Крылья Урагана

– Отвали! – пискнул Мария.

– Так ты действительно колдун! – сказал Эв Ларнелл.

– Теперь мы всю ночь будем все это убирать, – сказал Рэй. – Но я ни на минуту об этом не пожалею.

– Разрешите обратиться, сержант? – спросил Хэл у Ти, замещавшего Пэтриса в его отсутствие.

– Обращайтесь.

– Вы же приписаны к нашей группе, верно?

– Да.

– Но я не помню, чтобы вы хоть раз вели занятия, если не считать утренней пробежки раз в неделю.

– Да.

– Можно узнать почему?

Ти улыбнулся улыбкой кота, скрывающего множество секретов, и ничего не ответил.

– Я тоже хотел бы кое-что у вас узнать, Кэйлис.

– Да, сержант.

– У вас есть какие-то соображения относительно того, как с бедным сержантом Пэтрисом мог произойти тот несчастный случай?

– Никак нет, сержант.

– Так я и думал. И никто другой тоже не знает. – Ти улыбнулся, и его худое, похожее на череп лицо стало почти дружелюбным.

– Возвращайтесь к своим товарищам, юный сержант. Скоро вечернее занятие.

Хэл, поняв, что никакого ответа на свой вопрос не получит, отсалютовал и удалился.

Возможный ответ пришел к нему на бегу: как высокопоставленный офицер не станет без веских на то причин рассказывать о том, где был, так, должно быть, обстояли дела и с сержантом.

Неужели Ти понимал, какая липа вся эта школа, и не хотел брать на себя ответственность за этот балаган?

Некоторые курсанты взяли привычку между вечерней поверкой и отбоем сидеть за бараками, на тихой поляне, – если позволяла погода. Там можно было поболтать о событиях дня, попытаться решить, увидят ли они вообще когда-нибудь живого дракона, не говоря уже о том, чтобы полетать на нем.

Поскольку осень уже плавно перетекала в зиму, многие прихватывали с собой одеяла, сидя на них и накидывая на плечи.

Однажды вечером все отправились спать, кроме Хэла и Сэслик.

Было тихо и ясно, ночной воздух дышал холодом, и они обнаружили, что совершенно естественным образом сидят, прижавшись друг к другу и глядя на почти полную луну.

– Представь себе, – тихонько сказала Сэслик, – что где-нибудь в Роче такие же парень и девушка, как мы, всадники на драконах, сейчас сидят и смотрят на эту луну... Интересно, о чем они думают? О чем-нибудь романтическом?

Хэл тоже думал о рочийцах, за тем лишь исключением, что его мысли крутились, скорее, вокруг нескольких появившихся у него идей относительно того, как можно убивать рочийских всадников – какого бы пола они ни были.

– Ну конечно, – поспешно согласился он. – Всякие романтические мечты, и, например, о том, чтобы... м-м... танцевать под луной, и...

Голос у него сорвался, и он обнаружил, что смотрит прямо в ее глаза, до краев полные лунным светом.

Ему мгновенно захотелось поцеловать ее, и он потянулся к ней, а ее губы чуть приоткрылись, но тут у них над ухом послышалось вкрадчивое:

– Ах, до чего же трогательно!

Хэл вихрем обернулся и увидел сержанта Пэтриса, бесшумно подкравшегося к ним на четвереньках.

– Значит, у нас осталась еще уйма сил, не так ли, на то, чтобы заниматься тут всяким непотребством, вместо того чтобы лежать в кроватках, как подобает хорошим мальчикам и девочкам?

– Э-э...

– Встать! Смирно! Шагом марш! Они повиновались.

– Полагаю, раз вы полны сил, то не откажетесь от поручения? Раз уж вы все равно не желаете спать ночью?

– Э-э... – выдавил Хэл.

– Что, вы уже починили ассенизационную повозку, сержант? – невинно осведомилась Сэслик.

– К сожалению, нет. Только не думайте, что я отправлю вас чинить ее сейчас, поскольку здесь без шума не обойдется, а я не хочу, чтобы сон ваших товарищей был потревожен из-за ваших... забав. А сейчас марш переодеваться в комбинезоны, птенчики. Жду вас там, где раньше был ипподром. Там есть одна конюшня, которую уже лет сто никто не чистил.

На заре конюшня сияла такой же первозданной чистотой, как в тот день, когда ее закончили строить. Хэл и Сэслик трудились при свете фонаря, а Пэтрис время от времени заходил, чтобы приглядеть за ними.

– Вполне неплохо, – одобрил он, когда уже заиграли утреннюю побудку. – А теперь марш по своим баракам и переоденьтесь в форму. У вас есть пятнадцать минут, и не вздумайте опоздать. Да смотрите, чтобы ни от одного не разило конским навозом, как сейчас! Пятнадцать минут, а потом я запланировал для вас чудесный кросс по пересеченной местности, прежде чем позавтракать.

Двоица бросила свои метлы и поспешила к баракам, твердо зная, что никак не успеет вымыться, не говоря уж о том, чтобы одеться.

Но их ждал сюрприз.

В двух бараках – именно в тех, где жили Хэл и Сэслик, – горел свет.

– Бегом, идиоты, – рявкнул Фаррен, а из второго барака высунулась Минта Гарт. – Вода уже нагрета. Вашу форму мы приготовили.

Проворные руки помогли Хэлу выбраться из вонючего комбинезона, и в тот же миг на него, стоявшего, дрожа, перед своим бараком, обрушились каскады мыльной воды. Чуть поодаль все то же самое проделывали с Сэслик.

Хэл слишком устал, чтобы при взгляде на нее ему в голову закралась хотя бы одна похотливая мысль. В руки ему полетел мундир, и он поспешно натянул его.

Единственная мысль, промелькнувшая у него в мозгу, когда он под пронзительные трели свистков мчался с остальными курсантами на плац, была о том, что с драконами или без, но они все-таки умудрились превратиться из стаи новобранцев в сплоченную команду.

На следующий день привезли драконов, и все изменилось.

10

Драконов было ровно двадцать пять, сердито шипящих, с гибкими длинными шеями, пытающихся вонзить свои клыки во все, до чего могли дотянуться. Они были цепями прикованы к повозкам, каждую из которых тянула упряжка из десяти волов.

Хэл решил, что все они как раз входят в пору зрелости.

Сэслик согласилась с ним и добавила, что им четыре, возможно, пять лет.

– Рановато для полетов, зато в самый раз для дрессировки, – добавил Рэй Гэредис, радостно заулюлюкал, нарушил строй и, не обращая никакого внимания на грозный окрик сержанта Пэтриса, помчался к невысокому бородачу, которого Хэл тут же узнал.

– Ты считал? – спросил Фаррен. – Ровнехонько двадцать пять. Если предположить, что мы, как и те идиоты, что учились здесь до нас, поедем на войну на этих поганцах после того, как закончим обучение, значит, считается, что кто-то из нас не дотянет до выпуска или просто вылетит. Выходит, пятнадцать из нас обречены.