Голубь, раненный в грудь широкую,Летел сбивчиво и чуть скованно.Люди скверные и жестокиеПогубили мир, им дарованный.Голубь мира, ты – голубь вечности,Как последний раз летишь по небу.Жаль, что был ты таким доверчивым,Жаль, среди людей мало пожил…Приласкали тебя, приманилиМягким хлебушком и водицею…Думал искренне, что любили,Обманулся ты небылицею.Ты без устали в небесах парил.Прочь от места сего постылого!Сердце тронулось, порвалась душаДруга верного, сизокрылого…Голубь, раненный в грудь широкую,Летел сбивчиво и чуть скованно,Опьяненный вновь чистым воздухом,Вольной волею чуть взволнованный…Андрей Ивашкин
Николай Чудотворец
А поверить в бессмертье душиМне помог Николай Чудотворец.Я стою пред иконой в тиши,И в душе моей плещется море.Море
жизни, где зло и доброБой ведут за бессмертную душу.Я дышу. Мне опять повезло:После шторма взбираюсь на сушу.И, незримую связь обретяС небесами, где изгнаны бесы,Я – России родное дитя,Не приму чудотворство прогресса.Чудотворец мой прост и смирен.То пастух он, то пастырь-ревнитель.За стояние в вере – не тлен,За смирение – всем утешитель.Дух есть жизнь, что дается лишь раз.Дух соборный – молитва, сила!Звезды с неба, как тысячи глаз…Мой святой, помолись за Россию!Татьяна Максименко
Дамиан и Косма
Настоятелю жуковского храма Святых Космы и Дамиана о. Александру Топорову
Бессребреники, мученики, святыеВрачеватели – Дамиан и Косма!Растекаются медом зори златые,И звучит сокровенная строчка псалма.Именем Спаса изгоняли хвори,К прокаженным спеша за версту…На толпу язычников вас только двое,Да суровый стукач на своем посту.Император римский – богоборец гневный,Вашу веру грозил выжечь огнем,Но с лицом перекошенным в час полдневныйВозвратил целителей в собственный дом.Чудеса исцеления! С искренней веройВ Бога нашего Иисуса Христа!Исцеленный правитель со своей меройПриближался к Истине, растворяя уста.Страстотерпцы Христовы, братья наши живые,Дамиан и Косма! Я вхожу в сей храм,Лица щедрых святых вижу будто впервые,Зажигая свечи по вечерам.Татьяна Максименко
«Москва засыпает в объятьях реки…»
Москва засыпает в объятьях реки.И дышит Москва материнским теплом.Я чувствую, словно пожатье руки,Удачу за каждым углом.Когда ты в Москве начинаешь с нуляНелегкую жизнь, свято веришь в добро,Тебе помогают и звезды Кремля,И Чистых прудов серебро.Но главное – лица, глаза москвичей!Даря им улыбку, ты ловишь в ответПризнанье и веру, и всё горячейЛюбви проникающий свет.Татьяна Максименко
У образа святого Серафима
Бегут деньки заветные земного бытия.Ну что ж, Земле положено вращаться.Мир на меня не сетует, не сетую и я,Вот только трудно иногда прощаться.Но вы, печали светлые, подаренные мне,Айда в мой дом, не проходите мимо:На полочке молитвенной разместитесь вполнеУ образа святого Серафима.Обида ли, предательство пронзают жизнь мою,Копя прогорклость разочарований.От тех, кто дорог, и дорог порою устаю,Верней, от беспредельности исканий.Но вы, минуты темные, пришедшие ко мне,Куда ж без вас, унылых пилигримов:С печалями разместитесь на полочке вполнеУ образа святого Серафима.Не все желанны странники у моего огня,Но каждому согреться бы вестимо.Потери безвозвратные преследуют меня,И их число растет неудержимо.А всё же, время черное, одолженное мне,Пускай земля с тобой непримирима,Найдешь и ты пристанище на полочке вполнеУ образа святого Серафима.Я знаю, будет белая предвечная пора,Когда роднее скрип знакомой двери,Искать земного счастья станет наша детвораИ километры на секунды мерить…Взгляну я на собрание холодных темных дней,А там тепло и свет неугасимый —Сверкают драгоценности на полочке моейУ образа святого Серафима.Михаил Михайлов
Сон под Рождество
Храм, алтарь, иконы светятся,Молод я и полон сил,Свечи, лик Владыки вечности,Надпись древняя: «Проси».Мрак в углах, застывший комьями,Тишина, лампадный дух…Перед древнею иконоюНа колени упаду:«Не ценю, Владыко грозный мой,Деньги, власть и их устав,Ты мне долюшку дорожнуюДа любви чуть-чуть оставь.И оставь мне ночи мглистые,Жуть лесную, волчий вой —Встречу дождь и небо чистоеС непокрытой головой.На обиду б не обидеться,Жизнь прожить – не скоротать,И пускай всегда мне видитсяВ непонятном – благодать.Никому не быть помехою…»Попрошу и знаю – дашьХлеба черного краюху мне,Лист бумаги, карандаш…«Пусть дано мне будет слышатьсяТо заветное, одно:Легко ходится и дышится».Ах… и так уже дано!Просыпаюсь,В стекла радужноСквозь мороз блестит звезда.На душе легко и радостно,Тишина и благодать…Игорь Потапов
