Крылья Падшего

– Болит? Дай посмотрю.

Она откинула волосы открывая тату в области основания шеи.

– Татуировка воспалилась. Давно делала?

– Татуировка? Вообще не помню. Не смотри так. После смерти матери я так часто нахожусь в угаре, что порой себя не помню.

Я взял телефон, сделал фото и протянул ей. Она вскочила, как перепуганная канарейка.

– Ты хоть знаешь, что она означает?

– Понятия не имею.

– Очень плохо. Я противник тату, но раз ты бьёшь на себе рисунки, потрудись узнать их смысл.

– И что означает моя?

– Это магическая печать, но довольно странная. Раньше я такой не встречал, слишком много всего намешано. Девятиконечная звезда Инглии имеет значение Первозданного света – древний и мощный оберег: три треугольника соединённые вместе символизируют три мира: мир богов, мир людей и мир духов. Круг, в который она заключена – это петля уроборос: змея, кусающая свой хвост. Уроборос символ цикличности и перерождения, а вообще у неё много значений. В центре звезды знак тёмного жнеца. А еще рандомные римские цифры, в каждом углу, которые могут символизировать всё что угодно.

– Ты так разбираешься в этом вопросе, тебе в пору курсы открывать. Так с какой целью мне её поставили?

– Откуда же я знаю? Как давно ты её сделала?

– Я правда не помню.

– А как давно начались твои видения?

– Около четырёх месяцев назад. Думаешь связано?

– Не исключаю. Пойду чайник поставлю.

Я пошёл на кухни. Зажёг конфорку, налил с воды в древний эмалированный чайник и поставил на огонь. Наличие магической печати на шее Ройсс крайне осложняет дело. Её ставят для защиты или для подчинения, для активации силы или для её блокировки. Зуб даю появление Вельвера имеет к этому отношение. Вот бы найти говнюка и хорошенько тряхнуть. Но что я могу без своей силы?

– У тебя вода кипит, – Ройсс прошла на кухню и выключила газ.

Я про него забыл, привык к электрическому.

– Кофе есть?

– Посмотри на полке.

Я достал из шкафчика жестяную банку, снял крышкой, зачерпнул ложкой тёмный порошок и высыпал в кружку. Чёрные гранулы звонко упали на белое фарфоровое донышко.

– Это что, четверговая соль? – спросил я, пересыпая её обратно.

– Сохранилась ещё от бабки. Давно собиралась выкинуть, – она забрала банку и плотно закрыла крышку.

– Сильная вещь. Оставь пригодится, – я перехватил руку, забрал банку и поставил обратно на полку.

– Это же просто миф.

– Все мифы на чём-то основаны.

Пока Эмма нарезала бутерброды, я заметил ссадины на костяшках левой руки и не удержался от вопроса.

– А это откуда?

– Ударилась, – она нервно одёрнула рукава кофты и отвела взгляд.

Сделаю вид, что поверил. Интересно, она в самом деле не в адеквате или печать так действует? Мы закончили завтрак Ройсс собрала грязную посуду и поставила в раковину.

– Нужно ехать к Алу, гримуар у него.

– У вас есть настоящий гримуар?

– Детка, у нас много чего имеется.

– Мне вообще-то на работу надо.

– Работа? А с магической печатью на шее не желаешь разобраться?

– Подождёт.

– Как знаешь, но вечером я за тобой заеду. Во сколько тебя забрать?

– Я заканчиваю в восемь. Дэн, почему ты мне помогаешь?

– Мне всё равно заняться нечем, а тут хоть какой-то движ.

Я немного лукавил. Я помогаю Алу, но, если по чесноку, её компания меня забавляет.

Мы вышли на улицу. Небо заволокло, из раздутых облаков пошёл снег. Я посадил Эмму в свою машину и повёз на работу, всё равно вечером забирать.

– Если так боишься потерять работу, я могу организовать больничный. Могу даже что-нибудь сломать для достоверности.

– Я не боюсь её потерять. Это точно не из-за денег, потому что у рядовых диджеев нет великих зарплат, как думают многие. Я больше в кабаке зарабатывала, когда в институте училась.

– Не подозревал, что у официанток хорошие чаевые.

– Я не работала официанткой. Я пела, то что заказывали, а пьяный народ бывает крайне щедрый.

– Так вот откуда такие глубокие музыкальные познания.

– Короче, мне моя работа нравится. Это весело.

– Если какой-нибудь чудик дозвонится?

– Всякое бывает. Однажды я с коллегой вела утреннею программу, к нам пришла медийная личность. Прямой эфир. Я задаю вопрос из списка, что-то о последнем концерте. Звёздный гость наклоняется к микрофону, открывает рот, но мой соведущий перебивает, поясняя вопрос. Гость обескуражен, думая, что его держат за идиота, он прикрывает глаза и кивает. Ведущий замолкает. «Звезда» снова собирается открыть рот, и снова встревает мой коллега. Гость растягивает губы, будто всю жизнь на лезвии играл вместо губной гармошки, но видно, как скулы ходят ходуном от нарастающей злости. И всё же он выдыхает и спокойно дожидается паузы. Смотрит на моего соведущего, тот смотрит на него. И только гость собирается ответить, как этот придурок опять вставляет реплику типа: «что Вам особенно запомнилось». Гость не выдерживает и тихо выдаёт: «Ёб твою мать». В студии воцаряется гробовая тишина. Я отключаю свой микрофон и сползаю под стол. А мой коллега невозмутимо отвечает: «Исчерпывающий ответ».

– Согласен, ситуация комичная.

– А ты чем обычно занимаешься?

– Всем, что мне нравится.

– Исчерпывающий ответ.

Эмма заулыбалась, вызвав у меня ответную улыбку.

Эмма

Я вышла на улицу после трудового дня, достала сигарету и закурила. Спустившись по ступенькам, я остановилась, вспоминая, где поставила машину. Я увидела Дэна и сообразила, что он меня сегодня привёз.

– Меня на машине не пропустили, пришлось оставить её за шлагбаумом. Пойдём.

Дэн растянул губы в фирменной улыбке, я кинула бычок в урну и послушно пошла за ним. Я его почти не знаю, может Вел прав, и Дэну действительно не следует доверять. С другой стороны первого я вообще не знаю. Мы остановились возле белого внедорожника. Я потерла виски, пытаясь собраться с мыслями.

– Опять голова болит? Я ж показал, как справляться.

– У меня не особо получается.

Откровенно говоря, я и не пыталась, но признаться в этом стало стыдно. Я с остервенением потерла о джинсы холодеющие пальцы и сложила на солнечном сплетении. Дэн встал за спиной и накрыл их горячими ладонями.

– У тебя руки ледяные. Замерзла?

Дэн провел большим пальцем по тыльной стороне кисти, заставляя волоски на руках подняться. Его дыхание коснулось уха, и по спине прокатилась приятная щекочущая волна.

– Немного, – выдохнула я.

– Позже отогреешься, а сейчас сосредоточься.

Я закрываю глаза. Вдох-выдох. Мы стоим в круге света, и я отгораживаюсь непроницаемым затемнённым стеклом.

– Ну как?

Я прислушалась. Голоса безмолвствовали, словно кто-то объявил режим тишины.