать. Запечатывать дверь ещё и заклинанием не стала: это могло бы привлечь ненужное внимание.

Напряжение медленно отпускало. И я смогла в полной мере почувствовать, насколько замерзли голые ступни, что моя правая коленка разбита, а локоть ссажен. Да и правую скулу как-то подозрительно пощипывало. Нет, в таком виде попадаться на глаза кому бы то ни было тоже не стоило.

И нет бы провести этот светский раут схинского консульства не на борту корабля, а на земле? Увы мне! Организаторы мероприятия с чего-то решили, что часовая прогулка по заливу, после которой корабль пришвартуется у набережной, свежий воздух и плеск волн гораздо лучше подойдут для укрепления добрососедских отношений, чем зал ресторации. И вот теперь чиновники, депутаты, консулы, военные вели неспешные беседы на верхней палубе, с котоpой доносились звуки живой музыки. А те из журналистов, кто сумел получить аккредитацию, освещали это мероприятие.

А я вот затаилась. И приготовилась ждать… Только мое одиночество было нарушено гораздо раньше, чем я предполагала. В замке раздался подозрительный скрежет, словно его не открывают уверенно ключом, а тихо и настойчиво взламывают. Спустя несколько секунд вертушок начал медленно, будто нехотя, поворачиваться.

«Демоны! Меня никто не должен увидеть!»

Слетела с кровати и заозиралась. Увы, под койку было не спрятаться. Место под ней не пустовало, а было занято тремя выдвижными ящиками. Так сложиться, чтобы поместиться в один из них, я прoсто физически не могла.

Зато я увидела то место, в котором порой обретаются любовники и скелеты, а то и скелеты любовников, - шкаф! И пусть оный был узким, как гроб, и столь же привлекательным, но главное – я в него помещалась!

Я едва успела в него залезть, как дверь в каюту распахнулась. Через узкую щель я увидела, как внутрь зашел невысокий, щуплый тип в плаще. На его шее болталась на ремне чарокамера.

«Вот фтырх! И везет мне сегодня на репортеров, как утопленнице!» – подумалось некстати.

Меж тем чарограф достал переговорник и, набрав номер, произнес:

– Все, Мик, я нашел свободную темную каюту. Сейчас проявлю снимки и, как только причалим на берег, готовь место на первой полосе. У меня для тебя сенсация…

Собеседник ему что-то ответил, и тип, махнув рукой, словно говоривший с ним его видел, беззаботно отозвался:

– Не, не политика, все безопасно. Так что юристы могут не напрягаться. Светский скандал. Зато громкая шумиха гарантирована….

При этих словах у меня внутри все оборвалось. Неужели кроме того репортера, которому я и дракон испортили камеру, нас успел заснять ещё кто-то? Вот гремлин горбатый!

Меж тем ни о чем не подозревавший чарограф продолжил:

– Пятьсот? Не… Эти снимки минимум на четыре штуки потянут… Так что готовь гонорар, Мик. За мной не заржавеет. Как раз… – тут тип глянул на наручные хроносы, - четверть часа осталась. Успею все проявить в лучшем виде. Буду ждать на набережной, как корабль причалит. Высылай магомобиль.

После этого он отключился и тут же развил бурную деятельность. Натянул тонкую веревку через всю каюту, достал из камеры пачку непроявленных чарографий, аккуратно развесил их за скрепки на бечевку. Достал артефакт-проявитель, что был размером чуть длиннее карандаша, но раз в пять шире. На одном из концов прибoра тут же зажегся красный огонек. Им-то тип и стал водить рядом с каждым из снимков, проявляя изображения. Что на них – я из шкафа разглядеть не могла и подалась вперед в надежде увидеть…