Крылья в багаже

Об этом Софья Фертовская на следующий день собиралась развернуто рассказать в интервью, а также о своих заслугах и каким правильным стал ее выбор увлечения для своего ребенка. Но этот самый ребенок и подложил ей свинью – никем незамеченный, он исчез из дома, причем перед самым прибытием журналиста.

– Все-таки это замечательная идея: выбраться на целый день за город, чтобы писать натуру, – сказал Корсо, – Колин, ты молодец! Наконец мы поэксплуатируем и мой старенький автомобиль. Он так давно не покидал гараж, да и мне прогулка не помешает. Я со своей болезнью основательно засиделся дома. Положишь этюдники в багажник?

Коля кивнул, подхватил два этюдника, покачал головой. Учитель категорически отказался от гонорара за снимки, наделавшие столько шуму, деньги были переведены на счет мальчика. Лучше бы обновили машину, – сказал тогда Коля, на что учитель ответил, что в его возрасте это рискованное мероприятие, он привык к своей «старушке».

– Кажется, в студии звонит телефон? – спросил Корсо, закрывая входную дверь. – Слышишь?

– Нет, не слышу, вам показалось, – солгал Коля. Наверняка, матушка разыскивала его, теперь он стал нужен ей, просто необходим. Для осуществления ее планов. Она всегда добивалась всего, чего хотела, используя всевозможные средства, в том числе и свою настойчивость. В этот раз не вышло. И кто виноват в этом? Ее собственный сын! Когда явится, с ним будет особый разговор.

Глава 17

Надя что-то пробормотала во сне, Николай приподнял руку и осторожно повернулся к ней, она затихла. Волосы спутались, закрыв лицо. Он убрал их с лица, улыбнулся. Как быстро эта женщина стала ему ближе всех на свете! Будто он знал ее всю жизнь. Осознание этого в его душе рождало что-то светлое, приятное до дрожи, словно благодать опускалась. Николаю хотелось сохранить это чувство в себе как можно дольше. Эмоционально-чувственная память… Она хранила и другое…

В тот вечер, после загородной прогулки с учителем, Коля вернулся домой поздно. Застал матушку в гостиной. К концу дня ярость ее немного поутихла, но с появлением сына разгорелась вновь, подпитываемая его равнодушным видом и явным нежеланием раскаяться.

– Добрый вечер! – вежливо-отстраненно сказал он, намереваясь пересечь гостиную и благополучно оказаться в своей комнате.

– Ты сделал это специально? – Софья остановила его вопросом. Он медленно повернулся к матери, опять в глазах что-то такое, чего она никак не могла понять.

– Что ты имеешь в виду? – наконец он выдавил из себя.

– Не делай вид, что не понимаешь. Я просила тебя быть сегодня дома, – Софья повысила голос.

– Я предупредил, что не смогу, – отчеканил юноша. И все. Между ними, никогда не находившими общий язык, выросла еще большая стена. Непреодолимая, каменная. Этой своей фразой, вернее, тоном, не мальчик Коленька, а взрослый человек Николай дал понять, что многое изменилось. Только Софья Фертовская этого не видела. Слушая упреки матери, он ловил себя на мысли, что теперь абсолютно равнодушно относится к ее попыткам призвать его к ответу, объясняя, что такое репутация их семьи, какое они занимают положение, что все это значит для отца. Нет, он не собирался вредить, и сегодня ушел из дому лишь потому, что счел: его занятия живописью, уроки и общение с Корсо куда более важные вещи, чем лицемерное интервью прессе. Да еще и семейная фотография… вот уж поистине ложь, в основе которой выгода лишь одному человеку. Пусть и позирует сама. Тем более что у нее это хорошо получается: позы, жесты, разные ракурсы. Вот только теплу и любви она так и не научилась. Даже от отца он видел куда больше чувств и интереса к себе. Фертовский-младший развернулся и пошел в свою комнату.

– Ты куда? – возмутилась Софья. – Я не договорила.

– Уверен: все, что мне необходимо – я услышал. Не тратьте понапрасну силы. Доброй ночи!

Дерзкий, упрямый мальчишка семейства Фертовских! Софья так и думала, что рано или поздно он начнет откалывать номера. За молчаливой и тихой натурой скрывался жесткий характер, резкость, полная непримиримость. Зачем она вышла замуж за его отца?

В тот же вечер Софья разыграла целый спектакль перед мужем, несомненно, приукрасив свою роль – роль пострадавшей стороны, а Николенька предстал в роли ребенка, которого плохо воспитали и давно не наказывали. Фертовский-старший сидел в кресле, курил сигареты, одну за другой, щурился от дыма и злился. Менялась политическая обстановка в Союзе, менялись кое-какие условия и в Англии, кроме того, у него не сложились отношения с одним из влиятельных лиц здесь, поговаривали, что под Фертовского начнут копать, чтобы выслать на Родину. В Союз возвращаться он не хотел, поэтому вел себя осторожно. Неожиданный успех сына несколько упрочил его позиции, о юноше писала пресса, и Англия им гордилась. Значит, пока можно чуть ослабить узел галстука. Но жена со своими глупостями могла все испортить, эта женщина вообще имела редкий дар говорить и делать глупости. Непонятно, как он этого не просек с самого начала? Хотя тогда понять было сложно: юная, весьма хорошенькая, на все реагировала с непосредственностью и милой живостью. Потом это стало раздражать Фертовского, как и то, что она совсем не интересовалась собственным ребенком. Владимир тоже сначала не ощущал в себе тягу к отцовству, но со временем, видя, как похож на него мальчик, как тот послушен, усерден, по-умному немногословен, он захотел быть отцом и стал уделять ему гораздо больше времени. А теперь мальчишка вырос, и из него явно будет толк, а супруга предъявляет претензии, упрекает и даже жалуется на свою несчастную долю. Невероятно! Фертовский бросил сигарету. Софья стояла к нему вполоборота и не замечала, что мужем овладевает все большая ярость, слишком увлеклась своей ролью, все жаловалась и жаловалась.

Конец ознакомительного фрагмента.