Крым в период немецкой оккупации. Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение. 1941-1944

Помимо общей неприязни руководства вермахта к политической активности крымских татар, эту позицию Йенеке также можно объяснить еще и тем, что в этот период он как раз вынашивал планы по созданию местного крымского правительства, речь о котором шла выше. Кырымал же своим обращением заранее перечеркивал весь эффект от этого мероприятия. В конце концов ему все-таки удалось договориться об эвакуации 60 активистов, 20 из которых сразу же пополнили ряды крымско-татарского отдела министерства Розенберга. Еще около 2 тыс. (в основном бойцы добровольческих формирований) были вывезены морем после начала боев за полуостров [264] .

264

M"uhlen P. von zur. Op. cit. S. 125, 127.

План Йенеке по созданию местного правительства, хоть и неосуществившийся, означал, по сути, предел для всех фантазий о каких-либо отдельных крымско-татарских политических формах. А могло ли быть в тех условиях иначе? Следует признать, что нет. И вина здесь не только членов комитета, которые не пользовались должным авторитетом среди своих соплеменников. Многие высшие немецкие чиновники в Берлине на словах были за предоставление татарам определенных политических льгот и привилегий. Однако на деле их представители на местах поступали с точностью до наоборот.

Из всего сказанного ясно, что ни вермахт, ни даже гражданская администрация в лице своего представителя Фрауэнфельда не были, мягко говоря, заинтересованы в создании крымско-татарской государственности. И тому, как мы убедились, была масса причин. Но и полицейские структуры, которые, казалось, были инициаторами создания мусульманских комитетов, и, уже даже в силу конкуренции с двумя предыдущими ветвями власти, должны были действовать им наперекор, не очень спешили с легализацией политической деятельности крымских татар. Так, в одном из отчетов начальника полиции безопасности и СД «Таврии» (зима 1942 года) открытым текстом говорилось следующее: «Исходя из общего опыта, следует учитывать то, что скоро может возникнуть необходимость обратить внимание на татарский комитет в Симферополе, который, возможно, захочет использовать обстоятельство совместной борьбы в своих целях… Их централизаторские домогательства выражаются в делах, которые внешне и не видны. Например, они добиваются получения печати с надписью «Мусульманский комитет для Крыма». Попыткам таких домогательств нужно уделять большое внимание, не допуская создания центрального руководства и проведения татарами такой политики» [265] .

265

BA-MA, RH 20. Armeeoberkommandos. Bd. 5: AOK 11, RH 20–11/433, bl. 31.

Забегая вперед, следует сказать, что все эти указания соблюдались неукоснительно.

К осени 1944 года Кырымал остался единственным более или менее авторитетным крымско-татарским деятелем, признанным Германией. Но, фактически, он уже никого не представлял: Крым снова находился под советской властью, а численность крымско-татарских добровольцев в германских вооруженных силах и «восточных рабочих» на территории рейха измерялась несколькими тысячами. Тем не менее, как этот деятель писал в своей книге «Национальная борьба крымских тюрок», «ключевым пунктом его позиции в этот период была полная независимость Крыма». Еще одним моментом, который команда Кырымала не раз обсуждала в прессе, была идея так называемого «тюркского единства». То есть крымские татары не только должны были получить свободу и независимость, но еще и ощутить себя частью «единого тюркского мира». Поэтому, в противоположность немецкой прессе, которая продолжала называть крымских татар крымскими татарами, Кырымал и его сотрудники стали употреблять термин «крымские тюрки». С этими идеями они неоднократно выступали на страницах новой крымско-татарской газеты Kirim («Крым»), первый номер которой вышел в Берлине 25 ноября 1944 года. В принципе эти пантюркистские идеи были далеко не новы, хоть Кырымал и писал, что только сейчас он и его люди могли свободно их высказывать [266] .

266

BA-MA, RS 3—39. Ostmuselmanische SS-Division, RS 3—39/1, Den pers"onlichen Bestand der Redaktionen der Zeitung die «Krim», bl. 1.

И надо сказать, что эти свои позиции они отстаивали даже в ущерб созданию единой антисоветской организации. Как известно, 14 ноября 1944 года на торжественном заседании в Праге было провозглашено создание Комитета освобождения народов России (КОНР). По замыслу его создателя – бывшего советского генерала А. Власова, эта организация должна была представлять собой «широкий антисталинский фронт», объединяющий в своих рядах различные слои советского общества и все национальности СССР. Фактически, комитет планировался как «российское правительство в изгнании». В случае же поражения большевиков он мог стать «временным правительством новой России». Чтобы придать комитету действительно общероссийский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций, которые к тому времени находились на территории Германии. Однако, несмотря на его поддержку, процесс создания многонационального антисталинского фронта неожиданно зашел в тупик. Дело в том, что лидеры большинства национальных организаций усмотрели уже в самой идее КОНР всего лишь «очередную русскую затею». Следует сказать, что эти события приняли такой оборот не без участия А. Розенберга, который на правах министра по делам оккупированных восточных областей курировал большинство национальных представительств. Как известно, краеугольным камнем всех его теорий и действий на этом посту было стремление уничтожить многонациональную Россию (не важно, коммунистическую или буржуазную) путем ее расчленения на отдельные государственно-национальные образования. В этом направлении Розенберг и стал действовать, когда возникла идея по созданию КОНР. В результате большинство лидеров национальных организаций посчитали, что основной принцип Пражского манифеста, согласно которому устанавливалось «равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность», является всего лишь тактическим ходом и при первом же удобном случае будет забыт [267] . На этом основании многие из них отказались от своей кооптации в комитет еще на стадии переговоров с Власовым [268] .