Ангелы-хранители
Два Ангела и спросят, и простят —Пред смертью мать и малое дитя.Угасшей, не допущенной в покой(Параличом наложенное вето),Страдание, прощеньеИ такойВо
взгляде отблеск —Из иного света:Предтечи страх,Пришедший к ней из снов,Молитвы стон, благословенье высей,В нем то, что не объемлешь смыслом слов, —Исход начал,Суд во спасеньеВысший!И до конца я чувства сберегу —Раздвоенность,Где ты и царь и нищий,Когда душа ееДвиженьем губТвоей руки как благодатиИщет.И у дитя, что всуе наказал —За шалость шлепнулИли сдвинул брови,Такое небо вспыхнет вдруг в глазах,И губыРуку для защитыЛовят.Ты – блага раб,И зла ты – господин,И крест свой – самОпределилИ поднял.И с хаосом,И с Богом ты един.И всюду мрак,И всюду знак Господний:Знамением вдруг вспыхнут у лицаДва Ангела —Начала и Конца.Игорь Потапов
«Дорасту до Рождества Христова…»
Дорасту до Рождества Христова,Вознесусь над милым и постылым.Всё берет начало из простого,Лишь потом всё зарастает илом.Что же, Причащение – надежда?Очищенье и спасенье духа?Ах, души истлевшая одежда —Брать без спроса и войти без стука…Ближе к празднику другое настроенье,Сон унынья слеп и неприемлем.Празднует народонаселенье!Вновь горит звезда над Вифлеемом.Гор Ангор
Рождественский лес
Стройных елей хор церковный воспевает небосвод.Золотистый луч сквозь чащупроникает в снежный грот.И в холодном бриллианте, что на кончике луча,Освещая своды грота, загорается свеча.Луч упал на шапку ели, тихо вздрогнул зимний дом.Веером алмазной пыли разорвался снежный ком.Ярких бликов переливы вдоль стволов седых берез,Синева небес в оправе россыпи хрустальных слез.Льется музыка в застывшей, первозданной тишине,Где-то громче, где-то тише. Вдруг на избранной волнеСтал полет снежинок слышен. Безупречный унисон.Сон? Нет, явь. Но явь, как сон.Ликованья миг проходит, и заката парусаЗолотой каймой багрянца проплывают в небесах.Сумрак мягким покрываломНаплывает вал за валом.Ветер в снежной колыбелиУбаюкивает ели.Луч прощальный замирает на разнеженной сосне.Звуки тише, звезды выше. Лес рождественский во сне.Анатолий Зубцов
Крещенская ночь
Январь. Мороз. В сугробах пригород.Часы – торжественно к полуночи.Пора. Из дома тихо выйду я.Скрипят заснеженные улочки…А в бездне неба – света борозды,Витиеватые созвездия.И зябко мне сейчас, и боязно,Как будто жду с небес Возмездия.Часы священные назначены:Один раз в год это случается.Все водоемы в миг означенныйВ Купель Вселенскую сливаются.А Иордань бурлит, почувствовавВ теченье силу троекратную!И вновь за образом ИисусовымИдет людское войско ратное.Спешит людское войско славноеОмыть грехи в купели Господа.А на знаменах – Православие,А в сердце – проповедь Апостола!Сам Иоанн-Креститель истовоПерст простирает с высей к нам,Чтобы хранили душу чистою,Чтоб не сдавались в плен грехам!…Я ускоряю шаг уверенно.Всё решено – чего же более?!Отныне в Вере нет сомнения,Но отчего-то всё же боязно…Чудесна ныне гладь озерная,Во льды январские закована.На ней – полоска сине-черная:К обряду прорубь уготована.А рядом с ней – столпотворение!И настоятель Храма местногоМолитву, полный вдохновения,Вершит волнительно, торжественно.В руке сияет крест серебряно:– Аминь! – Крест в прорубь погружен…Всё стихло. И, сначала медленно,Вдруг быстро – колокольный звон!На снег одежды! Легкой поступьюСпускаюсь в воды благодатные:– Прости грехи, помилуй, Господи!Отныне я навек раба Твоя!Елена Василькова
Ода «Скорой помощи»
Осенняя слякоть размыла дорогу.Накрапывал дождь,Незаметно смеркалось.И, сея в сердцах и округе тревогу,Машина по сонному городу мчалась.Сирена протяжно ревела и выла,И глаз светофора застыл, не мигая.Представить, наверное, страшно ей было,Что будет, когда она вдруг опоздает.А рядом в подлунном неистовом миреМолилась душа за болящее тело.В нетопленой, старой и тесной квартиреУже распахнулись иные пределы.Знакомые тени кружились, как в сказке,Маня за собою в родное далёко.И Лик Осиянный приблизился с лаской,Внимая молитве души одинокой.Вдруг дверь распахнулась,И двое в халатах,Белее, чем девственный ствол у березы,Метнулись к постели…И Ангел крылатыйВзлетел, утирая хрустальные слезы.Шумело ненастье, деревья качались,Блестела дорога натянутым нервом.Машина и Смерть по дороге той мчались.И «Скорая помощь» сумела стать первой!Елена Василькова