Крылья Урагана

Фаррен поджал губы, потом передернул плечами.

— Там не о чем рассказывать. Я видел драконов всего однажды, когда в Розен приехало летное представление и я нанялся убирать за ними площадку.

— Неплохое начало карьеры, — заметила Сэслик.

— Можете перечислять. Я всем этим занимался, — сказал Фаррен. — Был зазывалой, разносчиком, помощником мясника, зеленщика, стекольщиком, посыльным, гребцом на пароме, ну и, пожалуй, занимался парочкой вещей, о которых не стоит болтать.

— Это не ответ на вопрос Рэя, — сказал Хэл.

— Ну... Я побился об заклад с другом, не важно, с каким, и проиграл. А мы условились, что проигравший отправится на королевскую службу.

— Ничего себе пари, — присвистнула Сэслик.

— Ну, все равно делать было нечего, так что я не расстроился, — сказал Фаррен. — А потом, когда я уже был в казарме, вышло одно недоразумение и кто-то рассказал мне о драконьих войсках, и я подумал, что, может быть, стоит попытаться как-то убраться подальше от линии огня.

— Недоразумение?

— Э-э... ну, в общем, тамошние ребята считали меня колдуном.

Повисла изумленная тишина.

— А ты действительно колдун? — мягко спросила Сэслик.

— Нет, конечно! Просто мне достались кое-какие способности, но, разумеется, не сравнить с матушкиными, или с дядиными, или с теми, что у его семейства. Говорят, что мой дед вообще был великим волшебником. К нему даже вельможи за советом приходили.

— Ого! — присвистнул Гэредис, с трудом сдержавшись, чтобы не отойти подальше. Большинство тех, кто не был наделен способностями, относилось к колдунам с большим подозрением.

— Волшебником, — задумчиво протянула Сэслик. — Может быть, тебе удалось бы навести чары, чтобы, скажем, заставить Пэтриса свалиться со скалы, ну или чтобы у него член отсох, например.

— Я ничего такого не умею! — замотал головой Мария, несколько потрясенный.

— На что ты тогда, интересно, годен? — припечатала его Сэслик.

— Вообще говоря, — бубнил сержант, — если две кавалерийские части приблизительно равной мобильности противостоят друг другу на открытой местности, ни одна сторона не может позволить себе тратить время на то, чтобы спешиваться и сражаться в пешем бою. Следовательно, те же самые фундаментальные правила применимы и ко всем конным сражениям...

Сэслик взглянула на Хэла, состроила гримаску и одними губами жалобно прошептала:

— Когда уже нам наконец расскажут что-нибудь о драконах?

Хэл пожал плечами. Может, еще до того, как их снова отправят на войну.

Пэтрис, похоже, сделал какую-то ошибку, составляя расписание, и у курсантов образовался целый двухчасовой перерыв между едой и обязательным вечерним занятием, которое на этот раз должно было быть посвящено «образцовой верховой езде».

Правда, сказать, что у кого-то действительно оставалось время на отдых, можно было только с большой натяжкой. Все усердно полировали сапоги, чистили оружие — «надраивали, чтобы окончательно превратить его в хлам», как прокомментировал это Фаррен Мария, или пытались вспомнить, каково это — находиться рядом с драконом.

Поскольку осенний вечер выдался необыкновенно теплым, большинство из них собралось на улице, болтая друг с другом, в то время как их руки продолжали выполнять работу.

Минта Гарт заметила Бранта Калабара, который, покачиваясь, направлялся от ступеней, ведущих вниз, на скалистый пляж, с еще одним полным ведром, и сказала:

— Наверное, наш сержант Пэтрис принимает ванны с морской водой.

— Бьюсь об заклад, это пошло бы ему на пользу, — подхватила Сэслик.

— Лучше всего было бы протащить его пару-тройку миль за кормой, — сказала Гарт. — А потом отвязать трос.

— Ты говоришь как настоящая морячка, — восхитилась Сэслик.

— А я и есть морячка, — с гордостью отозвалась Гарт. — И снова ею буду, как только закончится война. У меня когда-то даже своя лодка была, пока я не подхватила эту патриотическую лихорадку и не стала помощником капитана на одном из королевских патрульных кораблей. Что было непростительной глупостью, поскольку, если у рочийцев и есть флот, они, похоже, прячут его в порту до конца войны.

— И почему ты записалась в драконьи войска? — спросил Хэл.

— А почему бы и нет? Давно, когда я жила еще на северном побережье, время от времени в небе пролетали дикие драконы, и некоторые из них направлялись на Черный остров. Они казались мне такими свободными и романтичными. — Она оглядела курсантов. — Боги, мне всегда хотелось стать такой же свободной.

— А ты, Кэйлис? — спросил Феччиа, когда утих невеселый смех. — Король прислал тебе персональное приглашение, чтобы ты удостоил нас своим обществом?

— Там, откуда я родом, — отрезал Хэл, — штатские не задают таких вопросов.

— Может, это не так уж и глупо, — пожал плечами Феччиа. — Я слышал, что в уголовном мире очень щепетильно относятся к таким вещам.

У Хэла в душе словно что-то сломалось. Раньше он всегда предпочитал отшучиваться, но сейчас внезапно почувствовал, что время настало. В мгновение ока он вскочил на ноги, отшвырнув портупею и мастику, и одним прыжком преодолел десяток футов, отделявших его от здоровяка.

Тот разинул рот, и Хэл, которому гнев придал сил, рывком поставил обидчика на ноги и отвесил ему две хорошие зуботычины. Из разбитой губы Феччиа хлынула кровь.

Хэл отпустил его и с размаху врезал ему в живот, собравшись добить противника ударом сложенных вместе кулаков по затылку, когда Эв Ларнелл оттащил Кэйлиса. Хэл стремительно обернулся, намереваясь броситься на Ларнелла, как вдруг весь его гнев куда-то улетучился.

Он опустил руки.

— Прости.

Потом повернулся обратно к Феччиа, который, согнувшись пополам, судорожно хватал ртом воздух, и схватил его за грудки.

— А теперь слушай меня внимательно, потому что повторять я не стану, — проговорил он очень тихо. — Ты больше не будешь говорить ни со мной, ни с кем-либо другим обо мне, если только не получишь такой приказ.

Феччиа уставился на него с выражением теленка, глядящего на топор мясника. Хэл еще дважды ударил его наотмашь, прохрипев:

— Ты меня понял?

Тот оцепенело кивнул, и Хэл оттолкнул его прочь. Феччиа на нетвердых ногах побрел прочь, к уборным. Его вырвало, он немного постоял, потом поплелся дальше.

Кэйлис обмяк, чувствуя себя опустошенным.

Остальные курсанты смотрели на него, и вид у них был несколько странный.

Сэслик внезапно ухмыльнулась.

— Тебе никто не говорил, что гнев очень тебе к лицу, солдат?