267

IfZ, Sammlung «Thorwald-Material», Arlt (Dr. Fritz), Auswirkung des Wlassow-Programmes bei den Nationalen Verb"anden. S. 1–3.

268

IfZ, Sammlung «Thorwald-Material», Arlt (Dr. Fritz), Die Vertretung der Nationalit"aten innerhalb des Wlassow-Kommit'ees. S. 1.

В итоге уже 18 ноября 1944 года в Берлине состоялось заседание так называемых «представителей порабощенных Россией народов». В этом мероприятии, за кулисами которого стоял Розенберг, приняли участие следующие организации: Боевой союз волжских татар «Идель-Урал», Армянский, Азербайджанский, Грузинский и Северо-Кавказский комитеты, Туркестанский национальный комитет, ряд украинских политических групп, Белорусская центральная рада, а также Крымско-татарский национальный центр в лице своего председателя Кырымала. Политики, которые участвовали в этом заседании, ставили перед собой следующую цель: продемонстрировать единую волю национальных организаций «к борьбе за свободу своих народов и своей земли от русской оккупации, которая должна была привести к возрождению их национальных государств». Практическим результатом встречи стало подписание соглашения, по которому они обязались совместно работать над указанными вопросами и везде взаимно поддерживать друг друга. Для воплощения в жизнь решений заседания лидеры националистов избрали специальную комиссию [269] .

269

PAJH, Grundlagen der Zusammenarbeit der Vertreter der von Russland unterjochten V"olker. Protokoll der tagung der Vertreter der von Russland unterjochten V"olker vom 18. November 1944. S. 1–2.

А чтобы сообщить властям Германии о своей политической линии, они в тот же день обратились с совместным меморандумом к Розенбергу, в котором заявили следующее:

«Генерал Власов, как русский, должен ограничиться в своей деятельности территорией России в этнографическом смысле этого понятия. Он ни в коем случае не должен пытаться возглавлять наши нерусские народы, так как стремления этих народов отнюдь не совпадают с целями генерала Власова. Генерал Власов говорит о свержении советской власти, желая установить в пределах ее теперешней территории новый режим. Наши народы ведут долголетнюю ожесточенную борьбу против Москвы, чтобы совершенно отделиться от России и образовать новые независимые национальные государства. Эти народы не доверяют обещаниям генерала Власова. Его Пражский Манифест не может поэтому встретить поддержки с их стороны.

Уже сейчас можно сказать, что дело генерала Власова не будет пользоваться успехом среди наших соотечественников – добровольцев, рабочих и беженцев, находящихся в пределах Германии, – потому что они, на основании имеющегося опыта, вынуждены относиться с величайшей осторожностью ко всякой исходящей от русских инициативе.

На основании вышеизложенного мы полагаем, что Пражский Манифест не соответствует интересам наших народов – поскольку генерал Власов сохраняет за собой право на их представительство и поскольку он намерен их вести и выступать от их имени. Желая сохранить существующие взаимоотношения, мы вынуждены в интересах наших народов обратиться к правительству Рейха с нижеследующей просьбой:

1. Не допускать каких-либо притязаний со стороны генерала Власова на возглавление наших народов;

2. Немедленно признать права наших народов на образование самостоятельных государств и признать, наконец, наши национальные представительства и

3. Разрешить нашим народам формировать войсковые соединения под командованием наших представителей при условии, что эти соединения в оперативном отношении будут подчиняться германской армии, а в политическом – нашим национальным представителям.

В заключение мы считаем своим долгом самым решительным образом заявить, что ни одно из национальных представительств наших народов не может взять на себя ответственность за последствия, которые могут произойти в результате действий генерала Власова – если его притязания на возглавление наших народов не будут отвергнуты с достаточной ясностью» [270] .

Наконец, 17 марта 1945 года, уже на пороге краха Германии, Розенберг сделал от имени правительства рейха официальное заявление, в котором Крымско-татарский национальный центр признавался «единственным представителем (политическим и дипломатическим) крымско-татарского народа». Его председателем по-прежнему оставался Кырымал, а вот состав центра полностью обновлялся: все его 12 членов должны были представлять все общественные слои своего народа. Обновленный центр начал свою официальную деятельность в апреле 1945 года. Первым его шагом было заявление о том, что главной политической целью этой организации является борьба за национальное и политическое освобождение крымских татар. Но, как признает даже сам Кырымал, в условиях военного поражения Германии «перспективы этой борьбы были весьма сомнительны» [271] . А само признание оказалось обычной фикцией.

270

BA-MA, MSg 149. Sammlung Vladimir Pozdnakoff (Vlasov-Bewegung), MSg 149/7, Bl. 131.

271

Kirimal E. Op. cit. S. 322.

Крымско-татарские добровольцы в рядах вермахта, полиции и войск СС

Другим важным проявлением немецкой национальной политики по отношению к крымским татарам явилось создание из них коллаборационистских формирований. Эти формирования прошли в своем развитии в целом четыре основных периода, которые имели следующие хронологические рамки:

1. Период так называемой «неорганизованной самообороны» (октябрь 1941 – январь 1942 года);

2. Период так называемой «организованной самообороны» (январь – июль 1942 года); кроме того, следует сказать, что в этот период очень активно проходил набор крымско-татарских добровольцев в части действовавшей в Крыму 11-й полевой армии;