Крылья
Шрифт:
Следующим в очереди было выступление Баркера – ему предстояло изложить свои взгляды с подробностями, на которых Марти Рирдон не мог останавливаться из-за нехватки времени. Баркер и здесь не оплошал. Он знал, где находятся вилки холодильника, телефонов, выключатели кондиционера и прочих источников шума, который мог помешать работе. Также у Баркера был наготове видеомагнитофон с записью происшествия на борту Пятьсот сорок пятого, которую показывали по «Си-Эн-Эн». Студийный монитор «Тринитрон» стоял в темном углу, и можно было снимать прямо с экрана. Был и видеовыход для непосредственной перезаписи и синхронизации изображения со звуковым сопровождением. Баркер перевел запись на дюймовую пленку, и картинка
Баркер оказался весьма фотогеничен. Он держался раскованно, избегал специальных терминов, давал короткие ответы. Казалось, он заранее знает, как Дженнифер будет монтировать запись, и старался не создавать для нее неудобств. Например, ему и в голову не приходило схватить модель на середине фразы – он заканчивал ответ, потом говорил: «А сейчас я хотел бы обратиться к модели». Получив согласие Дженнифер, он повторял предыдущий ответ, одновременно беря модель в руки. Он говорил и двигался плавно, без суеты и спешки.
Разумеется, Баркер привык к публичным выступлениям, как перед телекамерами, так и в зале суда. Дженнифер не нравилось лишь, что она не может добиться от него ярких эмоций – шока, негодования. Наоборот, каждым своим жестом, позой и мимикой лица Баркер выражал глубокое сожаление. Очень жаль, но катастрофы избежать не удалось. Очень жаль, но никто не предпринял должных мер к устранению ее причин. Очень жаль, но все эти годы власти не прислушивались к его словам.
– До сих пор на самолетах этого типа восемь раз возникали неполадки с предкрылками, – сообщил Баркер. Он поднял модель, приблизил ее к своему лицу и повернул так, чтобы блики осветителей не попадали в объектив камеры. – Вот предкрылок, – продолжал он, вытягивая подвижную плоскость из передней кромки крыла. Он убрал руку и спросил:
– Вы снимете ее вблизи?
– Опоздал, – ответил оператор. – Нельзя ли повторить?
– Пожалуйста. Вы начнете с широкоугольного плана?
– С двукратного увеличения, – сказал оператор. Баркер кивнул. Он сделал паузу и заговорил вновь:
– До сих пор на самолетах этого типа восемь раз возникали неполадки с предкрылками. – Он опять приподнял модель, заранее повернув ее так, чтобы избежать бликов. – Это предкрылок. – Он вытянул плоскость из крыла и вновь сделал паузу.
– Теперь успел, – сказал оператор.
– Предкрылки выпускаются только при взлете и посадке, – продолжал Баркер. – Во время крейсерского полета они втянуты в крыло. Однако предкрылки N-22 порой выпускаются сами по себе. Это дефект конструкции. – Еще одна пауза. – Сейчас я продемонстрирую, что при этом происходит, и было бы нелишне снять самолет целиком.
– Даю крупный план, – произнес оператор. Баркер терпеливо дождался нужного момента, потом сказал:
– Вследствие этого дефекта, когда выпускаются предкрылки, самолет задирает нос – вот так – и грозит зависнуть в воздухе. – Он чуть накренил модель. – В этом положении машина практически неуправляема. Если пилот пытается вернуть ее в горизонтальный полет, она по инерции проворачивается дальше и срывается в пике. Пилот вновь пытается выровнять машину, и она вновь задирает нос. Потом опять сваливается в пике, потом вновь набирает высоту. Именно это случилось с самолетом, выполнявшим рейс «Транс-Пасифик» номер 545. Именно поэтому погибли люди.
Баркер выдержал паузу.
– Модель нам больше не понадобится, – сказал он. – Я откладываю ее.
– Хорошо, – отозвалась Дженнифер. Она
следила за ним через монитор, установленный на полу, и подумала, что будет трудновато смонтировать переход от крупного плана к кадрам, на которых Баркер убирает модель. Вот если бы он повторил…– Самолет сваливается в пике, потом опять набирает высоту и вновь опускает нос. Именно это случилось с самолетом, выполнявшим рейс «Транс-Пасифик» номер 545. Именно поэтому погибли люди, – произнес Баркер. Бросив в объектив полный горечи взгляд, он отставил модель в сторону. Он сделал это плавно и неторопливо, однако сам его жест как бы намекал на катастрофу.
Дженнифер не питала ни малейших иллюзий относительно того, что происходило у нее на глазах. Это было не интервью, а самый настоящий спектакль. Однако в последнее время интервьюируемые все чаще появлялись перед объективом во всеоружии. Они разбирались в ракурсах съемки, знали, как монтируются записи. Порой гости передачи приходили на съемку полностью загримированными. Поначалу такой подход к делу озадачивал журналистов, потом они привыкли. Постоянно не хватало времени; то и дело нужно было мчаться с одной съемочной площадки на другую, и подготовленный клиент весьма облегчал им жизнь.
Баркер держался столь безупречно и так хорошо разбирался в тонкостях телевизионного ремесла, что Дженнифер захотелось устроить ему небольшое испытание.
– Мистер Баркер… – заговорила она.
– Да? – Баркер повернулся к ней.
– Проверь ракурс, – велела Дженнифер оператору.
– Он сидит под острым углом. Тебе следует переместиться к камере.
Дженнифер сдвинула кресло и вплотную приблизилась к объективу. Баркер чуть повернулся следом.
– Теперь порядок, – сказал оператор.
– Мистер Баркер, – продолжала Дженнифер, – вы бывший сотрудник ФАВП…
– Когда-то я работал в ФАВП, – отозвался Баркер, – но покинул эту организацию, потому что был против протекционистской политики по отношению к производителям. N-22 компании «Нортон» и есть результат этой порочной практики.
Баркер вновь демонстрировал свой профессионализм; его ответ вылился в настоящее заявление.
– Ваша отставка вызвала противоречивые толки, – сказала Дженнифер.
– Я знаком с самыми различными спекуляциями относительно причин моего увольнения из ФАВП, – ответил Баркер, вновь делая заявление. – На самом же деле мой уход поставил администрацию в трудное положение. Я подвергал критике образ действий ФАВП, но руководство отмалчивалось, и я ушел. Я ничуть не удивлен тем, что они до сих пор пытаются меня дискредитировать.
– ФАВП обвиняет вас в том, что вы допускали утечку информации в прессу, – продолжала Дженнифер. – Они утверждают, что уволили вас именно за это.
– Эти обвинения ничем не подтверждены. У ФАВП нет никаких, даже самых незначительных улик, которыми можно было оправдать их негативное отношение к моей деятельности.
– Правда ли, что вы работаете на Бредли Кинга, частного поверенного?
– Я выступал на многих судебных процессах в качестве эксперта по вопросам гражданской авиации. Я полагаю, что в подобных случаях очень важно дать слово компетентному специалисту.
– Бредли Кинг платил вам?
– Каждый эксперт вправе рассчитывать на компенсацию расходов и затраченного времени. Это обычная практика.
– Правда ли, что вы состоите на жалованье у Бредли Кинга и ваша контора – все, что находится в этой комнате, все, что мы видим вокруг, – оплачено из его кармана?
– Мою деятельность финансирует некоммерческая организация, Институт авиационных исследований в Вашингтоне. Моя цель – способствовать повышению безопасности полетов. Я делаю все, что в моих силах, чтобы авиапассажиры чувствовали себя в небе спокойно и уверенно.