Крылья

Грин торопливо пересек зал международного терминала, Выглянув в окно, он увидел самолет «Транс-Пасифик», прилепившийся к «рукаву», и шеренгу машин «Скорой помощи», которые выстроились под ним на бетонном поле. Несколько машин уже мчались прочь, завывая сиренами.

У ворот «рукава» Грин предъявил нагрудный знак и зашагал вниз по пандусу. Из самолета выходили пассажиры, бледные и испуганные. Некоторые хромали, их одежда была порвана и покрыта кровавыми пятнами. У стен коридора толпились санитары, склоняясь над ранеными.

По мере того как Грин приближался к самолету, омерзительный запах рвоты становился все сильнее. Перепуганная стюардесса оттолкнула его от входного люка, тараторя что-то по-китайски. Грин сунул ей под нос свой нагрудный знак и рявкнул:

– ФАВП! Я здесь по делу! Я – сотрудник Федеральной администрации!

Стюардесса отпрянула. Грин протиснулся мимо женщины, прижимавшей к груди ребенка, и вошел в самолет.

Он окинул взглядом салон и замер на месте.

– О, господи, – негромко произнес он. – В какую передрягу угодил этот самолет?

Глендейл, Калифорния 6:00 утра

– Мама? Ты кого больше любишь – Микки Мауса или Минни Маус?

Кейси Синглтон, так и не успев переодеться после пятимильной утренней пробежки, стояла в кухне своего домика и сооружала для дочери сэндвичи с тунцом, укладывая их в корзинку для завтраков. Кейси исполнилось тридцать два года, она была вице-президентом компании «Нортон Эйркрафт» в Бербэнке. Ее дочь Эллисон сидела за столом и уплетала овсяные хлопья.

– Ну? – спросила Эллисон. – Кого ты больше любишь – Микки или Минни?

– Я люблю обоих, – ответила Кейси.

– Я знаю, мама, – с раздражением заметила девочка. – Но кого ты любишь больше? – Эллисон исполнилось семь лет, и она обожала расставлять все по своим местам.

– Минни.

– И я тоже! – воскликнула Эллисон, отставляя тарелку.

Положив в корзинку банан и термос с соком, Кейси закрыла ее крышкой.

– Доедай завтрак, Эллисон, – сказала она. – Нам еще нужно одеться.

– Мама, а что такое га…рп…

– Гарпия? Это мифическая птица с женской головой.

– Нет, мам. Га-эр-пэ…

Кейси оглянулась и увидела, что Эллисон рассматривает ее новенькое закатанное в пленку нагрудное удостоверение с фотографией, подписью «К. Синглтон» и огромной синей печатью «ГРП/ГК».

– Что такое гаэрпэ?

– Это моя новая должность на заводе. Теперь я работаю представителем отдела гарантии качества в группе расследования происшествий.

– Но ты и сейчас делаешь самолеты? – После развода родителей любая перемена привлекала пристальное внимание Эллисон. Даже малейшее изменение прически Кейси вызывало множество вопросов, которые повторялись по несколько дней кряду. Не было ничего удивительного в том, что девочка заметила новый нагрудный знак.

– Да, Элли, – ответила Кейси. – Я по-прежнему делаю самолеты. Все осталось по-старому. Просто меня повысили в должности. А теперь надевай туфли. Папа приедет за тобой с минуты на минуту.

– Нет, – возразила Эллисон. – Папа всегда опаздывает. А что ты теперь будешь делать, когда тебя повысили?

Кейси наклонилась и натянула туфли на ноги дочери.

– В общем, – заговорила она, – я и дальше буду работать в ГК, но больше не буду проверять самолеты на заводе. Я буду проверять их, когда они выйдут оттуда.

– Ты будешь проверять, могут ли самолеты летать?

– Да, милая. Мы проверяем их и устраняем неполадки.

– Надо, чтобы самолеты были исправные, – рассудительно заметила девочка. – Иначе все они попадают из неба. – Она рассмеялась. – Они упадут и раздавят людей, которые сидят дома и едят овсяные хлопья! Это будет очень плохо, правда, мамочка?

Кейси рассмеялась вместе с ней.

– Да, это будет очень плохо. Люди на заводе будут очень расстроены, – Завязав шнурки, она отодвинула ноги девочки в сторону, – Где твой свитер?

– Он мне не нужен.

– Эллисон…

– Мама, на улице тепло!

– К концу недели может похолодать. Возьми с собой свитер.

Напротив дома остановился черный «Лексус» Джима, и Кейси услышала гудок. Джим сидел за рулем с сигаретой в зубах. Он был в пиджаке и галстуке. Видимо, проходил собеседование для приема на работу, подумала Кейси.

Эллисон затопала по своей комнате, грохоча выдвижными ящиками. Наконец она вышла с недовольной миной на лице. Свитер висел на углу ее рюкзака.

– Почему ты становишься такой злюкой всякий раз, когда папа забирает меня? – спросила она.

Кейси открыла дверь, и они двинулись к машине в тусклом утреннем свете.

– Привет, папа! – воскликнула Эллисон и побежала к автомобилю. Джим помахал ей, криво улыбаясь.

Кейси подошла к окошку Джима:

– Никаких сигарет, пока Эллисон в машине, договорились?

Джим угрюмо посмотрел на нее.

– И тебе доброго утра. – У него был хриплый голос. Казалось, он мучается похмельем, его лицо отекло и приняло землистый оттенок.

– Мы договаривались не курить при дочери, Джим.

– Я что – курю?

– Я только напомнила.

– Ты уже говорила это, Кэтрин. Ты говорила это миллион раз.

Кейси вздохнула. Она не хотела заводить ссору в присутствии Эллисон. Логопед сказал, что именно от этого девочка начала заикаться. В последнее время ее речь улучшилась, и Кейси делала все возможное, чтобы не пререкаться с Джимом, даже если тот не шел ей навстречу. Наоборот – казалось, ему доставляет удовольствие превращать каждую встречу в стычку.

– Ладно, – сказала Кейси, выдавив улыбку. – Увидимся в воскресенье.

В согласии с договоренностью Эллисон проводила с отцом одну неделю в месяц – уезжала в понедельник и возвращалась в воскресенье.

– В воскресенье. – Джим отрывисто кивнул. – Как обычно.

– В воскресенье, в шесть.

– Ради всего святого!

– Я лишь напоминаю, Джим.

– Ничего подобного. Ты, как всегда, пытаешься мной управлять.

– Джим, – сказала Кейси. – Прошу тебя, давай оставим эту тему.