Крылья за моей спиной

Но следующий день у Насти выдался насыщенным, не до кино было, пришлось побегать по конторам, выправляя нужные документы, это заняло большую часть дня. Агент по недвижимости, которого Настя всё-таки наняла, поклялся, что в дальнейшем её личного участия и присутствия не потребуется некоторое время, и она сможет вздохнуть свободнее. Но это при условии, что они сегодня всё доделают и везде успеют. Пришлось постараться. К тому же, волновалась за Вику, которую оставила на попечение бабушки её новой подружки, не желая таскать дочку по кабинетам и заставляя ждать и томиться в духоте коридоров или в машине. Постоянно звонила ей и спрашивала, всё ли у них нормально и хорошо ли она себя ведёт.

— Почему ты мне не доверяешь? — возмутилась Вика, в конце концов. — Я не давала тебе оснований для этого. Я всегда исполняю свои обещания.

Настя откинулась на водительском кресле, и устало улыбнулась.

— Твой отец плохо на тебя действует, мне иногда просто страшно тебя слушать.

— Я тоже буду юристом, я тебе говорила?

— Нет, но я рада. За тебя. Потому что два юриста на мою голову — это сильная нагрузка.

— Мам, ты когда приедешь?

— Очень надеюсь, что скоро. Через часик. Потерпи, зайчик, хорошо?

— Я терплю. Я пока папе позвоню.

— Позвони.

— Привет от тебя передать?

Настя помедлила с ответом. Потёрла висок.

— Ну, передай, — сказала она, решив, что отказ ребёнка насторожит.

В итоге к дому она подъехала в начале шестого. И это при том, что уезжала в девять утра на пару-тройку часов! Бюрократия, и больше не хочется ничего говорить. В окнах квартиры горел свет, в маленькой комнате окно открыто настежь и оттуда слышатся громкие детские голоса. Настя достала с заднего сидения папку с документами, взяла свою сумку, и застыла, как громом поражённая, услышав за спиной мужской голос.

— Хорошая у тебя машина.

Повернулась, посмотрела на Аверина. Несколько неуверенно кивнула.

— Спасибо. Мне тоже нравится.

Самое странное, что он почти не изменился. Только черты лица стали жёстче, взгляд пристальнее и фигура утратила юношеские очертания. Возмужал, как и все мужчины его возраста. А в остальном всё тот же Сашка, светлые волосы непослушно торчат на макушке, а на губах знакомая улыбка. Настя заметила, что он тоже её разглядывает, и при этом всё шире улыбается.

— Всё-таки ты.

Она пожала плечами, уже достаточно спокойно, придя в себя от неожиданности, вот только сердце ещё нервно скакало в груди.

— Всё-таки я.

— А мне когда сказали, я сперва даже не поверил. А вчера мать позвонила и говорит: точно вернулась, своими глазами видела.

Настя дверь машины захлопнула.

— Кажется, она не слишком рада была меня видеть.

— Да брось.

Он сделал пару шагов к ней, одну руку в карман сунул, а сам продолжал в Настино лицо вглядываться, отыскивая в ней всё новые и новые изменения.

— И что же, ты специально пришёл посмотреть?

— Ну… Всё-таки не чужие люди. Столько лет прошло.

— Да, лет прошло много.

Он стоял рядом, она в лицо его смотрела, и понимала, что нервничает. Даже не из-за встречи, и не из-за его присутствия, а из-за Сашкиного взгляда. От него в груди становилось всё горячее и горячее, и это ощущение Насте не очень нравилось, если честно. Оно было похоже на чувство вины, уж чересчур сильное и съедающее изнутри, но откуда оно взялось — неясно. Она уже давно не считала себя виноватой перед этим человеком. Все её грехи, если они и были, потускнели по прошествии стольких лет.

— Ты отлично выглядишь, Насть. Правда. — Он окинул её фигуру быстрым взглядом, а Настя в смущении кашлянула, вдруг почувствовала себя глупо, стоя перед ним в лёгком комбинезоне на восточный манер по новой моде. Удержалась, не подняла руку, чтобы что-нибудь подправить или поддёрнуть.

— Спасибо. Ты тоже… Почти не изменился.

— Да мне с чего меняться? А вот ты изменилась. Такая стала…

— Какая? — Она всё-таки улыбнулась.

— Сама, наверное, знаешь. Я поэтому и пришёл, посмотреть, правду ли люди говорят.

— И что люди говорят? — Настя медленно обошла машину, щёлкнула брелком сигнализации. — Мне на самом деле интересно. Что обо мне говорят. От Федьки ведь не добьёшься, у него всё шуточки. А больше и спросить не у кого.

— У Лера-то? Да, тот ещё шутник. Никак не повзрослеет.

— Ему и так хорошо, — вступилась за Фёдора Настя. — Я не представляю его серьёзным. Так что обо мне говорят?

Аверин вступил вслед за ней на тротуар, потом прошёл чуть дальше, посмотрел на окна её квартиры, услышав детский смех.

— Что вернулась красавица наша, — усмехнулся он.

Настя не поверила.

— Очень сомневаюсь, что так говорят. Ну да ладно. Знаешь, я давно отучилась беспокоиться из-за мнения чужих людей.

— Надо же. Раньше это была волнующая тема для тебя.

— Раньше… Это было очень давно.

Они глазами встретились, Настя первой взгляд отвела, не выдержав, а Саша спросил:

— Ты с дочкой приехала?

— Да. Обычно она лето у моих родителей проводит, но у них авария с водопроводом, так что пришлось её сюда привезти.

— Хоть посмотрит, где твоё детство прошло.

Настя кивнула, не найдя, что ответить. А Аверин предложил:

— Давай посидим, — и указал на лавку за их спинами. — Дома и без тебя весело, кажется.

— А тебя никто не ждёт?

— Я приехал на тебя посмотреть, выкроил… час.

Она усмехнулась.

— Какая честь. — Подумала и всё-таки присела на лавку, хотя и понимала, что за этим последует. Разговор о жизни: «как ты?», «что ты?», «с кем ты?».

Аверин сел рядом, локтями в колени упёрся и голову повернул, чтобы Насте в лицо смотреть. Улыбался. Она, в конце концов, не выдержала и попросила со смехом:

— Прекрати.

— Просто это так странно, что ты здесь. Как ведь уехала тогда, больше не вернулась.

— Я приезжала, — возразила она. — Однажды, пробыла здесь час и снова уехала. Родители тогда собирались переезжать, а мы… помогали. — Лишь в последний момент удержала рвавшееся с языка имя мужа.